Случай с Паном Сметаной

    О случае со Сметаниным (по прилипшему к нему со школьных времён прозвищу «Пан») я и хочу повествовать.

  Сметанин — одноклассник старшего моего брата Саши. Добродушный тихоня. Коренной троечник. Но не хулиган. Наоборот, человек он (в проявлении через поступки) преимущественно смирный. Немногословен. Я бы сказал, предельно честный. Что его и погубило в самый ответственный момент.     Саша и все его близкие одноклассники-друзья по окончании школы успешно поступили в ВУЗы, а Сметанин с его тройками, по мнению Саши, мог рассчитывать не более, чем на «санфак» Мединститута. (О другом ВУЗе у Саши и речи быть не могло).   «Пан» несколько лет безуспешно сдавал экзамены, чтобы поступить на этот злосчастный факультет. Но базовый уровень его знаний никак не позволял обрести желаемое.

И вот (наверное, с четвёртой попытки), ему это удалось. Он поступил. То есть проходной балл в том самом году позволил, наконец, ему это сделать. Радости компании бывших одноклассников не было предела!   По сложившемуся в Сашином ближайшем окружении ритуалу вся названная компания отправилась в «Кировец» — обмывать Сметанина, а заодно погулять последние дни шестой смены, пользуясь сформировавшимися к этому времени Сашиными знакомствами и связями.  

Лагерь находился неподалёку от деревни Белозёриха (название которой обозначает край многочисленных небольших и красивых озёр), что в двадцати пяти километрах к востоку от г. Лысково по федеральной трассе «Волга».  

Позднее, неоднократно посещая лагерь, я написал следующую строку: «Озёра, словно чаши Больших и чистых глаз...».  
Ребята доехали до Лысково и, чтобы скоротать время до ближайшего рейсового автобуса, уходящего в сторону искомой деревни, решили посетить придорожное кафе (оно, по-моему, так и называлось «Дорожное»). Сели за столик. Заказали выпить и закусить.   Не успели ещё толком отметить абитуриентство Сметанина праздничным его «омовением», как в кафе нагрянула местная лысковская шпана.
Слово за слово, перешедшие в перепалку, — и в кафе между двумя компаниями развязалась самая настоящая драка с матерными ругательствами, звоном разбитой посуды и последующим закономерным кровавым мордобитием.  

Прибывший вовремя наряд милиции из разбегающейся во все стороны толпы сумела ухватить только замешкавшегося застенчивого Сметанина.
Избежавшие его печальной участи друзья погоревали-погоревали, но делать нечего, — решили продолжить вояж в «Кировец».  

На следующий день, после долгих ночных размышлений над дальнейшей судьбой «Пана», у ребят (а точнее, у их предводителя Саши) созрел план великолепный план по извлечению бренного тела Сметанина из холодных застенков КПЗ (камеры предварительного заключения).  Его блестящая гениальная суть состояла в том, чтобы выдать подгулявшую в Лысковском кафе кампанию за команду спортсменов-лыжников, направляющуюся в спортивно-оздоровительный лагерь Мединститута для проведения тренировок. Почему «лыжников» — до сих пор не пойму. Сие есть тайна за семью печятями. В лагере реально тренировались волейболисты и баскетболисты института. ГМИ (Горьковский медицинский институт) выставлял свои команды на межинститутские соревнования федерального уровня.   Руководством Меда проводилась политика по приёму в институт ребят из спортивных школ, имеющих высокие разряды и опыт выступлений в республиканских спортивных состязаниях. С соответствующими наградами и медалями таких (по негласному распоряжению Ректора) принимали в институт без фактической сдачи экзаменов.   (К примеру, в нашей четвёртой группе первого курса санфака был такой спортсмен. Звали его Алик. Высоченный, под два метра, баскетболист проучился у нас только первую сессию, осознав, что медицинская стезя не может иметь отношения к его судьбоносной спортивной «дорожной карте»).   Расчёт замысла спасения утопающего делался на то, что в Лысково властьпредержащие органы хорошо знают о тренировках спортсменов на базе «Кировца».   Так оно и вышло. Компания вчерашних собутыльников, окончательно протрезвев, немедленно выехала в Лысково. Предварительно проинструктированная изобретательным Сашей о содержании «легенды».

В отделении они встретились с сержантом милиции и рассказали ему о причинах драки в кафе, представив на словах убедительные доводы своей невиновности. Тут же выложили и недавно сочинённую «легенду».   Сержант оказался увлечённым болельщиком, поклонников спорта во всех его проявлениях, и Саше оставалось только поддержать беседу, посвящённую последним спортивным событиям в стране и мире, включая всеми любимые хоккей и футбол международного уровня. Благо, ещё не совсем забыта была Олимпиада 80-го!   Но самое главное — блестящее выступление Сборной СССР по хоккею. В этот год, в апреле, наши бравые ребята выиграли Чемпионат мира и Европы по хоккею с шайбой, проходивший в Швеции (Стокгольм).  Короче, тем для страстного обсуждения хватало. Саша прекрасно владел информацией о новостях из мира спорта, потому что сам с удовольствием гонял шайбу по дворовой «коробочке» и с жадностью впитывал информацию из телеящика.   Повторив свою версию о, якобы, команде лыжников, направлявшихся в лагерь для проведения ответственных тренировочных занятий и потерявшую основного игрока — Сметанина (без которого эти занятия будут, безусловно, сорваны), Саша заставил сержанта трепетно проникнуться о необходимости спасения оного, как и спасения лыжников от неминуемой кары со стороны руководства института.   Горьковский Мед в те годы боролся за звание «Института высокой культуры», предусматривающее абсолютное соблюдение производственной дисциплины и полное отсутствие нарушений вне стен альма-матер.   Бумага из ОВД, хуже протокол о правонарушении, направленная в адрес института, могла перечеркнуть все немыслимые усилия по поступлению и учёбе. Она могла означать только одно — немедленное исключение проштрафившегося студента, тем более абитуриента. (Откровенно говоря, меня раздражало, когда здоровый студент-медик не мог дать достойный отпор обнаглевшему студенту любого другого городского ВУЗа).   На том и порешили.

Сержант, преобразившийся в благодушного милашку-добряка после обсуждения с единомышленниками-болельщиками горячих тем различных видов спорта, распорядился привести в кабинет замученного (после суток сидения на нарах) Сметанина для прощального приветствия.   Когда непричёсанный, небритый, с «выхлопом» после вчерашнего, неопохмелившийся смурной Сметанин вошёл, сержант сходу — ласково и мягко — спросил его: «Что ж ты, ешкин кот, сразу не сообщил о том, что ты спортсмен-лыжник, и вместе с командой едешь на тренировки в «Кировец»?   «Пану» достаточно было огорчённо вздохнуть. Или хотя бы только кивнуть. Команда спасателей затаила дыхание, понимая, что о «легенде» Сметанин знать не мог в силу известных обстоятельств.   «Пан» не воспользовался легко напрашивающейся на ответ подсказкой сержанта. О чём о думал в тот момент, не понятно! Опустив голову и продолжая держать руки за спиной, как заключённый, приговорённый на пожизненный срок, не долго думая Пан неожиданно ляпнул: «Да врут они всё!».  

Что тут было! Саша с друзьями еле успел унести ноги из кабинета, потому что разъярённый подлым обманом мент всем своим видом изъявил горячее желание задержать и остальных участников вчерашней драки, коими счёл присутствующую липовую команду лже-лыжников. А это означало автоматическое исключение из института Саши, учившегося уже на четвёртом курсе лечфака!  

  Участь Сметанина была предрешена. Вылетев из института ещё в статусе «абитуры», он прекратил многолетние и надоевшие попытки куда-либо поступить. Устроился на завод. Стал непомерно пить.  
...Спустя годы он погиб при очень странных обстоятельствах, банально прикуривая от конфорки газовой плиты после очередной опрокинутой внутрь кружки спирта.   По слухам, это был тот самый редкий случай «спонтанного самовозгорания» или «пирогенеза». Когда человек сгорает изнутри, целиком, почти без остатка, кроме отдельных элементов одежды и стоптанных домашних тапочек. (Как это и было в случае с несчастным Сметаниным).  

Можно ли верить этим слухам, не знаю. Но в литературе описаны подобные явления, объяснения которым наука так и не может найти.