Марк был картографом не только по профессии, но и по натуре. Он верил в точные координаты, выверенные маршруты и неизменность береговых линий. Его собственная жизнь была похожа на карту малоизученной территории с надписью «Здесь драконов» на месте, где должно было биться сердце. После предательства невесты он возвёл вокруг себя неприступный горный хребет, а компас его души безнадёжно сбился.
Анна бежала. Бежала от прошлого, от себя, от воспоминаний о неудачном браке, который оставил после лишь чувство неполноценности. В её душе бушевал ураган, сметая все ориентиры. В отчаянной попытке найти хоть какую-то точку опоры, она отправилась в одинокий поход по Крымским горам, надеясь, что физическая усталость заглушит душевную.
Судьба свела их на узкой тропе над пропастью. Разразился внезапный ливень, превратив путь в опасную глиняную кашу. Анна поскользнулась и подвернула ногу, едва не сорвавшись вниз. Сильная рука резко втянула её назад, к безопасности скалы. Так она впервые увидела Марка — мокрого, испуганного, но твёрдого в своей опоре.
Он, всегда избегавший случайных связей, не мог оставить её одну. Его палатка, его аптечка, его еда — всё вмиг стало общим. Первые часы прошли в тяжёлом молчании. Двое раненых зверей, зализывающих раны в одном логове. Но боль, как это ни парадоксально, стала их общим языком. Они не рассказывали друг другу своих историй, они просто чувствовали их — в осторожных взглядах, в том, как он поправлял ей повязку, в том, как она варила кофе по утрам.
Ночью, глядя на усыпанное звёздами небо, Анна сказала:
— Я всегда боялась высоты. А сейчас смотрю в эту пропасть и не чувствую страха.
— Может, потому что ты уже прошла через самое страшное? — предположил Марк. — Падение внутрь себя.
Их любовь не была страстным пожаром. Она была похожа на утренний свет, который постепенно разгоняет туман, открывая очертания новой, незнакомой, но прекрасной страны. Марк с удивлением обнаружил, что его карта мира больше не кажется ему полной. Рядом с ней старые координаты обрели новый смысл. Он понял, что его одиночество было не тюрьмой, а карантином, необходимым для заживления старой раны, чтобы новая не стала фатальной.
Анна, в свою очередь, обнаружила в себе силу. Его спокойная, незыблемая уверенность стала для неё тем фундаментом, на котором она заново отстроила самоуважение. В его глазах она увидела не сломленную жертву, а сильную женщину, способную подняться в гору.
Спускаясь с гор через неделю, они были уже другими людьми. Марк не вёл её, он шёл рядом. Их руки иногда соприкасались, и в этом прикосновении был целый диалог. Он достал свою самую точную карту и карандаш.
— Видишь эту белую область? — спросил он. — Раньше здесь ничего не было. Теперь здесь — ты.
И он начал рисовать новый материк — материк их общей судьбы. Компас его сердца, наконец-то, нашёл свой истинный север, указав на неё, его потерянную и обретённую географию.
