4. Плато

знал, нашел информацию о турфирме, в которой работала Минжу, хотя это никак не прибавило мне сведений о её жизни. Один мой друг пообещал выяснить все подробно о том, где она училась и встречалась ли с кем-то из парней. Я хотел всё о ней знать, но помнил её лукавую сдержанность в ответах на вопросы, которые я постоянно задавал ей в поездке по Тибету. У меня имелось достаточно ее фото, которые я делал украдкой, без ее согласия, и потому все они не отличались высоким качеством. Но в этот раз я дал себе слово уговорить ее попозировать мне хотя бы несколько минут, потому что ее пребывание здесь планировалось всего на две недели. Я же должен был вернуться в Питер только через месяц.   

***3
    Наша встреча сразу пошла неправильно, а, вернее, она пошла по самому верному и естественному природному плану. Я даже не понял, как мы оказались на широкой кровати, потому что у меня в ушах стоял гул. Думаю, это было воздействие плато на меня. Оно до крайности обострило все мои защитные силы, для чего многократно усилило инстинкты. Минжу еще не была на плато, но оно наверняка имело большой радиус для воздействия на людей.
-Я знала, что ты сумасшедший, но чтобы так… – смеялась Минжу после секса, за которым последовал второй и третий. А когда я рассказал ей свою теорию о воздействии этих мест на человека и конкретно на меня, она просто зажималась от смеха.
-Знаешь, как долго я мечтал о тебе, – оправдывался я.
-Не так уж и долго, всего чуть больше трех месяцев. Люди годами себя проверяют, не то, что мы с тобой.
-Да какие годы? Я бы давно умер от такого. Только о тебе и думал.
-Я тоже, – сказала она и, прижавшись к моей груди, заглянула в глаза:
-Голубые… какой же ты красавчик. Как я могла не влюбиться в тебя?
-Но ты клянешься, что дождешься моего возвращения в Питер?
-Клянусь. Нет у меня никого, можешь не сомневаться.
-А до Тибета был кто-нибудь?
-Саша… давай отсечем все прошлое и начнем новую жизнь. Только мы с тобой.
-Но хотя бы скажи, это был китаец?
-Да. Однако всё в прошлом. Родители хотели выдать меня замуж за сына своих партнёров. И сразу говорю – я не спала с ним.
-Покажи фото! – потребовал я.
Она нашла совместное фото на мобильнике и показала мне. Со мной чуть сердечный приступ не случился. С экрана ее телефона на меня смотрел высокий и красивый плейбой.
-Глупый, для меня ты вне конкуренции, поверь, – старалась убедить меня Минжу.
-Я ниже его ростом? – ревниво спросил я.
-Нет, примерно такой же, на полголовы выше меня.
-Но он явно шире в плечах.
-Ему 31 год, ты тоже постепенно заматереешь.
-Он хорошо целуется?
-Не помню! Хватит об этом. Нас обоих родители склоняли к браку. Все из-за бизнеса. Думаешь, зря я боролась и все-таки получила российское гражданство, чтобы они не могли больше давить на меня. Хотя все равно пытаются.
-Я обычный фотограф.
-А я обычный экскурсовод.
-Ты мастерски владеешь языками. У тебя образование…
-У тебя тоже!
-Я живу с родителями…
-Переедешь ко мне.
-Скажи, что любишь.
-Люблю!
    Утром в понедельник она уехала на такси. К 12 часам дня вертолет должен был доставить ее и группу китайских туристов по плану к их первой локации на плато. А я, добравшись до взлетной площадки, на другом вертолете отправился с ветврачами и оленеводами к месту скопления оленей.
    Как и почему меня занесло стать фотографом? После 9 класса школы я поступил в Оптико-механический лицей, отучился 2 года и 10 месяцев и получил диплом фотохудожника. Потом была армия, а по возвращении домой после короткого отпуска меня приняли штатным фотографом в известное сетевое издательство, принадлежавшее большой корпорации. Я гордился тем, что в издательстве оценили мои умения, а так же величиной своего заработка, который в два, а то и в три раза превосходил заработки фотографов в других фирмах. Правда, меня постоянно отправляли в длительные командировки, но это было увлекательно. И только сейчас, после встречи с Минжу, я впервые задумался о том, что режим частых и дальних поездок мне не подходит.
    Даже плато с его мощной притягательностью и энергетикой не могло изменить моих мыслей. Я не хотел, чтобы работа надолго разлучала меня с моей возлюбленной. Для себя я решил, что по возвращению в Питер поставлю вопрос об изменении условий контракта или даже подам заявление на увольнение. В конце концов, я же не зоолог и не натуралист. Я, чёрт побери, фотохудожник!

***4
    Я хотел быстрее выполнить последнее задание издательства, чтобы покинуть Путораны. Приличное количество оленей, парочку краснозобых казарок и одного орлана мне уже удалось заснять серийными съемками. Остались путоранские снежные бараны. Я видел их с вертолета, но эти толстороги оказались очень чуткими обладателями отличного зрения и слуха, поэтому, заслышав шум пропеллера, они тут же срывались, будто камни, с высоченных скал и терялись в пестреющих складках базальтовых выступов.
    Старший оленевод сказал мне, что поможет только ночевка в горах, чтобы подсторожить их. Сам оленевод с помощником и двумя ветврачами так и делали, чтобы осуществлять запланированную работу с оленями. Снежные бараны их также интересовали с профессиональной точки зрения, поэтому мы договорились, что устроим ночевку недалеко от места, где баранов видели чаще всего. Для защиты от хищников у обоих оленеводов имелись охотничьи винтовки и нож. На кордоне мне также выдали сайгу и патроны, предварительно убедившись в том, что я умею с ней обращаться. Нас снабдили палатками, рацией, приличным количеством еды и питьевой воды, а также газовыми горелками и котелками для приготовления пищи, поскольку мы не должны были разводить костер. Мою долю расходов оплачивало издательство, а остальные выполняли работу для заповедника, поэтому проблем и задержек не возникало.
    Меня не переставало удивлять ощущение, которое я испытывал, как только вертолет приземлялся и замолкал. Плато поражало какой-то живой и почти вселенской тишиной. Хотя она порой казалась мне неясным гулом, и это не мог быть шум воды, которая с холодами замерзла или почти остановила свое движение. Наверно, ветер производил этот странный гул, попадая в скальные пустоты. Каждое новое место, где я оказывался в своей жизни, звучало особенно и неповторимо. Возможно, так проявлялась моя особенная чуткость к звукам. Однако на плато звучащая тишина имела почти космический оттенок, тем более что небосвод над ним казался куполообразным. Не зря тут постоянно промышляли уфологи, вся здешняя атмосфера отличалась от того, что я видел и ощущал в других местах.
    Готовили наш обед два ветврача, которые шутили, поглядывая на сумрачное небо приближавшейся полярной ночи, и говорили мне:
-Санёк, ты будь на взводе, вдруг нам повезет и снова появится неопознанный пятисотметровый объект.
Все смеялись, но эти люди были родом из этих мест, поэтому привыкли к таким шуткам. А я лишь заставлял себя улыбаться, меня здесь всё напрягало. Не сказать, что я боялся неопознанных объектов, нет, мне просто хотелось побыстрее пережить эту поездку и отстреляться. Ни охотничьего азарта, ни восторгов по поводу красот местной природы плато у меня не вызывало. А, вернее, все эти чувства и эмоции заслоняло какое-то странное ощущение ирреальности окружающего мира.
    С собой нам на кордоне выдали грязновато-белые комбинезоны, которые должны были служить маскировкой при приближении к оленям, баранам и другим копытным. В таких комбинезонах ветврачи и оленевод довольно ловко внедрялись в стадо оленей и производили осмотр, взятие проб шерсти и даже крови у них. Я помалкивал и старался сделать как можно больше кадров, хотя даже не снимал с лица медицинскую маску, поскольку меня отвращал запах оленей, напоминавший деревенские загоны для скота.
    Баранов пришлось снимать только с большим зумом. Слишком приближаться я не рисковал, они могли тут же сорваться с места и скрыться. Но мой навороченный аппарат имел 400-х кратное увеличение. Бараны впечатляли намного больше оленей, наверно из-за их малочисленности по сравнению с огромными рассредоточенными по склонам стадами оленей.
    Ночью старший оленевод помог мне пробраться к ближайшему месту, где днем мы видели баранов, и разложить корм для них. Мы надеялись, что так толстороги хотя бы не сразу исчезнут из поля зрения. Это помогло. Утром из засады я смог сделать несколько серий кадров, качество которых меня наконец-то удовлетворило.
    Но главным было то, что в этот день вертолет должен был доставить китайских туристов в заповедник. Я с нетерпением ждал встречи с Минжу. 
    К их прилету мы успели вернуться на кордон. Минжу вела себя сдержанно, но улучила момент и поцеловала меня, а я быстро сказал ей, что хочу уволиться сразу после этой поездки.   
-Хорошо, – ответила она и тут же ускользнула к туристам, которые задавали вопросы сотрудникам заповедника, ведь она служила для них переводчиком.
    Из-за отсутствия мобильной связи я даже не смог пожелать ей удачи, когда она со своей группой улетала в Норильск. А дальше в плане их маршрута было посещение Норникеля и встречи с бизнесменами.

***5
    Покидая Путораны, я испытывал радостное возбуждение, хотя из вертолёта меня провожали величественные пейзажи плато. Но я спешил поскорее освободиться от них, чтобы больше не мучиться неясными ощущениями постоянной внутренней тревоги. Она постепенно отступала, но ее влияние на меня даже в Норильске всё еще оставалось довольно сильным. Спасала меня только мысль о том, что очень скоро я буду дома, а ещё – встречусь с Минжу. Она обещала нигде не задерживаться. Правда, по приезду мне предстояло надолго засесть за компьютер для обработки многочисленных съемок, но всё это было уже неважно.
    Её телефон все еще находился вне зоны доступа, поскольку китайцы по пути домой захотели задержаться, чтобы побывать на Байкале. Поэтому у меня болело сердце, и вообще я внутренне метался и не находил успокоения.
    Минжу, Минжу, Минжу – я твердил это имя про себя и так спасался от какой-то грызущей тоски. Откуда она бралась? Ведь Минжу ясно сказала мне, что любит и даже то, что мы будем жить с ней вместе в ее квартире. Но меня то и дело накрывала непонятно откуда берущаяся ревность, и то и дело посещали сомнения. Ведь моя китаянка была изумительно красива, и, конечно, привлекала внимание множества мужчин. Закрывая глаза, я вспоминал нашу ночь в Норильске до мельчайших подробностей и вновь возбуждался, потому что ярко помнил запах ее волос и вкус губ и тела, которые целовал и не мог остановиться. А еще я помнил её голос, который так хотел услышать, и ее практически безупречный русский. Лишь какие-то нюансы произношения могли сказать, что она китаянка. Самым удивительным было то, что я ощущал наше полное физическое родство. В общении с другими девушками я всегда чувствовал границы, а после секса мне хотелось быстрее сбежать из-за психологического дискомфорта. Ни о какой любви я никогда даже не думал.
    Моя командировка в Китай помнилась мне как самое солнечное и увлекательное путешествие, но в большой мере причиной этому являлась Минжу, лёгкий порхающий мотылёк, который, однако, не страдал пугливостью и ложной стыдливостью. Она искренне