Чистый лист.

Анна стояла на краю крыши своего же офисного небоскрёба. Ветер, игравший на тридцатом этаже, рвал её дорогой шарф. Внизу плыли огни города, такие же чужие и холодные, как цифры на её последнем отчёте. Она была королевой этого мира — мира слитков, акций и безраздельной власти. Её боялись, ей завидовали, её уважали. До сегодняшнего дня. До того момента, как совет директоров, вчера ещё пресмыкавшийся у её ног, проголосовал за её отставку. «Несоответствие стратегии компании», — гласила официальная бумага. На деле — жёсткий, подлый слив.

Но падение её началось не сегодня. Оно началось годы назад, с первого компромисса. С первого раза, когда она ради прибыли закрыла глаза на чьи-то судьбы. Она шла к вершине по головам, убеждая себя, что такова цена успеха. Она разбила семью, потому что муж «не тянул» её ввысь. Она предала единственного друга, перекусив его бизнес. Она давала обещания и легко их нарушала, считая это прагматизмом. Мир был шахматной доской, а люди — пешками.

И вот пешка, которую она когда-то безжалостно сбросила с доски, стала ферзём и объявила ей мат. Всё, что она строила, рухнуло в одночасье. Репутация, карьера, статус — всё обратилось в пыль. Она осталась наедине с собой на краю крыши. И этот внутренний вакуум был страшнее любой высоты.

Она сделала шаг вперёд. Ещё один. Ещё… И запнулась о чью-то тяжёлую сумку. Из неё с глухим стуком выпали банки с краской.

— Эй, осторожнее! — раздался грубый голос.

Из тени вышла фигура в рабочей робе. Женщина лет пятидесяти, с усталым, но спокойным лицом.

— Вы кто? — прошипела Анна, дрожа от ярости и адреналина. Её трагический уход кто-то посмел прервать.

— Маляр, — просто ответила женщина. — Ночной смены. Крышу крашу. А вы? Тоже на работу ночную вышли?

Анна не нашлась что ответить. Абсурдность ситуации обезоружила её.

— Уходите, — сказала она, но в её голосе уже не было прежней уверенности.

— Не могу, — женщина достала из кармана пачку дешёвых сигарет. — Работу делаю. — Она прикурила, спокойно глядя на Анну. — Вам тоже, наверное, работа здесь есть? Раз пришли.

Анна смотрела на эту женщину. На её потрёпанные руки, на спокойные глаза, в которых не было ни страха, ни подобострастия. В них было понимание. Странное, безмолвное понимание.

— Я… я всё потеряла, — вдруг вырвалось у Анны, и она сама удивилась этим словам.

— Вижу, — кивнула маляр. — А я вот почти ничего и не имела. Муж пил, сын в тюрьме. Думала, тоже с моста сигану. А потом поняла — земля-то твёрдая. И небо высокое. А всё остальное — краска. Облупится. Новую наложишь.

Она взяла валик, обмакнула его в ведро с белой краской и провела по парапету. Грубый бетон скрылся под ровным, чистым слоем.

— Вот смотри, — сказала она. — Было грязно, серо, уродливо. А теперь — чисто. Как чистый лист. Жизнь она, милая, как эта крыша. Каждые несколько лет её заново красить надо. А вы что, один раз покрасили и навечно решили?

Анна смотрела на ровную белую полосу. Это было так просто. Так примитивно. И так гениально. Эта женщина, чьё имя она никогда не узнает, своим простым трудом, своим простым словом протянула ей руку. Не она, Анна, с её миллионами и связями, а простая ночная маляр подала ей пример мужества. Мужества жить. Просто жить. Дышать. Красить крыши. Начинать с чистого листа.

Анна медленно отошла от края. Ноги её подкосились, и она опустилась на бетонный пол, не в силах сдержать рыданий. Это были не слёзы отчаяния. Это были слёзы очищения. Слёзы человека, который впервые за долгие годы позволил себе быть слабым. Быть живым.

Она ушла с той крыши на рассвете, когда маляр уже заканчивала свою смену. Они больше не разговаривали. Но, уходя, Анна остановилась.

— Спасибо, — сказала она.

Та лишь кивнула, затушив о ботинок окурок.

Спустя год Анна открыла маленькую консалтинговую фирму. Она не рвалась на вершины. Она помогала малым бизнесам, тем, кого когда-то сама же и давила. Она учила их не «дробить конкурентов», а находить свою нишу. Она научилась быть честной. Не с клиентами — с собой. Она платила налоги, проводила время с повзрослевшей дочерью, к которой когда-то не находила времени, и иногда, по ночам, выходила на балкон своей скромной квартиры и смотрела на огни города. Они больше не казались ей чужими. Они были просто огнями. А земля под ногами — твёрдой.