Баллада о шкафе-призраке

Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

1.

Популярный питерский шахматист Кирилл Дубленкин мерил шагами коридор гостиницы «Югра-классик», нарушая тихую провинциальную скуку. Он двадцать минут бесцельно бродил по этажу, пока не решился стучать в номер 312.

Дверь открыл его коллега Никита Афонин. Он был в тренировочных штанах и с наушником в одном ухе, из которого шипел агрессивный техно-бит. В руке он держал чашку с чаем и печенье «К чаю», которое методично поглощал.
— Кирилл? — Никита поднял бровь, оценивая помятый вид товарища. — Ты выглядишь так, будто тебе объявили мат в один ход. Входи.

Кирилл, не говоря ни слова, зашел и рухнул на кровать, улегшись на спину. Он сплошным потоком сбивчиво рассказал про интернет-казино, игра в котором вылилась в долги в триста с лишним тысяч, что брал кредиты для продолжения игры, про угрозы коллекторов, про их звонки ему домой, и что на него уже пытались «наехать» во дворе его микрорайона. В общем, он вкратце посвятил Никиту во все перипетии. Ну, не во все, но в общих чертах.

Афонин вынул наушник, поставил чашку, и его лицо, обычно выражавшее лишь легкую, снисходительную усталость от мира, стало сосредоточенным. Он слушал, не перебивая, жуя последнее печенье.

— …И вот какой-то тип только что позвонил, назвался, представился… понимаешь, «ими», — Кирилл почти шёпотом выдохнул известную трехбуквенную аббревиатуру. — Предлагает… поджечь шкаф какой-то. Я с ума сошел? Я шахматист! Я не диверсант!

Никита медленно кивнул, потер подбородок.
— Дыши глубже. Паника — плохой советчик. Нужен холодный расчет. Нам нужен Рудик. Он в рисках и последствиях шарит, как никто. И Володя. Он большой специалист по выкручиванию из разных ситуаций.

— А где они? — простонал Кирилл.

— Хороший вопрос.

Афонин вышел в коридор, Дубленкин — как привязанный — поплёлся за ним. У лифтов они столкнулись с Алексеем Мухиным, земляком Дубленкина.
— Леша, не видел Мкртчяна с Сахаровым? — бросил Никита.
Мухин криво усмехнулся.
— Да они, братан, к Журавлёвой подкатили. Воронежской телке с голливудскими замашками. Номер триста семь. Час назад туда просочились, как шпионы, с пакетами из «Пятерочки».

Они вдвоем подошли к номеру 307. Никита постучал костяшками пальцев — чётко, властно. Из-за двери донёсся сдавленный девичий смех и шорох. Потом — тишина.
— Кто там? — послышался голос Анны Журавлёвой, но какой-то странный, придушенный.
— Афонин. С Дубленкиным. Открывай, Анна. Дело не терпит.
— Я… я не могу! Я не в порядке! В душе! — отозвалась Анна, и в её голосе явственно прозвучала фальшь.

Никита вздохнул так, будто объяснял ребёнку, почему нельзя ткнуть вилку в розетку. Он отошёл на шаг, оценил взглядом не самый крепкий на вид замок, и, к ужасу Кирилла, с размаху стал ударил плечом в дверь.
— Эй! — ахнул Кирилл.
— Анна, — говорил Никита, продолжая методично, удар за ударом, выламывать преграду, — или ты открываешь, или мы сейчас устроим тут такой шум, что прибежит весь этаж, включая судей и журналистов. И все будет заснято на экраны телефонов.

Дверь резко отворилась. На пороге, заслоняя собой часть комнаты, стояла Анна Журавлёва. На ней была лишь длинная футболка с надписью «Воронеж — город воинской славы». Её обычно безупречная прическа была взлохмачена, на щеках горел яркий румянец, а в глазах плескалась смесь ярости, паники и смертельного смущения. Она пыталась выглядеть грозно, но по тому, как она натягивала футболку вниз, было ясно — она готова провалиться сквозь пол.
— Вы совсем охренели?! — прошипела она, пытаясь прикрыть дверь телом.
— Рудик и Владимир у тебя? — невозмутимо спросил Никита, заглядывая ей за плечо. В номере играла приглушённая музыка, на столе красовались бутылки и закуски.
— Нет! Я одна! Я… жду подругу!

В этот момент из глубины номера, а точнее — из-за дверей большого встроенного шкафа, донёсся приглушённый, но невероятно красноречивый звук. Что-то среднее между хрипом, стоном и отчаянной попыткой не чихнуть. Анна замерла, её глаза стали круглыми от ужаса.

Никита без лишних слов мягко, но настойчиво отодвинул её и шагнул внутрь. Кирилл, онемев, наблюдал с порога. Прошла тягостная секунда. И тогда одна створка шкафа, а за ней и вторая, с силой распахнулись.

Оттуда, как две перепуганные, полуодетые птицы, вывалились Владимир Сахаров и Рудик Мкртчян. Владимир, в одних только мятых семейных трусах с цветочками, выскочил первым. Он был багрово-красен, его глаза слезились, а грудная клетка судорожно ходила ходуном, ловя воздух. За ним, спотыкаясь, выбрался Рудик. На нём было только маленькое банное полотенце с гербом гостиницы, намотанное на бёдра. Его обычно невозмутимое лицо выражало глубокую виноватость и физический дискомфорт.

Владимир, отдышавшись, первым резко обернулся к Рудику, и его лицо исказилось гримасой предельного отвращения и возмущения.
— Я тебя умолял! — прохрипел он, задыхаясь. — Я тебя на коленях умолял после ужина не есть эти чесночные гренки из столовой! Это не еда, это химическое оружие! Ты там не спрятался, Мкртчян! Ты там… ты там целую газовую камеру устроил! Я чуть сознание не потерял!

Рудик, смущённо поправляя сползающее полотенце, пробормотал:
— Прости. Нервы. И метаболизм у меня быстрый.

Воцарилась оглушительная тишина. Картина была достойна кисти великого мастера абсурда: разгневанная Анна в патриотической футболке, полуголый, задыхающийся Владимир, едва прикрытый полотенцем смущённый Рудик, переминающийся с ноги на ногу Кирилл в дверях и Никита Афонин, который, осмотрев эту компанию, лишь тяжело вздохнул.

Он вынул из кармана печенюжку, разломил ее пополам, сунул одну половинку в рот и, прожевывая, изрёк с ледяным спокойствием:
— Прекрасный состав. Анна, извини за вторжение. Парни, ваши гастрономические и рекреационные вкусы вызывают уважение. Но сейчас они окончены. Парни, одевайтесь. Собираемся в номере у меня. Нам, — он кивнул в сторону Кирилла, чьё лицо было похоже на маску трагедии, — нужно обсудить очень важные дела. Ваш чесночный апокалипсис, — он бросил взгляд на шкаф, откуда ещё тянуло лёгким душком, — подождёт. Дело пахнет керосином. В прямом смысле. Пошли.

2.

Все четверо собрались в номере 312 — жилище Никиты. Кирилл нервно расхаживал по ковру с выцветшими геометрическими узорами, то и дело прикладываясь к бутылке виски, купленной в магазине «такс-фри». Рудик и Владимир, послушно последовавшие за Никитой, представляли собой пару внимательных зрителей. Рудик, в плотном тренировочном костюме, сидел на краю кровати. Владимир, облачившийся в мятые джинсы, и джемпер, натянутый на голое тело, сидел на стуле, обхватив себя за плечи, будто замерзал.

Никита, деловито включил электрочайник и высыпал конфеты на стол. Он молча разлил кипяток по граненым стаканам, стоявшим на тумбочке.
— Итак, — начал он, как тренер перед решающей партией. — Позиция. У Кирилла — цейтнот и шах со стороны кредиторов в виде реальных угроз устроить зачистку всей его харизмы. Деньги нужны в ближайшее время. Легальных путей нет. — Он отломил кусок сухого печенья. — Нелегальный путь поступил сам.

Кирилл, как по сигналу, снова начал лихорадочно объяснять, тыча пальцем в свой телефон:
- Вот, смотрите, они написали на новый номер… Место, время, сумма. Пятьсот тысяч. Просто поджечь релейный шкаф. Говорят, если все правильно сделать, никто не догадается…

Владимир Сахаров, прагматик до мозга костей, первым нарушил воцарившееся молчание.
— Что вы, что вы! Это же сейчас страшный и ужасный терроризм. Упрячут за решетку на десятки лет. Сами понимаете, предложение сформулировано как прямое подстрекательство. Телефонный разговор и перевод денег — доказательства железные. Будет наш Кирилл в Сибири год за годом весь снег убирать.

– Да-а, бывает же! – только и сказал Рудик Мкртчян, выслушав до конца. И еще сказал, не моргнув глазом: – И что нам делать?

— Деньги находить, — равнодушно парировал Владимир, разглядывая свой стакан. — Допустим мы позволим Кириллу сейчас выиграть кубок, все проиграем ему умышленно. Или пусть кто-то поставит в отдельных партиях на него, а мы обеспечим результат. Вот и расплатится он с долгами. Все равно, как я понял, продавать Кириллу нечего. Вот так и заработает, а отдаст потом.

Дубленкин только кивнул.

- Есть один минус, - заметил Никита, - у Кирилла нет такой суммы, чтобы поставив, выиграть сразу несколько сотен тысяч. И вы забыли, что мы играем по кубковой системе, а в соперниках у Кирилла в первом же раунде рейтинг-фаворит Игорь Лысенко, который разделает нашего Кирилла под орех и до партий с кем-либо из нас он просто не «дотянет».

- Однако, ситуация! — вздохнул Мкртчян.

— Значит, выход один, — Никита поставил стакан на тумбочку с тихим, но твердым стуком. — Согласиться. Но сделать работу… творчески.

Все уставились на него. Рудик приподнял бровь. Владимир замер, приоткрыв рот.
— Ты предлагаешь… недожечь? — недоверчиво спросил Рудик.
— Я предлагаю подменить объект, — Никита говорил медленно, выстраивая мысль, как шахматную комбинацию. — Имитация. Фото или видео подтверждение. Сгоревшая «коробка», похожая на релейный шкаф. Им важен факт сожжения. А что внутри коробки — они и не разберут.

Владимир фыркнул:
- Какую коробку? Им же нужен конкретный адрес! Они проверят!
— Нужен похожий по габаритам объект, — продолжал Никита, игнорируя его. — Который можно безболезненно спалить. Сейф. Холодильник. Обычный гардеробный шкаф. Мы его красим, клеим наклейки «Опасно! Напряжение!», ставим на нужное место или максимально близко, проводим пиротехническое шоу, отправляем видео, получаем деньги. Они довольны — у них есть результат. Мы довольны — у нас есть деньги. И никакого юридического риска.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только гудением вентиляции. Идея, дикая и абсурдная, вдруг начала обрастать призрачными чертами осуществимости. Даже Кирилл перестал вздыхать.

И тут Саахаров, все еще сидевший сгорбившись, вдруг выпрямился. На его лице промелькнула тень воспоминания.
— Шкаф… Холодильник… — пробормотал он. — Черт, да я же сегодня утром! В буфете! Алексей Подорожный, местный участник, хвастался своим новым двухдверным американским холодильником с генератором льда. Говорил, что старый «Стинол» выкинуть жалко, дескать, еще фурычит, только вид неказистый, вот в гараже пылится…

Он замолчал, осознав, куда завела его мысль. Все взгляды прилипли к нему.
— Старый холодильник, — медленно произнес Никита, и в его глазах, наконец, вспыхнул огонек азарта. — Габариты? Коробка, металлическая, белая. Идеальная заготовка. Ее можно перекрасить в серый. Набить для убедительности старой электроникой, чтобы при открывании дверцы что-то мигало. Поджечь ее — убедительно. И главное, он здесь, в городе.

— Но Подорожный… он же отдаст? — слабо выдохнул Кирилл, в котором начала теплиться бешеная, пьянящая надежда.
— За бутылку коньяка или пару тысяч рублей — уверен, что да, — сказал Рудик, уже