...В следующем фильме Кокто Жан Маре сбрасывает маску и костюм Чудовища, переодевается в современную одежду, приобретая вид модного поэта на экваторе прошлого века — но суть остаётся та же: он так же холоден, двойственен и нарциссичен.
Для Орфея встреча со Смертью в облике энигматичной Марии Казарес (фигурой и «серафической» лепкой лица напоминающей архаическую кору) — избавление от механизированной «буржуазной сутолоки» и скуки, от любящей, опостылевшей Эвридики, от поклонников и врагов.
Орфей-Нарцисс с наслаждением уходит в излюбленное Жаном Кокто Темное Зазеркалье, в обратную проекцию, уходит в прямом смысле слова через зеркало — в смерть. И снова здесь перчатки (на этот раз медицинские, резиновые) — магический портал. Загробный мир — продуваемое всеми ветрами — «и все же это было только эхом Его шагов и дуновеньем ветра», — разрушенное здание военной академии «Сен-Сир», по которому передвигаются сомнамбулы (не тела и не души), затерянные в бесконечном и — одновременно — безвыходном пространстве. Например, стекольщик, юный и прекрасный (и после смерти предлагающий свои услуги «прохожим»).
Великое нигде.
Пожилые джентльмены непримечательной наружности, — внимательные и строгие — представляют собой Загробный суд.
Помощники — мотоциклисты в черном. Все предельно заземлено. Никаких «настоящих« призраков и теней. Смерть нервно курит, ее жесткое змеиное лицо непроницаемо (в одном из кадров оно окаменеет, примет вид античной маски), однако она больше не машина, выполняющая приказы неумолимого закона, она утратила свою непоколебимость, отныне она просто влюбленная женщина, страстно преданная Поэту. Из царства Аида она посылает ему сигналы (через автомобильное радио). В союзе с ней Орфей выступает медиумом, выполняет функцию передачи и интерпретации сообщений «от богов к человеку». Земная Эвридика, носящая под сердцем его ребёнка, исчезает для него с этой минуты навсегда, а ангел смерти Эртебиз-Гермес («с печальным ликом»), добровольно взявший на себя тяжкий труд Хранителя, напрасно пытается пробудить его к ее любви, то есть — к жизни. Замечу, что «под занавес» Орфей все же возвратится «в семью», но такой финал не кажется слишком убедительным.
Жан Кокто писал: «История — это правда, которая становится ложью. Миф — это ложь, которая становится правдой».
Историю о современном Орфее можно рассматривать как типично-французскую мелодраму о любовном четырехугольнике в декорациях магического реализма — любовь Эвридики к Орфею, Орфея к Смерти, Эртебиза к Эвридике и Смерти к Орфею. Мучения любви, неутоленной страсти и ревности. А можно как метафору тайных связей, что соединяют творца с потусторонними силами, как метафору поиска/потери/погружения в самого себя, как модернизированную версию вечного мифа о фракийском певце...«Я хотел слегка, избегая пустого философствования, коснуться самых важных проблем... Чем ближе подходишь к тайне, тем важнее быть реалистом»
8/9 окт 2023
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+