Гетто

Я целился в голову, но рука неожиданно дрогнула и пуля попала в шею. Я не собирался заставлять его мучиться. Но в импровизации есть свои минусы. Экс-обладатель «Бентли» упал, держась за горло, рядом со своей машиной, заливая кровью светлое кашемировое пальто и черный асфальт. Схватив ребенка за руку, я потащил его к переулку, ведущему в Восточное гетто. Вероятно, именно оттуда и пришел, надеясь на подачку, маленький оборванец. Сворачивая за угол, я обернулся и посмотрел на жертву. На белом, как снег, лице мертвеца замерла холодная улыбка, с которой он несколько секунд назад пинком отшвырнул от себя мальчишку.

    Мы бежали все быстрее и быстрее, петляя между мусорными баками и брошенными машинами. За спиной выли сирены, кричали люди. Я представил себе анонсы новостей и тихо рассмеялся. Когда до кордона осталось метров двести, мы спустились по неприметной лестнице в подвал большого дома и побежали по мрачным коридорам.
- Сюда, здесь короче! – дернул меня за руку мальчишка, показывая на самый узкий и темный проход, который на карте заканчивался тупиком. Секунду я медлил, но все-таки решил поверить ему, и мы продолжили путь по забытому всеми, кроме крыс, тоннелю. Этот путь был действительно намного  короче: не прошло и пяти минут, как мы вынырнули на свет в изолированной зоне.
- И часто ты пользуешься этим тоннелем? – спросил я, отдышавшись и заставив нас перейти на ровный шаг.
- Почти каждый день, - ответил мальчишка, - у родителей нет работы. Меня зовут Марк. А вас? А куда мы идем?
- В один из моих домов. Пересидим суматоху там.

    Пока мы добирались до многоэтажки, где находилась моя «штаб-квартира» в Восточном гетто, я снова поражался тому тяжелому впечатлению, какое производили на меня, человека не слабого, изолированные зоны. Здесь не было опасно, после принятия сверхжестких законов преступность была практически полностью уничтожена, но серость и нищета были потрясающими, абсолютными. Серые дома, еще носившее на себе следы давно прошедшей гражданской войны, серые люди, прячущие глаза, серая жизнь. Жизнь без надежды. Небо, задымленное выбросами многочисленных мануфактур, работающих по технологиям двадцатого века, и черные фигуры закованных в бронь полицейских. Сейчас среди этих сфинксов царило оживление. Новость об убийстве Грэма Тейлора, владельца «Сияющей Стали», распространилась быстро. Входя в подъезд, я спросил  мальчишку:
- Сколько тебе лет?
- Десять.
- Тебя ловили когда-нибудь в городе?
- Нет, я хитрый!
- Это хорошо.
Лифт не работал. Пока мы поднимались на пятый этаж, я думал, что мальчик совсем не испугался чужой смерти, и ни разу не попытался вырваться и убежать от меня. Как будто угадав мои мысли, он вдруг сказал:
- Я уже видел, как убивают людей.
- Где это, интересно?
- Раньше мы жили в городе и были обязаны ходить на казни. Меня не хотели брать, но приходилось…
- Последняя публичная казнь была шесть лет назад. Ты помнишь то, что видел в четыре года?
- Бабушка говорит, что некоторые вещи невозможно забыть.
- И она права, черт возьми, твоя бабушка!
Я вошел первым, быстро осмотрелся, завел Марка на кухню. Достал из тайника микроволновку, замороженную еду из холодильника, щелкнул кнопкой электрического чайника. Мальчишка смотрел на мои манипуляции широко открытыми глазами. Если он и видел чудеса техники пятидесятилетней давности, то это было давно.
- Так вы не врете, что у вас несколько домов? – прошептал он.
- Нет, не вру. Как твоя фамилия?
- Твен.
Я подавился безалкогольным пивом, которое только что открыл.
- У твоих родителей странное чувство юмора, Марк.
- Почему?
- Ты не знаешь? Марк Твен – это знаменитый писатель.
- И что в этом смешного?
- Ничего. Проехали. Ешь.
Я поставил перед мальчишкой тарелку с горячей едой, чашку чая, конфеты.
- Так значит, раньше вы жили в городе?
- Угу, - ответил Марк, запихивая в рот горячее мясо.
- Осторожно, подавишься. Ешь спокойно. У нас еще есть время. А почему вы теперь живете в гетто?
Прежде чем ответить, мальчик с минуту ковырялся вилкой в тарелке.
- Мой отец – участник гражданской войны. Не на той стороне.
- Понятно.
- Это было давно, и он не сделал ничего плохого. Никого не убил, во всяком случае. Но он был против императора и, когда на нас донесли, мы оказались здесь.
- Все могло кончиться намного хуже, - ответил я, пожимая плечами.
- Нам нечего есть, у нас ничего нет. Мама и бабушка болеют, отец не может найти работу. Раньше он писал статьи в газетах, которые сейчас не издаются. И ты говоришь, что все могло быть еще хуже? – тихо спросил Марк.
- Именно так я и сказал. А уехать вы не можете?
- У нас есть родственники во Франции, они звали нас к себе, когда началось все это. Тогда отец не захотел. А сейчас мы не можем уехать – нет денег на билеты, на пошлину.
- Понятно. Ешь, я скоро вернусь.

    Я прошелся по квартире, собрал в большую черную сумку нужные вещи, забрал из тайников оружие и деньги, зашел в ванную, убрал накладные усы и бородку, вытащил линзы, вернув глазам первоначальный цвет, изменил цвет волос с помощью моментальной краски. Переоделся, одел очки. Старую одежду уничтожил в мусоросжигателе. Предосторожности не могут быть излишними.
   Увидев меня, малыш вскочил на ноги, но тут же успокоился, и влез обратно на стул.
- Ты изменил внешность, да?
- Какой ты наблюдательный!
- Я знаю, кто ты.
Я молчал, и Марк продолжал, не дождавшись ответа:
- Ты – Мститель. Это про тебя все время говорят в новостях, да? Ты мне нравишься, а вот моему папе - нет.
- С чего ты взял, что я Мститель? Из-за убитого парня?
- Ты похож на человека, которого показывают в новостях.
- Я не могу быть похож на него.
- Но ты похож.
Я вздохнул.
- Оставим эту тему, Марк.
- Но это - ты.
- Да, это – я.
- Знаешь, почему ты не нравишься папе?
- Понятия не имею.
- Он говорит, что ты делаешь только хуже. Настраиваешь против нас полицию и людей из города. Что твои дела жестоки и бессмысленны. А проблемы надо решать политическим путем.
- Странно, что про политический путь упоминает участник сопротивления.
- Папа признает, что ошибался. Теперь он говорит, что насилие – это не выход.
- И чтобы сделать такой потрясающий вывод, твоему отцу надо было оказаться в гетто. Император, оказывается, совсем не такой дурак, как утверждают. На самом деле, я не собираюсь спорить с десятилетним ребенком. Даже если его зовут Марк Твен. Скажу тебе только, что никаких «политических решений» не существует. Политика – это не наука. Всего лишь несколько групп, борющихся за власть, чтобы с помощью нее защищать свои интересы. И лишить привилегий другие. Сейчас же ситуация намного упростилась. Теперь политика – это борьба нескольких группировок, и так обладающих достаточной властью, но жаждущих получить власть абсолютную. И интересы так называемого народа теперь не учитываются вовсе.
- То есть таких людей, как мы?
- Да. Слабая власть заигрывает с народом, устраивает выборы, референдумы. Сильной власти это не нужно. Обладая такими кнутами, как мощная армия и полиция, император ничем не рискует. Элита нашего государства более не зависит от рабочих рук, производство практически полностью автоматизировано. Ремонтировать роботов дешевле, чем платить зарплату и пенсию. Мы пришли к той черте, за которой такое количество «народа» просто не нужно, невыгодно. Именно поэтому вы живете в гетто. Забытые, изолированные. И никакие политические решения вам не помогут. Твой отец понимал это, когда шел на войну. А теперь его сломали. Меня – нет.
- Поэтому ты убиваешь людей из города? Это как на войне?
- Я убиваю не всех подряд. Только «лучших» представителей. Самых влиятельных, самых сильных. Я напоминаю, что ничего еще не кончено. Я внушаю страх. Я сообщаю им, что никогда не смирюсь с существованием такого общества, никогда не смирюсь с гетто. Возможно, это действительно бессмысленно. Может быть, я действительно только ухудшаю ситуацию. Но, во всяком случае, это борьба, а не бездействие. Сомневаюсь, Марк, что ты понял хоть что-нибудь из того, что я сказал. Но ты начал первым и, признаться, здорово меня разозлил.
Марк допил чай, посмотрел на меня, и спокойно сказал:
- Я понял все. Теперь ты убьешь меня?
- Нет. В этом нет необходимости.
Я достал из кармана куртки тщательно завернутый в бумагу пакет, перетянутый резинками.
- Это деньги, Марк. Возьми их. Этого вполне хватит на пошлину и на билеты на самолет. Вам есть куда уехать, так уезжайте. Отцу скажешь… что сочтешь нужным. Но обязательно скажи, только не забудь, чтобы он поторопился. Уезжайте немедленно, оформление документов сейчас занимает минуты. Вас не будут задерживать. Здесь вы не нужны. Уезжайте быстрее – это в ваших интересах. Лучше уже не будет, только хуже. Все, иди. Сразу домой, никуда не сворачивай! Пакет спрячь.
Мальчик двумя руками взял пакет, запихнул за пазуху потертой курточки, и пошел к двери. Потом резко обернулся, посмотрел на меня, подбежал, обнял и заплакал. А потом убежал, теперь навсегда. Я еще раз осмотрел свое пристанище, убрал со стола посуду. Мне тоже пора, сюда я больше не вернусь.

    Кабинет начальника городской полиции сиял болезненной чистотой и раздражал неподготовленный взгляд обилием безделушек и вымпелов. Хозяин кабинета, полковник Маркес, красивый тридцатипятилетний мерзавец, смотрел на меня приторно-восхищенным взглядом.
- Я просто в восторге, майор, просто нет слов! Пресса с ума сошла, вот смотрите, вернее, слушайте!
Черные глаза Маркеса забегали по монитору:
- «Мститель снова наносит удар!» «Убит Грэм Тейлор – помним, скорбим». «Лучшие члены общества гибнут от пуль маньяка!» И вот, на десерт: «Гетто атакует!» Какого, а?! Вы молодец, майор! Год плодотворной работы, и яблочко созрело, само падает в руки! Теперь даже самые лояльные слюнтяи из имперского сената на нашей стороне.
- Очень хорошо, полковник.
Я закурил, не спросив разрешения. Закинул ногу на ногу. Этот гад определенно меня раздражал.
- Но у меня к вам вопрос, майор. Вы ведь выполнили задание несколько раньше намеченного срока, правда? Мы не совсем готовы, придется подождать несколько дней.
- Обстоятельства сложились благоприятные. Он был один, без охраны, совсем близко от меня.
- Понимаю, - полковник широко улыбнулся, - плюс еще этот мальчик, верно? Хитрый ход! Тэйлор бьет ребенка из гетто, а Мститель тут как тут! Прекрасно!
Полковник попытался придать своему красивому лицу озабоченное выражение.
- А что, кстати, с этим мальчиком? Вы ведь увели его с собой?
- С ним все в порядке, - с нажимом ответил я.
- Хорошо. Это хорошо, - снова заулыбался Маркес, потирая руки.
- Насколько я понимаю, полковник, решение уже принято. Что будет с людьми из гетто?
- Ну, досье некоторых из них будут тщательно изучены, им разрешат жить в городе. Конечно, в наш высокотехнологичный век рабочие руки практически не нужны, но некоторые из нас все еще предпочитают живой обсуживающий персонал.
- Процента три от общего числа населения, я полагаю?
- Что вы! – замахал руками Маркес, - Меньше, намного меньше. Половина от названной вами цифры.
- А остальные?
- Остальных будут судить заново.
- Куда же их всех…
- Сажать? – полковник засмеялся, - Майор, тюрем всегда не хватало, в любой стране, при любом правительстве, при любом строе… построим новые. К тому же большинство будет не