Августовский день 88 года совсем уже догорал. Можно сказать – догорел. Солнце, скрывшееся за видневшейся вдали горной грядой, отбрасывало в небо гаснущие отблески заката. На небе бледным пятном все отчетливее проступала луна. По ольхонской грунтовой ухабистой дороге пылил автомобиль – ГАЗ-66 с будкой. Пыль, поднятая им в эту безветренную погоду, долго висела в воздухе, медленно растекаясь по земле. Обычное дело. Внутри будки, на дощатых палатях и на развернутых геологических спальниках лежали в полудреме трое. Их, то подбрасывало вверх на колдобинах, то переваливало сбоку на бок вправо или влево. Когда автомобиль съезжал вниз на спуске, они дружно упирались головами в переднюю стенку будки. Все буднично и привычно. Когда цивилизация добиралась сюда на собаках, то где-то по дороге они издохли. Переправиться с острова Ольхон на материк сегодня уже не успеем. Поздновато. Придется ждать парома до утра. Где-нибудь поблизости от места переправы и заночуем. Мотор машины гудел, колдобины и ямы исправно делали свое дело, а дремлющие в будке пассажиры также исправно подпрыгивали и переваливались.
Газ-66 плавно, без рывков остановился. Хлопнула открываемая, а может закрываемая дверь кабины, в полудреме не разобрать. Послышались голоса. Я присел на своем спальнике. «Что, приехали?». Открылась дверь будки. «Ну как, живы? Принимайте туриста». Сосед, Иван, протянул руку к плафону светильника и включил свет. В будку, цепляясь за поручень, забрался среднего роста человек. Следом за ним подали его рюкзак. Оказывается, подобрали бредущего по дороге в сторону переправы пешехода. Подбросим – не жалко. Ночь на носу, а пешком долго еще идти – только ноги бить. Сажусь на край палатей и быстро надеваю сапоги. «Садись сюда» - показываю ему на место рядом с собой. «Все? Устроились?» - прокричали снаружи. Дверь будки со стуком захлопнулась. «Да. Все в порядке. Ямщик трогай!». Иван сел, опершись спиной о переднюю стенку будки, а третий – Александр, так и остался лежать, подложив под голову правую руку. При тусклом свете лампочки разглядываю вновь прибывшего. Молодой парень с бородкой. Куртка и штаны непривычной, несколько яркой расцветки. Рюкзак необычной конструкции с прикрепленной сбоку скаткой. «Привет» - обращаюсь к нему. «Здравствуйте» - ага, ответил с акцентом. Из Прибалтики, что ли? Мотор вновь загудел, и машина затряслась на дороге. «Откуда идешь и куда, друже?» - спросил Иван, перекрикивая шум двигателя. Так начал постепенно раскручиваться разговор для знакомства. Наш новый сотоварищ представился как Владислав. Не то чех, не то словак из Братиславы. Вторую неделю он путешествует по Байкалу дикарем. Ну что же, приятно и похвально. Добирается до поселка Еланцы, а дальше на рейсовом автобусе или на попутках – как повезет, до Иркутска. Студент, учится в Москве. Тоже хорошо.
Через сорок минут газон остановился. Включил заднюю скорость и, с поворотом вправо, стал, медленно переваливаясь, пятиться назад. Остановился. Постучали кулаком снаружи по стенке нашего передвижного жилища. «Все парни. Шабаш. Здесь затаборимся до утра». Открываю дверь будки и спрыгиваю на землю. С удовольствием размахиваю руками и потягиваюсь. Уже совсем стемнело. Луна большая, яркая, не желтая, а белая. Впереди, при свете фар машины, медленно идут двое – водитель Альберт и, ехавший с ним в кабине, Сергей. О чем-то оживленно разговаривают. «Давайте сюда таган. Здесь старое кострище» - машет рукой один из них. «Да оставь ты здесь свой рюкзак. Никто его не тронет!» - это Александр Владиславу. На землю спрыгивает Иван, следом за ним Владислав. Ничего, бодро так. Но свой рюкзак он все-таки с собой прихватил. Иван кричит в будку: «Санек. Давай таган и дрова. Следующей ходкой заберем ящики с посудой и едой». «Ладно. Добро». Иван принимает железную треногу сложенного тагана и котел. Передает их мне. «Отойдите» - кричит Александр, и поленья с глухим стуком падают на землю. Мы всегда стараемся запастись дровами, закладывая их под палати. Мало ли где придется ночевать. Несу на место будущего костра таган и котел. Альберт уже ушел по своим шоферским делам. Действительно старое кострище. Устанавливаем с Сергеем над ним высокую треногу тагана. «А где крюк? Саня, крюк в будке посмотри!». «На тагане нет что ли?». «Смотри в коробке возле печки. Вечно куда-нибудь задеваете» - ворчит Сергей. «Нашел. Иван - держи» - обычная приятная суета. Подходит Владислав и спрашивает, куда положить принесенные им дрова. «Положи сюда» - показываю на место рядом с таганом: «А рюкзак положи вон туда, чтобы под ногами не путался». Подходит с дровами и Иван, протягивает мне крюк от тагана. Обращается к Владиславу: «Пойдем со мной. Ящики и воду надо сюда перенести». Сергей забирает у меня крюк и осипло говорит: «Иди, помоги. А я тут с костром разберусь».
Костер уютно и весело потрескивал, отбрасывая подальше от себя темноту. В котле солидно и вкусно шкворчала консервированная рисовая каша с тушенкой. Для пущего навара мы в нее добавили еще и свиной. Рядом с костром на земле расстелен брезент. На брезенте уже аккуратно разложены нарезанный ломтями хлеб, очищенные головки лука, невесть как, сохранившееся сало мелкими кусочками, алюминиевые миски, ложки, соль, сахар и пока еще не открытая банка сгущенного молока. «Кажется все, хватит» - Александр снимает котел с огня, постукивая о его край поварешкой: «Чайник сейчас будем ставить?». «Давай сейчас» - Сергей несет к костру канистру с водой. Забулькала вода, наливаемая из нее в чайник. Чайник у нас большой медный, прокопченый, настоящий полевой, так сказать боевой. Надолго хватает из него чайку попить. «Рыбу открывать будем?». Дружно киваем. «Ловите» - со стороны продуктового ящика прилетают две банки минтая. «Хватит суетиться. Давайте вечерять» - хрипловато басит Иван авторитетным голосом: «Альберт подтягивайся». «Я сейчас. Тут немного». Чего там немного - не спрашиваем. Альберту – нашему водителю лучше знать. Терпеливо его ждем, устраиваясь вокруг импровизированного стола. Владислав сидит на скатке, снятой с рюкзака, в стороне от нас. Александр обращается к нему: «Чего сидишь, как не родной. Подгребай к нам. Миска, кружка, ложка есть?». Владислав показывает, что есть. «Давай, давай ближе. Не задерживай компанию». Владислав порылся у себя в рюкзаке, что-то оттуда достал и, прихватив скатку, подошел к нам. Положил на брезент пачку печенья и плоскую банку килек в томате. «К чаю пойдет» - Сергей со смехом похлопал его по плечу: « Садись сюда. Не стесняйся». Владислав уселся на скатку, скрестив ноги. Я искоса на него посмотрел и улыбнулся – научился нашим манерам. Тяжело переваливаясь на ногах, подошел Альберт. Якут, невысокого роста, коренастый, плотный. Сел, по-азиатски поджав под себя ноги. Нарочито обтер руки о куртку. «Кажется все в сборе. Вперед!» - радостно возопил он, потирая ладони. Каша уже перекочевывала из котла в миски, лук нарезан на четвертинки, банки с рыбой вспороты, а чайник уже пытается закипать. «Так, разводить будем или нет?» - Александр покосился на Владислава, ставая перед собой фляжку со спиртом. «А чего его разводить. Наливай понемногу. Вода на столе». «Да бросьте! Что, трудно развести? Где ковшик?» - Альберт обратился к Александру. Тот, кряхтя, встал, отошел к продуктовому ящику и вернулся обратно с литровым алюминиевым ковшем. «Давай фляжку» - Альберт взял у него фляжку и на треть налил в ковш спирта. Долил сколько нужно воды, тщательно размешал содержимое алюминиевой ложкой. «Ну, вот. Теперь разливайте». Владислав, поняв, что его ожидает, было запротестовал, накрыв свою кружку ладонью. «Так не пойдет. Обязательно нужно по-бурханить. Хорошая погода будет и для здоровья полезно» - Сергей застыл с ковшем над кружкой Владислава, ожидая, когда тот уберет руку. «По первой, вздрогнули». Немного отлили разведенного спирта из кружек на землю, для умиротворения местных духов. Дружно выпили, шумно выдохнули, вытерли рот рукавами и застучали ложками по мискам. После первой только наслаждались едой и почти не разговаривали. Стук ложек, сопение, сочный хруст лука и треск горящего костра. После второй народ оживился. Стали вспоминать что-то интересное из прошедшего дня, подтрунивать друг над другом и наперебой рассказывать занимательные истории и анекдоты. Чайник дал о себе знать, с громким шипением заливая костер. Александр быстро встал и снял его с тагана. Насыпал в чайник заварки, отставил в сторону от костра и вернулся к компании. После того, когда разведенный спирт был допит, а от выпитого и съеденного наступило состояние особого блаженства, за импровизированным столом разговор потек тем неспешным путем, когда никто никого не перебивает, а паузы становятся длиннее. От горячей еды и выпитого спирта я захмелел. Усталость от прошедшего дня исчезла, как будто испарилась. То, что было сегодня и вчера растворилось в темноте наступившей еще теплой ночи, а о делах завтра и думать не хотелось. Хмель мягко обволакивал, убаюкивал и тихо пел колыбельные песни. Захотелось перевернуться на спину, раскинуть руки и смотреть в такое близкое, ясное ночное небо. И звезды, звезды, много, как их много. И мечтать о будущем, тем более, что в этом году грядут грандиозные личные перемены.
[justify]За столом еще хрустели, доедая лук. А кто-то стучал ложкой по жестяной банке, выскребая остатки рыбы. Не спеша прихлебывали из кружек паривший горячий чай. Для пущего «скуса» в него бросали угольки из костра. Александр и Иван выложили на брезент спички и сигареты – «термоядерную» «Приму», что бы при случае подымить. Постепенно все внимание нашей компании переключилось на Владислава. Видно было, что он захмелел, но насколько, никто не обращал на это внимание. А что, свежий воздух, горячая еда, спирт, доброжелательная обстановка, его приняли в свой круг – нормальное мужское дело. Может и с непривычки, не пиво все-таки. Всякое бывает. Спрашивали о том, как ему приглянулись Байкал и Иркутск, где учиться, кем хочет после учебы стать, куда уедет жить. Владислав отвечал то быстро, как- то торопливо, то делал большие паузы, тщательно обдумывая ответ. Расспрашивали о семье, о родителях, о Братиславе, какой это город, как там живут люди. Интересно-же. Сибиряки – народ любознательный. Владислав рассказывал, когда подробно, когда кратко, но не уклонялся от ответов. И вот с какого перепугу он начал об этом говорить, так до сих пор не могу понять. Может разведенного спирта перебрал, и он ему в голову ударил хуком справа, а может еще что … . Возбужденно, как бы взвинчивая себя, Владислав стал говорить о событиях в Чехословакии, происходивших в шестидесятых годах. Смысл из всего сказанного таков – Советский Союз повел тогда себя не как цивилизованная страна. Советские солдаты стреляли в ни в чем не повинных мирных людей. В общем плохими мы были тогда парнями. Находясь в расслабленном и мечтательном состоянии, я не прислушивался к разговорам за столом и не сразу понял, куда он повернулся. Но вот что-то меня зацепило и вынуло из уютного и теплого кокона. Когда стал вникать в смысл сказанного, волна раздражения и