Прозябание не бывает вечным для терпеливого и деятельного. В следующие несколько лет жизнь у Андрея, что называется, немного наладилась. Он работал и подрабатывал, опубликовал несколько статей в научных журналах, выступал на конференциях, написал в целом диссертацию и уже выходил на защиту. Пришлось, однако, перенести это событие на год с небольшим после формального окончания аспирантуры – за три года не успел, работа «дозрела» на четвёртом.
Окреп он и внешне, не пренебрегая регулярными занятиями на свежем воздухе в спорткомплексе, расположенном сразу за его общежитием в лесопарке – бегал по усыпанным хвоей дорожкам, отжимался от брусьев, подтягивался. Вернул нормальную физическую форму, но продолжал оставаться на первый взгляд несколько субтильным. Чтобы не приобрести преждевременно образ «ботаника», упрямо долго не надевал очки, несмотря на начавшее ухудшаться зрение.
Бытовая и учебная круговерть в сочетании с невысокими заработками не оставляли ему времени для полноценной личной жизни – с неторопливым ухаживанием, постепенным развитием отношений. Но эпизодическими короткими встречами с девушками, не исключающими неожиданную, ни к чему не обязывающую близость, основанную на взаимном молодом голоде, он не был обделён.
Казалось бы, четырёхлетняя суета и новые впечатления должны были стереть из его памяти образ Гали. Но к своему удивлению в начале пятого года пребывания в столице, в сентябре, он поймал себя на том, что не может забыть лицо и объятия своей бывшей подруги – крутой «заводной» девчонки – невысокой, фигуристой, женственной, с не самым красивым, но живым и умным лицом, внимательным взглядом выразительных карих глаз.
Прежде чем рвануть в родной город, он позвонил их общей знакомой, преподавателю Есауловой, которая когда-то пыталась играть роль покровительницы их нестойкого союза. Татьяна Сергеевна, эмансипированная, модная женщина средних лет, сразу узнала его голос. После нескольких дежурных вопросов и обязательной демонстрации интереса к делам собеседницы он напрямую спросил об Истоминой.
– Галя? Нет, Галя не замужем. Ты приезжай, если хочешь, повидайся с ней… Да не замужем ещё, я же говорю. Вся в работе, высокую должность занимает… Я её иногда вижу, она у нас в академии по совместительству на четверть ставки работает, – тут в голосе Есауловой появилась неизбежная для женщины при разговоре о другой, более молодой женщине, ирония, – она с та-а-акими формами ходит, у неё та-а-акая грудь… Ну ладно, рада была слышать, Андрюшечка».
Аспирант повесил трубку телефона-автомата (в середине нулевых ещё звонили из таких на первом этаже учреждений) и почувствовал, как что-то отпустило внутри. Галя свободна, и это главное. Остальное неважно. Стала начальницей? Ха, это Галка-то с её несдержанностью и замашками? С формами? Ну, звезда академии всегда была такой – есть, на что посмотреть, за что подержаться.
Нашли, чем удивить, Татьяна Сергеевна. Кто, как не он, знал "ландшафт" Истоминой во всех подробностях?
Ничего не понятно. Ладно – на месте разберёмся. Только была бы свободна! Как я мог так надолго пропасть! С ума сошёл, что ли? Закружило, завертело в суете…
С тем и выехал.
В ближайшую пятницу Андрей выехал в Наупинск. Здесь надо сказать, что с Галей они не поддерживали переписку. То было время, когда бумажная почта почти уже «умерла», а электронная ещё не была доступна большинству. Не всякий обитатель общежития мог позволить себе подключение к интернету из своей комнаты, да и подержанный компьютер у Андрея появился недавно – для написания текста диссертации, а не для забав. В начале недели вечером он зашёл в интернет-кафе, нашёл через поисковики страницу Истоминой в «Моём мире» (в фотоальбоме среди множества пейзажей были только два фото её лица) и с удивлением отмечая растущее внутреннее волнение, отправил ей пару строчек с предложением увидеться в субботу. Побродив по похолодавшим улицам, убив два часа, он вернулся, взял ещё пятнадцать минут, не особо надеясь на скорую реакцию, но увидел ответное сообщение, открыл, прочитал тоже короткое, удивлённо-сдержанное, но, вроде бы, доброжелательное согласие.
* * *
Итак, он приехал в пятницу вечером в город, с которым у него было связано немало обжигающих неизжитой памятью воспоминаний юности. Предварительно созвонился с бывшим однокурсником-холостяком, переночевал у него. А на следующий день, заставив себя встать не слишком поздно после вчерашних посиделок, возлияний и разговоров, пробежался по двум адресам в связи с рабочими вопросами, освободился и заторопился на встречу.
Стояли чудесные погожие дни ранней осени. В три часа, как было уговорено, Андрей прохаживался в начале центральной аллеи городского парка имени какого-то Белобровина и как все неспешно гуляющие люди млел от сладкой истомы «бабьего лета». Солнце пригревало, в прозрачном воздухе время от времени мелькали почти невидимые паутинки. Большие старые липы и клёны вздымали свои ещё не облетевшие охряные и медные кроны в чуть поблекшее с лета, но ещё чистое небо.
На входе в парк он хотел было купить цветы, но потом подумал, что Гале будет неудобно гулять весь вечер с букетом в руках, и решил подарить цветы позже.
Хотя казалось, что мир застыл в полудрёме, тем не менее, время шло. Галина опаздывала. Было уже без четверти четыре. Он стал вглядываться попеременно то в один, то в другой конец аллеи, пытаясь определить её среди идущих прохожих. Ну и где она? Вот идёт супружеская пара, катят перед собой коляску с ребёнком. Идёт высокий пожилой человек в шляпе и тёмном плаще. Жарковато ему в плаще-то сегодня. Идёт полная женщина среднего роста в светлом костюме. Вон бегут, как угорелые, две девчонки в ярких курточках и модно разодранных на коленях джинсах. Ещё одна пара – военный в зелёной форме и его пассия. Где же?
Невысокая, кругло-широкая молодая женщина в бежевом костюме поравнялась с ним и сказала нараспев знакомым голосом:
– Ну, привееет! Вот это сюрприз, что ты приехал! – и только тогда он узнал Галю.
* * *
Несколько безмолвных секунд он разглядывал изменившуюся подругу. За те четыре года, что он её не видел, Галя откровенно располнела. И если не достигла ещё трёхзначного рубежа, была уже недалека от него. Благодаря хорошему сложению и былой физической активности она в свои двадцать шесть сохраняла общую миловидность и женственность. Но это была уже какая-то другая красота.
Чуть смугловатое лицо с еле заметным пушком над верхней губой, обрамлённое короткой модной стрижкой (светлый каштан), было почти прежним – не самым красивым, но живым и привлекательным, с быстрым, всё «схватывающим» взглядом умных карих глаз. Ухоженные, пухленькие, с аккуратным маникюром, руки Истоминой украшало по два перстня на каждой (а правое запястье – ещё и тонкий золотой браслет, нежную шею – цепочка). Короткая причёска позволяла видеть достаточно большие, но не до вульгарности, серьги. На плече висела сумочка из крокодиловой кожи. Пиджачок удачно подобранного костюма был по случаю тёплой погоды расстёгнут. Грудь, и прежде немаленькая, заметно увеличилась и дразняще натягивала ткань блузки, прямая бежевая юбка туго врезАлась верхним краем в бока, ниже тесно охватывала широкие бёдра. Под поясом круглился так, словно Галя была в положении, животик. Выше чуть приоткрытых коленей угадывались по очертаниям налитые ладные ноги.
[justify]Но разительная перемена была не в деталях, а в общем впечатлении. Как только Галина Анатольевна заговорила, прежняя ребячливая девчонка исчезла. Перед Андреем была холёная глянцевощёкая молодая начальница, тесно «упакованная» в модный костюмчик.
Она взяла его под руку, и они пошли по аллее вглубь парка. Разговор не клеился. Точнее, шёл обмен репликами, но какой-то вымученный.
– Ты, говорят, на повышение пошла?
– Да, работаю директором департамента. Уже больше года.
– Трудно?
– Не то, чтобы… самое главное – правильно делегировать полномочия и не дружить с подчинёнными. А у тебя как?
– А у нас? А у нас в квартире газ, это раз…
– Скрытничаешь? – москвич, москвич…
– Какой я на фиг москвич? Предзащиту прошёл, теперь на защиту.
– Ничегооо себе! (с искусственным и от этого неприятным восторгом) На права ещё не сдал? Давно пора бы.
– А ты получила?
– Ещё в прошлом году. Но сегодня я на служебной.
– Так тебя ждут? Ты ненадолго?
– Пока отпустила водителя. Когда надо будет, вызову, отвезёт домой.
При вроде бы доброжелательном настроении Галины Андрей не мог не заметить, что теперь между ними был барьер, не имеющий ничего общего с неловкостью от долгого расставания. Идущая под руку с ним женщина выработала привычку не поддаваться эмоциям, говорить взвешенно, просчитывая каждую реплику, сохраняя дистанцию между собой, принадлежащей к кругу избранных, и «простым смертным», хоть и старым знакомым, но оставшимся по другую сторону жизненного водораздела.
Как выяснилось из разговора, рядом с ним уверенно шла назначенная полтора года назад директор департамента одного из областных министерств. Из-за жары она сняла пиджак и теперь несла его на руке вместе с сумочкой. Он пытался собраться с мыслями от полученной информации, одновременно украдкой продолжая разглядывать спутницу, и отметил для себя, что и походка её несколько изменилась. Дорогие туфли на довольно высоком каблуке заставляли её идти энергичными короткими шагами, заметно покачивая тяжеловатыми бёдрами.
Андрей пропустил Галину вперёд, когда они проходили через ворота, ведущие в другую часть парка, оглядел сзади, невольно вздохнул, увидев, как прибавил в объёме тыл его бывшей возлюбленной.
Есаулова не преувеличивала насчёт "та-а-аких форм". Покачивались в такт шагам немалые женские «половины», обтянутые юбкой. И при каждом шаге ткань образовывала под ними попеременно резкую складку, подчёркивая снизу их пышность. Проходящий мимо мужчина средних лет тоже не удержался от откровенно заинтересованного взгляда. Заметив это, Истомина сдержанно-самодовольно