Школьные истории 3

новенькое.

– А если не принести два вазона, то будет снижена на два балла? – не удержался от едкого вопроса Сахно. Его острый язычок всегда опережал здравый смысл, а в данном случае, еще и здравый смысл родителей.

Марья Григорьевна, не моргнув глазом, достала дневник. Сахно, как всегда, был готов. У него было два дневника – один, парадный, для родителей, где красовались пятерки и похвалы, и второй, секретный, для плохих оценок, который он старательно прятал от всех, кроме самого себя. Поэтому запись в дневнике его не особо расстроила. Два балла – это еще не конец света, особенно если есть возможность их потом отработать.

Деньги у родителей взяли все. Кто-то, получив заветные купюры, тут же отправился на поиски самых дешевых вазонов в ближайший цветочный магазин на Константиновской, 24. Другие, более предприимчивые, решили, что зелень – это дело второстепенное, а вот новенький джойстик или пара модных кроссовок – куда важнее. Так или иначе, к концу недели окна класса начали украшать горшки с растениями.

Поначалу ученики с интересом разглядывали свои новые зеленые приобретения. Маленькие кустики, с нежными листочками, казались такими беззащитными и милыми. Они поливали их, протирали пыль с листьев, и даже шептались с ними, как с живыми существами. Но дни шли, а с ними приходила скука. И вот, кому-то, чье имя история, к сожалению, не сохранила, пришла в голову фатальная мысль: а что, если попробовать листочек на вкус?

Листик оказался приятным. С какой-то заманчивой кислинкой, легкой горчинкой, и, что самое главное, совершенно не вызывающим подозрений. Один попробовал, потом другой, потом третий. И понеслось.

К концу недели, когда Марья Григорьевна, довольная, что ее призыв был услышан, вошла в класс, ее взору предстала поистине апокалиптическая картина. На окнах стояли горшки, но вместо пышной зелени виднелись лишь обглоданные ветки, торчащие из земли, как скелеты забытых надежд.

Ученики, увидев гневный взгляд класрука, тут же сплотились.

– Марья Григорьевна, это… это цветочная болезнь! – выпалил кто-то из первых рядов.

– Да, да! – подхватили остальные. – У них такая странная болезнь, они сами себя съедают! Мы ничего не могли поделать!

Марья Григорьевна, ошарашенная таким коллективным диагнозом, лишь растерянно моргнула. Цветочная болезнь, которая заставляет растения поедать самих себя? Это было что-то новенькое даже для ее богатого педагогического опыта.

Сахно, наблюдая за этой сценой из своего уголка, тихонько усмехнулся. Он знал, что его два дневника, хоть и были наполнены не самыми приятными записями, не могли вместить в себя всю изобретательность его одноклассников. "Цветочная болезнь", конечно, звучало куда более правдоподобно, чем признание в том, что они просто решили устроить себе импровизированный салат-бар из школьного инвентаря.

Марья Григорьевна, хоть и была строга, но обладала и чувством юмора, которое иногда пробивалось сквозь ее учительскую маску. Она посмотрела на обглоданные ветки, на виноватые, но в то же время слегка довольные лица учеников, и в ее глазах мелькнул огонек.

– Цветочная болезнь, говорите? – протянула она, обводя класс задумчивым взглядом. – Интересно. А как эта болезнь называется? Может, "зеленая эпидемия"? Или, как вариант, "синдром Сахно"?

Сахно, услышав свою фамилию, вздрогнул, но лишь пожал плечами. Он был готов к любым обвинениям, ведь у него был запасной план – второй дневник.

– Ну что ж, раз у нас такая "зеленая эпидемия", – продолжила Марья Григорьевна, – то, видимо, нам придется провести дополнительные санитарные мероприятия. И, разумеется, это потребует дополнительных усилий.

Ученики замерли. Что еще?

– Поскольку растения оказались такими… уязвимыми, – Марья Григорьевна сделала паузу, – мы проведем конкурс на самое здоровое и красивое растение. А победитель получит… – она хитро улыбнулась, – дополнительный балл к оценке по биологии. А проигравшие… ну, проигравшие будут помогать мне ухаживать за оставшимися растениями. И, возможно, даже попробуют их восстановить.

В классе повисла тишина. Восстановить? Это звучало куда хуже, чем просто принести вазон. Но Марья Григорьевна уже начала записывать в свой журнал, и никто не смел ей перечить.

Сахно, наблюдая за всем этим, понял, что даже самая изощренная "цветочная болезнь" не может полностью избежать последствий. Но, по крайней мере, он знал, что у него есть два дневника, чтобы записать все эти новые, "эпидемические" приключения. И, кто знает, может быть, он даже сможет использовать свой второй дневник, чтобы вести учет "болезней" и "эпидемий", которые будут случаться в их классе в будущем. Ведь, как оказалось, зелень – это не только красиво, но и очень… вкусно. И, судя по всему, очень заразительно.


Общественные поручения

Как всегда, всё началось с того, что в класс вбежала МГ и заявила:
— Нам срочно нужно углубить и повысить сознание ответственности! У кого не будет общественного поручения, получит на бал ниже оценку по поведению.

Марья Григорьевна, наша классная руководительница, была женщиной энергичной и решительной. Её слова, как правило, не подлежали обсуждению, а её взгляд мог заставить самого отъявленного хулигана почувствовать себя виноватым за грехи всего человечества. Сегодняшнее её выступление было пронизано особой торжественностью, словно она готовилась к важному государственному перевороту, а не к очередному классному часу.

В конце недели, как и было обещано, на классном часе МГ заставила всех вставать и называть, какое общественное поручение выбрал для себя каждый ученик. Атмосфера в классе была напряжённой. Мы, ученики, старались изо всех сил продемонстрировать свою сознательность, даже если это означало взять на себя ответственность за, казалось бы, самые незначительные вещи.

— Я отвечаю за мел, — бодро отрапортовал отличник Петров, гордо держа в руке коробочку с белыми палочками.
— А я — за мокрую тряпку, — вторил ему староста класса, уже предвкушая похвалу от МГ.
— Я за проветривание, — добавил кто-то из середины зала.
— Я за швабру, — не отставал другой.
— А я за чистые руки, — закончил кто-то из первых парт, видимо, решив, что это самое безопасное и благородное поручение.

Так, по очереди, выстраивалась очередь из ответственных. МГ кивала, записывала что-то в свой журнал, и её лицо постепенно приобретало удовлетворённое выражение. Но вот очередь дошла до задних парт, где сидели те, кого МГ называла "проблемными учениками". Это были ребята, которые чаще других оказывались в поле зрения учителей по не самым приятным причинам.

Первым встал Коля. Он долго тужился, его лоб покрылся испариной, словно он решал сложнейшую математическую задачу. Он переминался с ноги на ногу, его взгляд метался по классу, но ни одно общественное поручение не приходило ему на ум. Наконец, он тяжело вздохнул и, опустив голову, произнёс:
— А я за себя отвечаю, вот!

В классе повисла тишина. МГ слегка приподняла бровь, но не стала комментировать.
— И я тоже за себя отвечаю, — подхватил его сосед, Вася, с явным облегчением. Он, казалось, был рад, что Коля проложил ему путь.

МГ уже собиралась перейти к следующему, когда с последней парты встал Сахно. Сахно был отдельной историей. Высокий, угловатый, с вечно хмурым выражением лица, он редко говорил, но когда говорил, то его слова имели вес. Он строго посмотрел на всех, его взгляд скользнул по Коле и Васе, затем остановился на МГ. В его глазах читалось что-то вроде вызова, но в то же время и какая-то странная, непоколебимая уверенность.

— А я за себя не отвечаю! — произнёс он твёрдо, без тени сомнения.

Класс замер. Даже МГ, казалось, на мгновение потеряла дар речи. "За себя не отвечаю"? Что это вообще значит? Это было настолько абсурдно, настолько не вписывалось в привычную систему понятий, что никто не знал, как реагировать.

МГ, оправившись от секундного замешательства, попыталась вернуть контроль над ситуацией.

— Сахно, что за чушь ты несёшь? — голос МГ прозвучал резко, но в нём уже не было прежней уверенности. — Как это — не отвечаешь за себя? Ты же человек, а не вещь!

Сахно не отводил взгляда. Он не выглядел испуганным или смущённым. Наоборот, в его позе появилась какая-то внутренняя сила, которая заставила многих учеников, даже тех, кто обычно его избегал, прислушаться.

— А вот так, Майя Григорьевна, — спокойно ответил он. — Вот Коля и Вася сказали, что за себя отвечают. А я вот не отвечаю. Значит, кто-то другой за меня отвечает.

Класс зашумел. Кто-то хихикнул, кто-то перешёптывался, пытаясь понять, что происходит. МГ же, казалось, была готова взорваться.

— Кто же, по-твоему, отвечает за тебя, Сахно? — спросила она, пытаясь удержать свой гнев под контролем.

Сахно обвёл взглядом класс, задержавшись на лицах своих одноклассников. Затем он снова посмотрел на МГ.

— А вот вы, Майя Григорьевна, — сказал он, и в его голосе прозвучала какая-то странная, почти детская искренность. — Вы же нас учите. Вы нам говорите, что правильно, а что нет. Вы нас воспитываете. Значит, вы и отвечаете. За то, что мы делаем, за то, кем мы становимся.

В классе воцарилась полная тишина. Слова Сахно, простые и одновременно глубокие, как будто пронзили воздух. МГ стояла, растерянная, её привычная уверенность пошатнулась. Она привыкла быть той, кто задаёт правила, кто требует ответственности. А теперь перед ней стоял ученик, который перевернул всё с ног на голову, переложив ответственность на неё саму.

— Но это… это абсурд! — наконец выдавила из себя МГ. — Я не могу отвечать за каждого из вас! У вас есть своя голова на плечах!

— Голова есть, — кивнул Сахно. — Но вы же нам её наполняете. Вы нам говорите, что думать. Если я сделаю что-то не так, это потому, что вы меня не научили, как надо. Или научили неправильно.

Его слова были настолько логичны в своей абсурдности, что никто не мог им возразить. Коля и Вася, которые первыми заявили, что отвечают за себя, теперь смотрели на Сахно с нескрываемым восхищением. Они, кажется, поняли, что он сказал то, что они сами боялись или не могли выразить.

МГ медленно опустилась на стул. Её лицо было бледным. Она смотрела на Сахно, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Страх перед тем, что этот мальчишка, которого она считала "проблемным", только что поставил её в тупик, обнажив всю сложность и неоднозначность понятия "ответственность".

— Значит, — прошептала она, — если кто-то из вас совершит преступление, я должна буду ответить за это?

— Ну, если вы нас этому научили, то да, — пожал плечами Сахно. — А если нет, то тогда вы не справились со своей работой.

Классный час закончился в полной тишине. МГ не смогла заставить себя продолжить этот разговор. Она просто сидела, глядя в одну точку, а Сахно, спокойно сев на своё место, достал учебник. Его взгляд был по-прежнему хмурым, но в нём появилась какая-то новая глубина. Он не получил общественного поручения, но, кажется, дал всем остальным, и особенно Майе Григорьевне, гораздо больше. Он дал им пищу для размышлений о том, кто на самом деле отвечает за нас,