Женевьева Дюплеси, двадцатилетняя балерина Королевского театра оперы и балета, всю свою жизнь посвятила классическому танцу. Она не жалела себя на тренировках, знала наизусть все ведущие партии, могла с закрытыми глазами воспроизвести любую вариацию. Непрерывно старалась показать себя с самой лучшей стороны на репетициях и на сцене, но выше кордебалета так и не смогла подняться. В дирекции театра ей очень прозрачно намекнули, что без связей и очень влиятельных покровителей, первых ролей ей не видать.
Но она всё равно продолжала усердно оттачивать своё мастерство, часто задерживаясь на репетициях в пустом зале до глубокой ночи. Именно поэтому в тот промозглый осенний вечер она оказалась на безлюдной остановке. Ветер срывал с деревьев последние листья, а воздух пропитался запахом влажной земли и приближающегося дождя. Автобуса всё не было.
Внезапно рядом с остановкой затормозил подержанный автомобиль, из салона которого грохотала безвкусная музыка. Стекло со скрипом опустилось, и в проёме возникло мужское лицо:
— Эй, красавица! Тебя подвезти?
На отказ Женевьевы, дверь авто открылась, вылез парень с поросячьими глазками и фигурой завсегдатая тренажёрного зала. Его губы растянулись в гнусной ухмылке.
— Да что ты себе цену набиваешь, иди сюда! -он резко схватил её за руку, пальцы впились в тонкое запястье.
Затем попытался затащить её в автомобиль, но балерина упорно сопротивлялась и кричала. Тогда со стороны водителя вылез другой спортивный тип, с квадратной фигурой и поломанными ушами.
— Не хотят ли мальчики развлечься с девочками? - послышался низкий бархатный женский голос, словно шёлковый клинок рассекающий ночной воздух.
К автомобилю подошли две высокие стройные девушки. На вид им было около двадцати пяти лет. Их вечерние платья мерцали в тусклом свете фонарей, а изысканные причёски говорили о недавнем посещении торжественного мероприятия. Но самым поразительным было то, что обе шли босиком по холодной слякоти, словно не замечая пронизывающего ветра.
Первая девушка стремительно двинулась к нападавшему, удерживавшему Женевьеву. Её движение было подобно танцу - плавному и смертоносному. Удар ногой под колено заставил парня вскрикнуть и отпустить балерину. Не дав опомниться, незнакомка нанесла мощный удар кулаком в висок насильнику, и тот рухнул на землю, словно подкошенный.
Другая девушка метнулась к квадратному человеку и открытой ладонью молниеносно ударила в область сердца. Любитель спорта постоял несколько секунд, открывая рот, как рыба, и выпучив глаза. Затем завалился на бок и растянулся неподвижно в грязи на асфальте.
Женевьева стояла, не в силах пошевелиться. Всё происходящее напоминало сюрреалистический балет - красивый и ужасающий одновременно. Но больше всего её поражал контраст: изысканные платья и боевые приёмы, праздничные причёски и босые ноги на холодном мокром асфальте.
Первая девушка откуда - то достала клинок. Металл холодно блеснул в свете фонаря. Она задумчиво посмотрела на поверженного мужчину и произнесла своим чудесным, почти гипнотическим голосом:
— Ну и с чего начнём?
В этот момент балерина удивилась во второй раз: другая незнакомка плавно провела рукой в воздухе - и нападавшие вместе с автомобилем бесследно исчезли, словно их стёрли из реальности.
— Сестра, у нас нет времени. Заберём их с собой и поиграемся позже, - произнесла она голосом, столь же красивым, но лишённым чувственной глубины первой.
Девушка с клинком повернулась к Дюплеси и указав на ту своим оружием поинтересовалась:
— Балерина Женевьева Дюплеси?
— Да, - прошептала та, невольно кивнув.
Её спасительница улыбнулась, и Женевьева удивилась в третий раз, так как оказалась в прихожей своей квартирки в компании двух девиц. Те не дожидаясь приглашения, прошли на кухню, оставляя отпечатки грязных босых ног на ламинате.
==
Теперь, при свете электрических ламп , Женевьева могла хорошо рассмотреть своих спасительниц. Те величественно, с гордо поднятыми головами сидели за небольшим кухонным столом. Их позы, движения, взгляды - всё выдавало существ, привыкших повелевать. «Неземная красота», - пронеслось в голове у балерины. И это было не просто красивое выражение: в чертах девушек читалось нечто потустороннее, не принадлежащее этому миру.
Лицами они были похожи друг на друга, только различались цветом волос. Та что вертела в руках кинжал, была с пепельными, а её, скорее всего младшая сестра, с молочно-белыми. Но вот их глаза! Дюплиси просто была уверена, что у землянок не может быть такой роскоши - они меняли свой цвет от светло - зелёного до тёмно - синего и мерцали, как звёзды на ночном небе!
Пепельная напоминала королеву, восседающую на троне. А её младшую сестру вполне устраивала роль кронпринцессы, знающей своё место в иерархии.
«Королева» недовольно посмотрела на пустой стол и через несколько секунд на нём появились три бокала и две откупоренные пузатые винные бутылки, покрытые пылью и паутиной. Пепельная плеснула себе в бокал красного вина, понюхала и удовлетворенно кивнув головой, пригубила напиток. Беловолосая пошевелила пальцами и на столе появились блюдо с мясным ассорти и сырное плато. Налив себе белого вина из другой бутылки, она изящным движением пригласила Женевьеву присоединиться.
Балерина нерешительно подсела к столу и задала правомерный вопрос:
— А вы кто?
— Феи. Она - добрая, я - не очень, - небрежно бросила пепельная, орудуя кинжалом, как вилкой.
— Я должна вас поблагодарить за своё спасение, - начала Дюплиси.
— Нет проблем, обращайся ещё. Постоянным клиенткам - скидка, - усмехнулась та, и отправила в рот кусок мяса, прямо с острия кинжала.
Белянка, аккуратно откусывая кусочки сыра, присоединилась к беседе:
— Меня зовут Линда, а мою сестру - Диана. Мы - волшебницы.
После этих слов она продемонстрировала на своём запястье удивительный по красоте браслет - словно сплетённый из лунного света и звёздной пыли :
— У нас к тебе деловое предложение. Мы знаем, как ты усердно трудишься. И талант у тебя имеется. Но без … как это у вас говорят… «без блата», тебе ничего не светит. А время идёт, тебе осталось появляться на сцене ещё лет пятнадцать, не более.
— И стать чей - то фавориткой тебе не удастся. Характер не тот, да и красотой не блещешь,- добавила Диана с холодной прямотой.
— Ну где уж нам до Богини Дианы. Смотри сама от красоты не ослепни, когда в зеркало смотреться будешь, - рассмеялась Линда. — Ну так вот, продолжаем разговор. Давай заключим договор - мы для тебя устраним все преграды в карьерном росте, расстелим перед тобой парадную дорожку к званию Первой Примы. Получишь: высокооплачиваемые контракты, аплодисменты, цветы, золотые пуанты, ну или что там у вас балерин ценится. Но при условии, что не прекратишь усердно тренироваться и стараться быть лучшей на сцене.
— А что взамен от меня хотите? - тихо спросила Женевьева.
Диана рассмеялась - звук был похож на звон хрустальных колокольчиков:
— А у тебя есть что - то ценное? Всё гораздо проще. Наша Наставница, которая безусловно является для нас авторитетом, чтоб ей икалось, считает, что нам необходимо повышать культурный уровень и становиться добрее. В противном случае, несомненно, меня ждёт каторга, а мою сестру - сумасшедший дом.
После этих слов, она сделала щедрый глоток вина и подцепив кинжалом кусок сыра, надкусила его.
— Видишь, как всё запущено - красное вино заедаем сыром. Беда с культурой, - с притворной печалью произнесла Линда. — Наставница твердит, что в моей голове только формулы, заклятия и магия. И что бы окончательно не рехнуться, я должна посещать культурные мероприятия. Проветривать мозги.
— Вот мы и решили сделать доброе дело для культурного человека - для балерины, чьё выступление видели в театре. То есть, для тебя. Мы даруем тебе карьеру, а ты нам подпишешь бумагу, где будут перечислены все добрые дела, которые мы для тебя совершим. И больше нам от тебя ничего не нужно. Согласна? - спросила Диана, пристально глядя на Женевьеву..
Балерина замерла, взвешивая предложение. В голове крутились мысли о годах изнурительного труда, о несбывшихся надеждах, о несправедливости театрального мира. И вдруг - такой шанс…
— Почему бы и нет. Согласна, - наконец произнесла она.
— Тогда скрепим наш договор, - предложила волшебница.
Остриём кинжала она уколола свой палец до крови. То же самое проделала её сестра. Затем ритуал пришлось повторить балерине. Диана положила клинок перед Женевьевой:
— Дарю на память.
В честь заключения договора, девушки наполнили бокалы, чокнулись и выпили.
За окном раздался странный шум. Большая птица опустилась на отлив и постучала клювом по стеклу.
— Нам пора. Не плачь, скоро увидимся снова, - улыбнулась Линда. Затем положила на стол перед Дюплиси несколько толстых пачек с крупными купюрами и горсть золотых монет. — На первое время. Потом ещё подброшу, только скажи.
— Не переживай, напьёмся в следующий раз, - подмигнула Диана. И сёстры исчезли…
==
Этим утром сорокалетняя Женевьева Дюплеси проснулась очень рано. Не потому что ей надо было куда то идти. Вовсе нет. Контракт с Королевским театром закончился неделю назад и теперь уже бывшая этуаль была свободна, как птица в небе. И совершенно не знала, чем заниматься дальше. Её счета в разных банках мира позволяли ей вести безбедную жизнь до самой смерти и посещать самые модные курорты планеты. Но ей хотелось занять своё время какой - нибудь интересной и полезной деятельностью.
Её разбудил аромат кофе - насыщенный, многогранный, пробуждающий воспоминания о далёких странах и забытых ритуалах. А следом донеслись голоса, которые невозможно было спутать ни с чьими другими. Набросив лёгкий пеньюар, Женевьева проследовала на кухню. Картина, открывшаяся ей, вызвала не удивление, а тёплую радость. На обеденном столе стоял сервиз из тончайшего фарфора с золотыми вензелями, кофейник, источающий пар и горка с шифоновыми бисквитами. За столом восседали Диана и Линда, в роскошных платьях с пышными юбками, на ногах красовались модельные туфли. Сёстры вели светский разговор, наслаждаясь кофе:
— Йеменский «Мокко», - произнесла Диана, поднося чашку к губам. — Лёгкая кислинка, оттенки шоколада и едва уловимый шлейф специй. Это напиток Богинь. Следовательно, он достоин нас.
— Коста‑риканский «Тарразу» с нотами миндаля и цитруса тоже неплох, - отозвалась Линда. — Но уступает в благородной насыщенности.
— О да, коста‑риканский очарователен, но йеменский «Мокко» - классика, проверенная веками, - согласилась Диана. — Кстати, ты слышала о новом методе сухой обработки зёрен в Эфиопии? Говорят, он придаёт напитку невероятную сложность букета.
— Ах, Эфиопия! - вздохнула Линда. — Родина кофе, где каждый глоток - это путешествие в прошлое. Я убеждена, что именно там создают самые аутентичные сорта. Хотя, должна признаться, я питаю особую слабость к ямайскому «Голубому горному». Его мягкость и сбалансированность поистине безупречны.
— А вот и спящая красавица! Присоединяйся, -