Рыжие косички

Стон и вонь заполняли землянку, набитую до отказа ранеными. Самодельный светильник из снарядной гильзы нещадно коптил и ничего не освещал. Только на мгновение то тут, то там, он выхватывал из мрака белые куски маскировочных халатов, кровавые бинты, уставшие чёрные лица бойцов, и всё опять погружалось в темноту.

Молодая медсестра, прибывшая на передовую три месяца назад, ходила между раненых, переступая через их ноги, еле отыскивая место, куда поставить свои. Кому-то она давала пить, кого-то будила, отправляя на перевязку, а, случалось, что звала санитаров освободить место — унести недавнего солдата в отдельную траншею.

Потревоженные раненые недовольно ворчали, но, заметив, вернее, почувствовав девушку, начинали улыбаться и успокаивались. Медсестра отвечала им такой же улыбкой, уверенная, что они увидят её в непроглядной темноте. Никто ничего не видел, но бойцам становилось теплее и спокойнее. Они трепетно относились к заботливой девушке, каждое прикосновение которой давало им облегчение.

К утру новые поступления прекратились. Из медсанбата пришла машина и забрала тяжёлых. Легкораненые поковыляли туда самостоятельно. У Тани — так звали медсестру — появилась возможность передохнуть. Она выбралась из землянки, и устало стянув с головы платок, подставила лицо по-весеннему тёплым лучам дневного светила.

— Ух ты, какая рыженькая! Это тебя солнышко так покрасило? — внезапно раздалось за спиной.

Обернувшись, девушка увидела невысокого солдатика, присевшего рядом с её землянкой. Шутник широко улыбался, демонстрируя крупные, немного выступающие зубы, и не отрываясь смотрел на Таню. Форма на нём под распахнутой шинелью сверкала новизной, ничуть не поблекнув от многочисленных стирок. Полный вещмешок и отсутствие оружия говорили сами за себя.

— Новенький, что ли?

— Старенький. Я после ранения. Вернулся в родную часть, а у нас такие кадры. Как зовут тебя, красавица?

Парень понравился Тане, но три месяца в исключительно мужском коллективе научили её строгости. Она нырнула к себе в землянку, коротко бросив:

— У ротного узнай.

— Спрошу. Обязательно. Жди в гости, — боец рассмеялся, а потом, тяжело переставляя ноги с налипшими комьями грязи, пошёл было в направлении командного пункта, но остановился, обернулся и прокричал в сторону землянки — меня Игорем зовут, не забудь.

«Приходи, только не на носилках», — подумала девушка и, переборов ломающую, ноющую боль во всём теле, занялась привычными делами. Солнце же в это время старалось вовсю. Оно стряхнуло снег с деревьев, превратило его в белую холодную кашу, обнажило чёрные верхушки бугров, пропитало водой землю, разлило в воздухе запах весны. Веселящий, пьянящий, зовущий к действию всё живое.

Будоражил он и солдат, и офицеров. Может поэтому, на командном пункте Игоря встретили радостно, с объятиями и похлопываниями по плечам. Впрочем, весёлый парень всегда числился на хорошем счету. Раньше ему часто поручали важные задания, рассчитывая на его сообразительность и быстроту движений. Назначение он получил в свой старый взвод.

— Мы тебя к «Отваге» представили. Командир полка утвердил. Скоро медаль придёт, будем награждать, — серьёзным голосом произнёс ротный, когда общий гул стих. — 

Старых бойцов в твоём взводе почти не осталось, большинство новенькие. Многие ещё не обстрелянные. Ну, если не считать сегодняшней ночи. Так что, ты теперь ветеран, на тебя равняться будут. Учти это. Будешь командиром отделения, передай взводному, а представление тебя к званию сержанта я прямо сейчас напишу. Думаю, за недельку утвердят.

Проводить вновь прибывшего во взвод вызвался знакомый пулемётчик. Он ходил на перевязку, а сейчас возвращался в расположение. Чтобы скоротать время, бойцы стали обсуждать, что произошло в части за те несколько месяцев, которые Игорь лечился в госпитале. Речь зашла и о новом санинструкторе.

— Это Таня-то? — усатое лицо опытного солдата расплылось в улыбке, — хорошая девушка, ничего не скажешь. Ты гляди, не обижай её, она мне как дочка.

— А не старовата для дочки?

— Сам ты староват. Ей только восемнадцать стукнуло.

— На вид гораздо больше.

— Война. Она никого не молодит. Бои у нас тяжёлые шли, раненых много. Наработалась, вот и выглядит так. А приехала совсем девчонкой. Красавица.

— Ну, это на безрыбье, — рассмеялся Игорь, — рыжая, конопушек не сосчитать. Фигурка, правда, ничего, стройненькая. Худая только больно.

— Ну, ты смотри, — всплеснул здоровой рукой пулемётчик, — всё успел разглядеть. Вот кобель. Ещё раз говорю — не лезь к ней.

— Это почему же?

— Ребята накостыляют. Да...

Солдат, отвернувшись, дальше пошёл молча.

— Что хотел сказать-то? Говори уж.

— А вот смотри, как она мне руку забинтовала. Как ребёночка укутала.

Пулемётчик остановился и скинул с плеча левую половину шинели. Повязка действительно выглядела профессионально. Уж чего-чего, а на это Игорь насмотрелся.

— Ну и что? На то она и санинструктор.

— А то, что раны, которые она перевязывала, заживают в два раза быстрее, это как?

— Да брось. Вы здесь совсем одичали, как я посмотрю.

— Смотри, смотри. У нас ребята в медсанбат отказываются идти. Говорят: «Пусть нас лучше Танюша лечит». Ротный видел какой?

— Ну?

— Вот тебе и ну. Его недавно взрывом на подбитый немецкий танк бросило и о броню шарахнуло. Ребята его несут в медпункт, а он стонет: «Идите ровнее, у меня сейчас голова взорвётся». Тут Таня навстречу, позвал, видать, кто-то. Приказала на землю старшого положить, взяла его голову, зажала между ладоней, в глаза ему смотрит и шепчет что-то.

Пулемётчик опять замолчал.

— Ну а дальше-то что?

— А чего дальше? Три дня назад это случилось, а ротного ты видел. Люди после таких контузий инвалидами остаются, а он ничего, на следующий день встал.

— Так, шептуньи — это обычно бабки, а ей, говоришь, восемнадцать.

Ответа Игорь не дождался. Подумав, что солдат обиделся на него, он решил разрядить напряжение.

— Нет, наша санинструктор, конечно, симпатичная. Но какая-то неулыбчивая.

— Когда ты успел разглядеть-то? Утром? Так она всю ночь с ранеными. Да ещё хорошо, что встала. Нас тогда со старшим-то, миной накрыло. Мы Танюшу, конечно, защитили, но… то ли слишком навалились, то ли взрывом её всё-таки контузило… В общем она тогда тоже два дня встать не могла. Только вчера поднялась.

Разговор сам собой заглох, а вскоре закончилась и дорога. Солдаты добрались до места назначения. Снова объятия и расспросы, шутки и перечисление погибших друзей. Взводом теперь командовал его прежний знакомый, недавно получивший старшего сержанта. Вечером отметили возвращение и новое звание, а утром, едва рассвело, нацепив для форсу пока не утверждённые лычки, Игорь помчался к санинструктору.

Тани на месте не было. Медпункт, ещё вчера тёмный и грязный, сиял чистотой. Солнечный свет заполнял его через распахнутую дверь, и от этого он казался в два раза больше, чем вчера. Неторопливый спросонья санитар лениво ответили бойцу, что санинструктор придёт через пару минут.

Действительно, через несколько мгновений появилась она — улыбающаяся, без шинели, в расстёгнутой гимнастёрке, без ремня, но с полотенцем на плече, пахнущая добрым утром и свежестью. Веснушки наперебой весело полыхали, а рыжие косички озорно загибались вверх.

— Ты пришёл? — удивлённо обрадовалась она, увидев Игоря, — подожди, я сейчас раненого перевяжу.

Наградив парня улыбкой, будто они сто лет знакомы и заранее договорились о встрече, медсестра исчезла в землянке. Какой-то верзила с забинтованной левой рукой, хмуро взглянув на незнакомого сержанта, прошёл за ней. Через две минуты он вышел из землянки со свежей повязкой, сверкая, как сапог перед парадом. За ним вышла Таня. Лицо её, недавно излучавшее радость, теперь казалось мрачным и усталым.

— Привет! — тихо поздоровалась она ещё раз и замолчала, отдавая инициативу разговора гостю.

— Привет! Я пришёл. Как обещал. Может, погуляем?

Игорь заметил, что среди густых огненных волос девушки блеснул один серебряный. Таня перехватила его удивлённый взгляд и быстро надела пилотку.

— Пойдём. Только недолго, и не на открытом месте, а то здесь иногда снайперы охотятся. Пошли вон в ту рощу. Там ручей есть. Вода в нём холодная-холодная.

Снег в лесу почти сошёл. Кое-где через ещё мокрую подстилку начала пробиваться трава. Почки на деревьях пока не появились, но ветви уже размягчились, стали гибкими. Морозов теперь никто не боялся, лес приготовился к весне. Скоро, скоро побежит сок по стволам, и начнётся пиршество жизни, никакая война его не остановит.

Парочка прохаживалась в роще, болтая ни о чём. Оба оказались деревенскими, да ещё с одной области. Это, не такое уж редкое совпадение, сблизило их, убрав барьеры, стоящие обычно между малознакомыми людьми. Через пятнадцать минут они знали друг о друге почти всё, что обычно для их возраста, в котором пока не так много чего произошло.

— Что у тебя с рукой? Болит? — спросил Игорь, заметив, что девушка правой рукой держит левую, как ребёнка, и слегка покачивает.

— Нет, ерунда, сейчас пройдёт, — Таня заулыбалась и спрятала руки под накинутой шинелью. — Смотри, а вот и ручей.

Девушка сняла с пояса солдатскую фляжку и, взявшись за росшую на берегу берёзку, наклонилась к воде.

— Для раненых, — пояснила она. — Эта вода целебная.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

Девушка ответила таким тоном, что новых вопросов задавать не захотелось. «Мне тоже помогает», — неслышно прошептала она.

Заполнив флягу, медсестра неожиданно стала серьёзнее.

— Пора назад, сейчас раненые соберутся на перевязку.

— Так ты сюда за лечебной водой ходила? — догадался Игорь.

— Извини, просто мне страшно одной. А вдруг диверсанты? Возле линии фронта случается, что просачиваются, а у тебя оружие, — кивнула она на автомат за плечами сержанта.

— Можно, я завтра тоже приду? Опять за водой вместе прогуляемся.

— По воду. Пойдёшь за водой — не вернёшься, — строго поправила девушка. — Приходи, конечно, мне приятно было с тобой разговаривать.

— А может, я вечерком загляну, — осмелел парень.

— Нет, — услышал он неожиданно резкий ответ, — днём у меня перевязки, к вечеру я сильно устану. Мне нужно выспаться. Обязательно. Не обижайся.

Договорившись о следующей встрече, молодые люди быстро зашагали к медпункту. Парню тоже пришло время возвращаться. Назначенное свидание делало их не просто знакомыми, а почти влюблёнными. Прощаясь, Игорь хотел обнять девушку и поцеловать, но Таня угадала его желание, ловко вывернулась и со смехом убежала.

Во взводе сержанта ждала обычная работа. На фронте её полным-полно, даже если нет боёв. Новые обязанности закружили его так, что о девушке он вспомнил только вечером. Кто-то из бойцов ляпнул, что после госпиталя сержант не может отвыкнуть от медперсонала. Парень резко одёрнул шутника. Раньше он над этим только посмеялся бы, а сейчас поймал себя на том, что думает о санинструкторе с нежностью и без тех пошлых мыслей, которые обычно возникали у него при виде хорошеньких девушек. То, что Таня хорошенькая, даже красивая, он теперь не сомневался.

Об их свидании пошли разговоры. Нашлись и недовольные санинструктором. Вечером к