Байки моряка. Любовный эликсир от Али-Бабы.

В Александрию мы пришли в середине осени. Жара, пальмы, обычная стоянка. Ко мне подходит мой друг Топорик и с порога выдаёт:

— Слушай, Гарри, у меня беда. Глафира совсем чудит. Раньше приеду из рейса — неделю с кровати не встаём. А сейчас — один раз, и всё. На второй вечер подкатил, а она: «А мне-то что? Посмотри, как мои подруги ходят — в импортном, купленном в магазине за боны!»

Для тех, кто не знает: во времена СССР морякам выдавали часть валюты в виде чеков, по-простому их называли бонами. Ими можно было рассчитываться в специальных магазинах.

— И чего она хочет?

— Чеков. Все мои боны ушли бы на новый спиннинг, а она теперь на них замахнулась. Говорит: «Нет чеков — спи на диване, товарищ моряк». А рейс был короткий, я не накопил на спиннинг. Получается, либо я без удочки, либо я без жены.

— А я слышал, — он перешёл на шёпот, словно выдавал государственную тайну, — что у арабов есть «шпанская мушка». Одна капля — и Глафира сразу сдастся.
— Спроси у Лёлика, он у нас по этим делам доктор наук.

Лёлик, когда мы ввалились к нему на камбуз, только постучал поварёшкой по кастрюле:

— Есть такая штука. Только не в аптеке, а у менял на базаре. И осторожно: переборщишь — потом неделю от кровати не оторвёшься.

Только сошли на берег, сразу же отправились на поиски. Пошли для солидности втроём, как всегда. Всех подряд спрашиваем: «Шпанская мушка?», а они только руками разводят. Посоветовали искать Али-Бабу. Пошли дальше.

Идём по пыльной дороге, навстречу нам араб в чалме кричит:

— Меняю апельсины на мыло! Сапку на тапку! У Али-Бабы всё есть!

Топорик сразу же вышел вперёд:

— Я беру инициативу на себя. У меня есть опыт международного общения.

Мы с Лёликом переглянулись — после истории с «презервативами с усиками» нам стало не по себе.

— Али, нужна шпанская мушка. Есть?

Араб просиял, обнажив свои белые зубы:

— О-о, русский джентльмен! Есть, есть! Лучшая шпанская мушка!

Заломил цену — за такие деньги можно было купить половину спиннинга. Топорик начал торговаться, как на колхозном рынке. В итоге сошлись в цене.

Али-Баба достал из-за пазухи крошечный пузырёк, завёрнутый в золотую фольгу. На этикетке изображена танцующая обнажённая женщина и арабская вязь. Выглядело солидно.

— Одна капля — любовь, — шептал Али, — две — огонь, три... — он закатил глаза и махнул рукой в сторону неба. — Три — и Аллах с тобой, брат.

Прошло три месяца. Топорик ушёл в отпуск, а мы вернулись с очередного рейса. И вот тридцать первое декабря — стоим в родном порту под разгрузкой. За иллюминатором темнеет, на причале горят фонари, где-то играет музыка.

Накрыли стол у меня в каюте: оливье, селёдочка, мандарины, шампанское — всё как положено. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Топорик — отдохнувший, с хитрым выражением лица.

— С наступающим, братва!

Пират, мой кот, красавец тигрового окраса, поднял голову и лениво зевнул. Он лежал на своём любимом коврике у батареи и наблюдал за нами с философским видом.

Мы расселись за столом.

— Ну, Топорик, рассказывай, как отпуск, как мушка? Сработала?

Топорик оглянулся на дверь, понизил голос и начал:

— Мужики, беда. Сидим дома за праздничным столом, тёща приехала на ноябрьские. Я разливаю винцо и по ошибке, очевидно, эту проклятую мушку капнул не Глафире, а Зинаиде Петровне. Та выпила...

— И?.. — мы подались вперёд.

— Сначала ничего. А потом тёща начала на меня поглядывать. Знаете, так... масляно. Потом говорит: «Толик, а ты возмужал в рейсе». А сама ногой меня под столом задевает. Думаю, показалось. Глянул — а она мне подмигивает! Одним глазом, так томно...

Лёлик чуть не подавился.

— А ночью, — продолжил Топорик, — слышу: дверь скрипит. Она! В ночнушке! Шепчет: «Толик, дочка спит, пойдём на кухню, поговорим...»

— Врёшь! — выдохнул Лёлик.

— Клянусь! Три дня она за мной по квартире ходила. Глафира на работу — тёща тут как тут: «Толик, спинку разотри», «Толик, помоги лифчик застегнуть». Я в туалете закрывался — она под дверью караулила! Глафире же не расскажешь. Пришлось срочно проситься в рейс. Капитану сказал — семейные обстоятельства...

Мы с Лёликом сидим с открытыми ртами. Пират навострил уши — видимо, почуял что-то интересное.

— А вчера пришла телеграмма, — Топорик достал из кармана бланк. — Пишет: «Мама уехала. Возвращайся скорее, я соскучилась. А спиннинг тебе куплю».

— Ну вот! — говорю. — Значит, всё-таки помогло! Жена оценила!

Топорик посмотрел на меня, потом на Лёлика. И вдруг расхохотался. Так, что у него потекли слёзы, а Пират вскочил и уставился на него круглыми глазами.

— Гарри... Лёлик... Ну вы даёте! Поверили?! В тёщу поверили?!

— Так ты...

— Выдумал! — Топорик вытер слёзы. — Я дома открыл пузырёк от Али-Бабы, понюхал — валерьянка! Обычная валерьянка в золотой фольге!

При слове «валерьянка» Пират вдруг встрепенулся и требовательно мяукнул.

— О, — усмехнулся Топорик, — вот кто оценил! Я нашему коту Ваське накапал — тот из дома рванул, три дня не появлялся.
А Глафира... — он помолчал. — Гарри, ты же знаешь, кто у нас в семье главный?

Я кивнул — это было известно всему экипажу.

— Ну так вот. Говорит: «Выбирай — спиннинг или я». Ну я и ответил: «Конечно ты, милая...». Вот и вся «шпанская мушка».

Лёлик покачал головой:

— А я-то думал — восточная мудрость, древние рецепты...

— Восточная мудрость, — перебил Топорик, — это развести русского моряка на полспиннинга. Вот что у них отлично получается!

По радио начали бить куранты. Лёлик схватил бутылку шампанского и стал открывать её.

— Восемь... девять... десять...

Бах! Пробка вылетела, ударилась о потолок и отскочила прямо в миску Пирата. Кот шарахнулся, шампанское брызнуло фонтаном — на стол, на оливье, на Топорика.

— Одиннадцать... двенадцать!

— С Новым годом!!!

Мы чокнулись. За иллюминатором взлетели первые ракеты, расцвечивая чёрное небо красными и зелёными огнями.

Пират осторожно понюхал пробку, фыркнул и вернулся на своё место у батареи. Видимо, решил, что валерьянка всё-таки лучше.

— С Новым годом, мужики! — сказал я. — И с новыми байками.

— И с новыми приключениями, — добавил Топорик. — Только без тёщ.