Живодёров

Вчера муж случайно наткнулся на одну нашу знакомую из Владимира. Где? Да в интернете. В этой виртуальной стране кого только нет, мы все там обретаемся, как мухи в паутине. Вначале это и впрямь было забавно…

Ладно, я о другом. Когда-то Веста была влюблена в нашего приятеля, который называл меня «сестричкой», она буквально обожала его, а потому мы с ней пересекались довольно часто. И Веста поведала мужу, что Валентин Ижидеров, подполковник запаса, краповый берет, преподаватель кадетской школы, имеющий несколько ранений в горячих точках, а также, какое-то количество боевых наград, скоропостижно скончался ещё в феврале. А мы ведь отговаривали его от принятия модной жижи, подумаешь, отстранят от работы, пенсия хорошая, вози себе вёдрами икорку с Сахалина… Он всего-то на год меня постарше, человек-праздник. Был.

Город Владимир – Димкина родина, у его отца там дом в деревне Торжково, правда, дом в долях, но это другая история. Короче, мы бывали в тех краях каждые выходные осенью и весной, а летом в доме жили родители мужа, и сестра отца с выводком, которые, мягко говоря, меня не принимали, скажем, по простоте своей душевной.

Мы мечтали о собственной фазенде, - клочке земли с малюсеньким домиком. Мечты, как говорят, имеют свойство сбываться.

Когда соседка Ольга прижала меня к стенке, дескать, думай, голова, картуз куплю, как помочь доктору Заки, другу короля Иордании, которому срочно нужна прописка. Живёт-то он в университетской общаге, а прописан был у одной дамы, которая вышла замуж за немца и уезжает из нашей благословенной страны, продав квартиру… «А Заки и Анвар тебе жизнь спасли!» - трясла меня Олюнька, как грушу.

Вот тут всё сошлось в моей голове, как обычно, в одной счастливой точке, и я подорвалась к маман с предложением. У неё как раз образовалась одна четвёртая часть однушки в Икше – наследство умершей тётки. Опыт – сын ошибок трудных, после судов и скандалов за квартиру маман полностью в наследстве разочаровалась. Итак, я предложила ей прописать на эту долю доктора Заки, профессора первого меда, что разрешило бы эту тяжёлую нравственную проблему. Маман поколебалась минут сорок и согласилась, - только её не трогайте, - и я полетела в Москву с доброй вестью. Не буду расписывать всех моих скачков и кульбитов, квартира тётки находилась на высоком бугре, протяжённостью километра два, мы с доктором Заки дважды обливались потом, чтобы найти «домоуправа» и прочих официальных лиц икшанского колхоза, но каждый раз получали от них «атанде».

В принципе, это было законно, но, закон, что дышло. У меня нашёлся знакомый – начальник местной милиции Валера Бандура, мы с ним когда-то учились в дмитровской школе «в валу», он – на несколько лет позже, но за этими нежными воспоминаниями он подписал мне все нужные бумажки. Ну, с моей харизмой особо не поспоришь, это даже маман признавала, запуская меня в ответственные минуты жизни в самые узкие места.

Доктора Заки мы прописали, и он поблагодарил меня, подарив роскошное чёрное платье из иорданского шёлка, а матери отвёз три тысячи долларов в красивом конверте. Мы все тогда хорошенько набрались вишнёвой настойки на маминой кухне, и Димка всю обратную дорогу слушал наши с доктором иорданские песни. Дома я полезла в сумку и нашла там красивый конвертик с тремя тысячами долларов…

А дальше было вот что: я купила газету «из рук в руки» и, попыхтев над объявлениями о продаже дачных участков, нашла то, что было нужно. «Срочная продажа дачи» укладывалась аккурат в красивый конвертик, и Димка позвонил. Я услышала, что подъехать завтра он не может, только в выходные, кинулась отнимать у него трубку и буквально на нерве прокричала, что могу приехать хоть сейчас. Была среда, голос в трубке объяснил, что в пятницу улетает на Сахалин, а потому, дача продаётся так дёшево, и мы первые, кто позвонил. Возможно, дешевизна-то как раз и отпугивала своей срочностью, но только не меня.

Мы конвертировали купюры в сертификат на предъявителя, и рано утром я тронулась по четверговому снежку в стольный град Владимир. Продавца звали Валентин, он объяснил, что на нём будет написано «Россия» и он лыс, как бильярдный шар.
Поезд причалил к перрону, я успела выспаться, и, щурясь на февральском солнышке, стала искать надписи на одежде встречающих. У пивного ларька спиной ко мне стоял явный забулдыга в заячьем треухе, отмеченный словом «Россия» на задрипанной куртке. Я похолодела, и уже готова была идти в кассу за обратным билетом, как ко мне буквально подскочил мужчина крепкой наружности с лысой головой и в спортивном костюме, на котором красовалось нужное слово. Себя я описала так: буду в цветастой вязаной юбке и коричневом мутоновом полуперденчике, не лысая, но в вязаной шапке с шишаком, как у красногвардейца. Собственно, на почве юмора общаться всегда проще, правда, не всем так везёт.

Валентин долго смеялся, когда я указала ему на предмет моего разочарования. Вообще-то могла бы сообразить, куда тому выпивохе на Сахалин, - где Сахалин, и где он.

Мы загрузились в «праворукий» микроавтобус и поехали по заснеженному Владимиру. Валентин рассказывал смешные истории, никаких натяжек не было, мы приглядывались друг к другу без предубеждения.

Как Валентин мчался по ухабам, надо было видеть, я то и дело подпрыгивала, опасаясь пробить головой потолок, он входил в поворот на скорости сто пятьдесят км в час, я хваталась за торпеду, под которой, как потом сказал «гонщик Спиди», была подушка безопасности, и, нажми я посильнее… однако его это только забавляло.

Какими-то неведомыми путями мы, наконец, приехали в сильно заснеженное место. Валентин махнул рукой куда-то влево и произнёс: «Там озеро». Справа находилось садовое товарищество, шлагбаум и сторож – плюгавый мужичок, явно пьющий, похожий на сушёного кузнечика. Он притащил короткие широкие лыжи с ременными креплениями и закинул их на снежный бруствер: «Можете встать на них?» Это я-то не могу встать на лыжи? Лыжи – это сорок с лишним лет моей жизни, жаль, что не в биатлоне.

Я полезла вслед за лыжами, опираясь на плечо Валентина, и тут же провалилась по пояс в снег. Моя юбка солнце-клёш легла цветастым венцом вокруг туловища, и получился этакий деревенский коллаж. Я с трудом высвободила ноги и, полулёжа, нащупала крепления лыж. Встав во весь рост, я обнаружила сторожа у себя за спиной, наст его держал, и он своими курячьими лапками пытался выковырять снег из моих сапог, ехидно ухмыляясь. «Только не это, плиз! Оставьте дурное. Куда прикажете лыжи навострить?»

Сторож потрусил вдоль дач, засыпанных снегом по самые окна. Нужный участок находился на второй линии от озера: дом четыре на пять в два этажа, с практически вертикальной лестницей внутри, крошечным тамбуром-кухней, скелетами недостроенной террасы и лишённого остекления парника, тремя взрослыми деревьями на четырёх сотках, - в сущности, меня всё устраивало. Там был даже маленький дощатый сараюшко в конце участка и что-то вроде туалета, как потом выяснилось, с ведром внутри. На дачах было принято хранить отходы жизнедеятельности в компостных кучах. Ароматно и питательно.

И да, мы поехали оформлять купчую. Естественно, во второй половине дня часть конторских разбежалась, но Валентин заверил меня, что у него есть друг – капитан второго ранга, мой будущий сосед, который всё дооформит, если назавтра мы сами не успеем.

- Это что, мне надо будет искать гостиницу?
- Зачем, остановитесь у меня. А сейчас поехали обедать, отметим наше знакомство, - и Валентин повёз меня в ресторан.
Не помню, сколько водки мы приголубили, оба оказались крепкими орешками, обед был очень вкусный и горячий, а мы изрядно устали и замёрзли.
- Вот бы мне такую сестричку, как ты, отчаянная, можно я буду тебя так называть? С тобой в разведку можно идти.
- Мне тоже такой брат не помешал бы! Я согласна.
Валентина на самом деле звали Валентас, он был родом из Вильнюса, а на Сахалин попал по службе как молодой офицер. Беременная жена, спортсменка-лыжница, полетела рожать на родину в Прибалтику и погибла в самолёте от кровотечения. Всё это было очень грустно. От второй жены у Валентаса родился непутёвый сын, который жил во Владимире и хотел отжать у отца квартиру. Все эти обстоятельства нас здорово роднили.

Я позвонила Димке и сказала, что мне придётся переночевать у Валентина.
- Он нормальный?
- Более чем. Завтра вернусь.
Валентас постелил мне в гостиной, сам обосновался в маленькой комнате, но сначала показал мне своё огнестрельное оружие и боевые ножи. Ах, как я люблю эти игрушки взрослых мальчиков, сама выбивала 99 из ста, говорю же, что жалею, не оказавшись в команде биатлонисток. Да ладно, чего теперь.

Пока хозяин был в душе, зазвонил телефон, и я получила команду из-за двери ванной ответить на звонок.
- Вы кто? – закричала женщина на другом конце провода.
- Я - лапочка. Здравствуйте!
- Повторяю вопрос!
- Хозяин принимает душ, я робот.
- Хватит мне сказки рассказывать, где Валентин?
Что-то мямлить в ответ было бесполезно, я попросила, чтобы дама перезвонила позже и повесила трубку. Валентин посмеялся, назвав звонившую Таней, и объяснил, что она чересчур ревнива, как и положено парикмахершам. Когда я уже засыпала, он что-то долго объяснял Тане по межгороду.

Наутро мы снова начали ездить по присутственным местам. Единственное, от чего я теряюсь и робею, это от всевозможных бланков и казённых бумаг, ну не заточены мои мозги на эту около интеллектуальную похабель, предназначенную для откорма чиновников. Я отдала Валентину сертификат, он повертел его в руках и поинтересовался, не обижусь ли я, если он проверит в банке, что это за документ. Мы расстались после поездки к его другу – капитану Нариманычу, которому нам всё же пришлось оставить пакет документов, так как в нём не хватало подписи главбуха дачного товарищества.

- Вы приедете весной заселяться, я отдам Вам документы, сказал Нариманыч. Валентин посадил меня на паровоз.

Маман долго отчитывала меня за доверчивость, мол, только такие дуры как я оставляют и деньги, и документы в чужих руках, но я как-то не переживала, мой ангел-хранитель всегда знает, что надо делать, и вовремя щиплет меня за что-нибудь мягкое, если что-то не так. Валентин оставил нам номер своего телефона и обещал навестить на даче в начале сезона.

И вот наступила весна, мы взяли кота за хибот, напихали в машину всяких кастрюль и матрацев, и выехали на дачу. Кооператив был основан научными работниками, но постепенно кто-то из них умирал, кто-то, кому не нравилось соседство с Головинской колонией, продавал участок, кто-то, напротив, прикупал владения, как моя соседка Нина Сергеевна, у которой был выстроен роскошный дом в старом стиле, хотя сама она обреталась в сараюшке, а в доме только пыль протирала, - а потому за много лет вся публика перемешалась и стала так далека от науки, что культура тоже куда-то подевалась. Худосочный заморыш, сторож Николай, имевший за плечами несколько ходок за воровство, приобрёл среди местных дам репутацию сперматозавра, - они даже ссорились из-за него, что не свойственно научным работникам, или я ошибаюсь?

Я осмотрела свои новые владения и обнаружила заиленную