Рыцари

Некоторое время назад я поднимал вопрос о принцах. Про жизнь принцев в сердце женщины и как с этими принцами бороться.
Надо сказать, что наша борьба с положительным образом принца в женском сознании приносит свои первые плоды. И «принц» в массовом сознании уже значительно потерял дивидендов. И теперь, когда женщина произносит слова: ты мой принц! Уже чувствуется в них некоторая толика ее здорового недоверия. Впрочем, сегодня о рыцарях.
 
К рыцарям я отношусь так же как к принцам – ужасно. Наверное, потому что сам никогда не смогу быть им. А в детстве мечтал. И пытался. Но потом понял, что рыцарем быть – безответственно и убого. Никто и не знает, что ты рыцарь. А те, кто знает – начинают ездить как будто ты не рыцарь, а конь. Педальный.
 
«Рыцарь! Мой рыцарь!» Пипец какой-то! Это еще хуже, чем принц. Потому что принц, в конце концов, имеет, а рыцарь – нет. А если рыцарь что-нибудь и заимеет, то тут же потеряет свою рыцарскую честь.
 
«Рыцарь! Мой рыцарь!» Эти слова отправляют тебя пинком на подвиг и подразумевают полное самопожертвование. Во всем. Всегда. И не дай бог пропустить или проволынить день или час как сразу слышишь с укором: «Ну ты же – рыцарь! Мой рыцарь!»
 
«Рыцарь! Мой рыцарь! Рыцарь без страха и упрека!» Услышав эти слова, понимаешь, что это значит: Делай молча. Все что скажут. Самую черную работу. Иди в пекло. Не бойся. Делай это каждый день. Подвиг лля тебя – это будни. Суровые будни реальности. И любой подвиг превращается во фразу: Вынеси мусор! Наверно поэтому и бродят все рыцари – печальными. Рыцари печального образа. Наверно и Донкихот ускакал сражаться с ветряными мельницами, а не поехал из Молдавии на стройку в Москву. Потому, что мельницы – это подвиг, а стройка – мусор. Так он считал. А кто-то считал наоборот.
 
«Рыцарь! Мой рыцарь! Мой отважный рыцарь!» И ты отважно вступаешь в ипотеку. Покупаешь ладу, чтоб подвозить с работы на работу. Отважно кричишь с хрипом в горле: «Официант! Почем у вас огурцы соленые? Дайте два!», а потом, пустив петуха сипишь: «Официант! Счет!»
«Смело!» - кричат тебе ангелы и аплодируют стоя. Но твоего хранителя среди них нет. И отвага выходит боком.
 
«Рыцарь! Ты какой-то прям скупой! Скупой рыцарь! Мой рыцарь!» Но это не скупость. Ни один рыцарь не скупится ни на что. Никогда. Ибо если скупится – то это не рыцарь. Или он не знает что такое скупость, но знает, что такое бережливость и экономия. Но дается все-таки шанс доказать. Доказать что не скуп.
 
Сегодня я ехал мимо Сызрани и увидел вывеску на здании: Кафе «Харчевня».
И вот это словосочетание почему-то навеяло мне эту тему. Тему про рыцарей. Печальных. Отважных. Бесстрашных. Тех, кто бьет себя латной рукавицей по гудящему панцирю под которым скрывается крепкая мужская грудь, под которой под ребрами бьется жаркое и огромное сердце. Сердце, которое они вырвут и бросят к ногам той, кто говорит им: «Рыцарь! Мой рыцарь!»
 
 
А потом приходят принцы. И берут, то, что им суждено. И только вырванные чуть живые сердца тихо постукивают, покрываясь придорожной пылью, рассыпаясь под копытами белого коня. И остается в пространстве один риторический вопрос-аксиома: «Рыцари! А почему сегодня не осталось рыцарей?»