— Иван Александрович Анненков, — буркнул супруг и покатил свою тяжёлую тачку дальше.
Анненков Иван Алексадрович, поручик Кавалер полка
Через некоторое время княгинюшка научилась стирать, топить печь, стряпать нехитрую еду и чинить изношенную донельзя одежду. Позже им разрешили жить в бараке. И зимой, если волосы соприкасались со стенкой, то намертво к ней примерзали.
— Ой, а как же их отдирали? Резали, что ли? — вскрикнула племяшка.
— Ну, зачем же так радикально. Горячей водичкой, потихонечку, пока не оттают.
И ещё хочу тебе сообщить один интереснейший факт. Пока чета Трубецких жила в столице, у них не было детей. Екатерина даже ездила за границу к тамошним врачам-знаменитостям. Всё без толку. А вот в здоровом климате Сибири они произвели на свет аж семерых! Так-то вот!
Через два десятилетия чете Трубецких, наконец, разрешили поселиться в Иркутске, они построили там большой дом, впоследствии он стал центром культурной жизни города, ну а во времена Советского Союза местные власти открыли там «Музей декабристов».
Дом Трубецких
— Дядь Саш, а расскажи ещё о той, француженке, что из кинофильма. Которая по-русски, ни словечка, а тоже за мужем, через всю страну, — затараторила девушка и даже включила диктофон, — потом нашим прокручу, интересно же.
Жанета Гебль
— Жанетта-Полина Гебль, родом из Лотарингии, как бы сейчас её назвали — «гасторбайтерка», модистка, уже «во глубине Сибирских руд», стала супругой того самого Ивана Анненкова, о котором я уже упоминал. Банально приехала в нашу страну на заработки. Получила в столице приличную работу, в модном магазине около Кузнецкого моста. Там, однажды и повстречала, блестящего и весьма состоятельного кавалергарда. У его родителей было не одно, а несколько имений! А его дедушка был профессиональным генерал-губернатором! Всю свою жизнь руководил пятью различными губерниями.
Понятное дело, что вспыхнувшая между молодыми людьми любовь, в глазах всего питерского бомонда выглядела… абсолютнейшим мезальянсом1. Однако очарованного красотой девушки это нисколько не смущало, и он предложил ей тайно обвенчаться. Но Жанетта тогда, благоразумно отказалась. Утверждала, что его ба-тю-ш-ка изволит сильно прог-не-вать-ся и обяза-тель-но прок-ля-нёт! И тебя, и меня.
Ну а после того, как «изменника престола» отправили на каторгу, смелая француженка написала на высочайшее имя письмо, мол, милостиво разрешите мне, разделись судьбу с моим незаконным супругом. Она также писала, что добровольно отказывается от французского гражданства и готова до конца своих дней следовать всем российским законам, как простая крестьянка.
Император, прочитав послание, чуть было не прослезился. Дал своё монаршее добро и, более того, узнав, что у модистки совсем нет никаких средств, велел выделить ей необходимую, для столь длительного путешествия, сумму.
Девушка к тому времени уже родила крохотную дочь, которую оставила на попечение свекрови и, как ты правильно заметила, — не зная ни слова по-русски, убыла на встречу с любимым, на «край света». Долго добиралась до Читы, и уже там молодые обвенчались по русскому обычаю. Причём осуждённому сделали огромную поблажку: с него на время сняли ножные кандалы!
Мария Волконская
Через тридцать лет из Сибири вернётся православная Прасковья Егоровна Аненнокова. Оставила после себя письменные воспоминания, которые и легли в основу того замечательного фильма. Ну а Александр Дюма, прочитав эти записки, сочинил свой роман «Учитель фехтования». Политики в нём никакой нет, а вот любви, предостаточно! И тем не менее, он, на всякий случай, на территории Российской империи был запрещён аж до Октябрьской революции. И его смогли прочитать лишь в тысяча девятьсот двадцать пятом году, да и то с огромными купюрами. В Советском Союзе посчитали, что в тексте довольно много места отведено сочувствию кровавому царскому режиму. И лишь двадцать один год назад, его, наконец-таки, переиздали в первоначальном виде!
Зимний дворец. Кабинет императора
— Ну, что там у тебя? — буркнул самодержец, обращаясь к стоящему по стойке смирно дежурному офицеру и не отрывая взгляда от очередного документа.
— Осмелюсь доложить, Ваше Высочество — прошение от дамы. Желает отправиться в Сибирь, вслед замужем.
— Ещё одна сумасшедшая? Кто такая? Какого сословия? — Всё так же, не поднимая головы, поинтересовался государь.
— Мария Волконская, урождённая Раевская, дочь прославленного героя войны с Наполеоном, двадцати одного года от роду, супруга осуждённого князя Сергея Волконского…
(К слову сказать, именно он послужил прототипом Андрея Болконского в знаменитом романе Льва Толстого).
— Дети есть? Сколько?
— Вышла замуж незадолго до восстания, затем уехала в имение мужа, где и благополучно разродилась, произведя на свет ребёночка женского полу — скороговоркой выпалил офицер, — свёкор и свекровь известие об аресте мужа тщательно скрывали, до нынешних дней, а как прознала, сразу же изволила написать это прошение на ваше высочайшее имя. Пишет, что она венчанная жена и обязана разделить с суженым все тяготы…
— Довольно! — бесцеремонно оборвал его самодержец, — повелеваю не препятствовать. Пусть подписывает бумаги и отправляется. Ребёнка с собой не брать, ни в коем случае! Пусть воспитывают бабка с дедом! И чтобы назад, оттуда и не думала! Только в один конец! До скончания дней своих! Таких молоденьких дур учить надобно, и наглядно! Чтобы другим не повадно было!
***
В Сибири она даст жизнь ещё двум своим детям — мальчику и девочке. Несмотря на суровые условия, дети выживут. И её сын, рождённый на Петровских рудниках, будет дружен с Некрасовым, которому будет рассказывать о страданиях матери. После чего поэт и издаст свою знаменитую поэму «Русские женщины».
Михаил Волконский
Краснодар. Наше время
— Дядь Саш, извини, что перебиваю, — Катюша молитвенно сложила руки на груди, — Мне уже в универ бежать надо, — ты только скажи, они, то есть жёны, все там выжили? Никто не умер?
— После указа об амнистии назад вернулись пятеро (вместе с мужьями): Фонвизина, Нарышкина, Розен, Аненнкова и, конечно, Волконская. Трое возвратились уже вдовами, ну а наша первая героиня — княгиня Трубецкая, уезжать не пожелала. Так и жила, до самой смерти, в этой «страшной» Сибири.
Памятник Трубецким
***
Уже стоя у двери, племянница повернулась и предложила:
— А давай, вечером ещё об их жизни поговорим. Как они там обустраивались, как свободное время проводили, ну и всё такое.
И мне ничего не оставалось, как только кивнуть, в знак согласия.