сделать вас предателем, доносчиком, речь у нас с вами с самого начала идет исключительно о вашей перевербовке.
– Перевербовке? – вскинул брови Анохин. – Как это?
Игорь Валентинович снова заулыбался, включив на полную мощность свое обаяние.
– Все очень просто, проще некуда – до этого вы работали против нас, отныне будете работать на нас. Здесь нет ничего удивительного, такое часто бывает. Я даже имею полномочия вам сообщить, что мы согласны оставить вам прежнее звание. Да-да, вы останетесь пол-ков-ни-ком со всеми вытекающими отсюда правами и привилегиями. Вот видите, как много я для вас сделал. О подобных условиях можно только мечтать. Я знаю, что вы согласны, по глазам вижу, да и невозможно на такие условия не согласиться. Вы знаете, кстати, в каком я звании? Всего лишь майор! Так что вы сразу меня обгоните! Ничего не поделаешь, так уж у нас, русских, повелось: блудный сын всегда предпочтительнее праведного. С формальностями мы можем тут же покончить, но если вам нужно время подумать – извольте! – Он наклонился поближе к Анатолию: – Только не говорите мне сразу "нет". Как вы понимаете, для вас это единственная возможность остаться в живых.
– Ну, речь здесь, как вы и говорили, Юрий Николаевич, идет о знаменитых "брежневских психушках", специалистом по которым вы меня столь незаслуженно считаете. Да, помню, было у меня несколько небольших статеечек – использовал материал, который собирал когда-то к книге, но уж знатоком в этой области меня никак не назовешь.
– А как вы вообще этой темой заинтересовались?
– Я и не интересовался, собственно. Просто увлекся как-то историей русского юродства, а там незаметно дошел и до наших дней. Мы ведь о лагерях да захоронениях кое-что уже знаем, но есть еще они – невидимые миру слезы. И если те мои статьи до сих пор у вас в памяти, то вы обратили внимание, наверное: ни патологии, ни политики – лишь одна, всего лишь одна линия мной в ней исследовалась: "блаженненькие", как их когда-то в народе называли. Считалось, что они оттого таковы, что вобрали в себя боль мира, что они ближе к Богу, а оттого и не могут найти себе место среди "нормальных" людей.
Шитов кивнул.
– Да, вы правы, конечно. Я сейчас как раз Карамзина перечитываю, помните тот эпизод, когда Грозный прежде чем учинить после Новгорода в Пскове погром, пришел к Николе Салосу с поклоном, а тот бросил к его ногам кусок сырого мяса? Царь взбеленился: "Что ты, я сырого мяса не ем. Да и пост сейчас Великий!" "Так отчего же ты вновь хочешь учинить людоедство?" – был ему ответ. И Грозный смолчал, от Пскова отступился. Вот ведь люди были, даже цари на них руку поднять не осмеливались.
Крупейников покачал головой.
– Эх, не верьте вы всему, что написано, дорогой Юрий Николаевич. Тот случай, что Карамзин приводит, документально никакими источниками не подтвержден. Слухи, легенды – несть им в истории нашей русской числа. Равно, как и миф о том, что "цари руку не поднимали". Поднимали, голубчик, еще как поднимали. И во времена Грозного арестовывали "юродов" сих и уничтожали, и до него, и после. Правда, делали это втихомолку, осуждения народного побаивались, но кара за невоздержанность на язык всегда была у нас неминуемая.
– Ну а как же Василий Блаженный? Что вы о нем скажете?
Крупейников рассмеялся в последней попытке прогнать непонятное владевшее им напряжение.
– Так, батенька, тут уж вы совсем попались. Василий-то Блаженный, будет вам известно, как раз и знаменит был тем, что ходил по Москве голый и всегда молчал. Даже об Иване Большом колпаке нельзя утверждать достоверно, что он и в самом деле Годунова изобличал.
– Что ж, поймали вы меня, Александр Дмитриевич, – раздосадованно пожал плечами Шитов, – сдаюсь, никак не ожидал, что окажусь таким профаном. Но где же ваша книга? Она бы вмиг меня просветила.
– Книга? Так ведь я вам факты привожу и до меня в достаточной степени исследованные, вот только почему-то принято считать, что после Соловьева да Ключевского русская история как наука вымерла. А она с тех пор далеко ушла. Так что книгу хоть завтра, Юрий Николаевич, и не одну, а сколько изволите. Но кто же возьмется их издать? Уж не вы ли? А посему давайте-ка лучше вернемся к роману, мы и так слишком далеко в сторону от него отвлеклись. Конечно же, тут чистейшей воды фантастика, неверна, в частности, сама постановка вопроса. Герой здесь подвергается одновременно двойному насилию: не только со стороны врачей, но и со стороны "больных". То есть, чисто искусственно переносится схема тюрьмы – зверства уголовников над политическими. Чепуха, одним словом – слышал звон да не знает, где он. В том-то и ужас как раз, что в действительности все было гораздо обычнее, гораздо страшнее: электрошок, укол. Вроде как Федот, да уже не тот. А "не тот Федот" уже ни о чем не расскажет, опять же – вроде как есть человек, а и нет его. Вот и попробуйте что-нибудь доказать, собрать какой-то материал. Есть, конечно, кое-что проскальзывает, но на что тут надеяться? На то, что какой-нибудь палач из той же Сычевки или откуда еще в этом роде мемуары покаянные напишет? Так ведь опять вся история будет лишь с его слов. То есть, как вы уже поняли, тема эта весьма обширная и в двух словах ее не пересказать, так что судите сами, в сколь трудное положение вы меня поставили. Но вы же меня из него и вывели, предложив спасительный вариант. Вот отчего я не стал касаться конкретно текста, в нем, должно быть, какие-то аллегории, аллюзии, это явно не по моей части. И вот вам итог моих долгих размышлений, просто справка, пометка – комментарий, которого вы от меня и просили: где, когда, какого рода "больные" помещались, какие методы "лечения" к ним применялись, каков был обычный "исход". Без персоналий, исключительно общий обзор. - Он замолчал, выжидающе глядя на Шитова, затем пробормотал: – Я, впрочем, могу и более детально, совсем уж по полочкам, разобрать...
– Да не надо, не надо, – протестующе замахал рукой Шитов, пробегая глазами рукопись, – я и так уже вижу. Изложено все логично, четко, как раз так, как требуется. То, что называется, "не в бровь, а в глаз". Дальше уже моя работа. - Он наконец поднял голову и с неимоверным облегчением вздохнул. – Вы даже и представить себе не можете, Александр Дмитриевич, какой вы камень сняли с моей души. Столько развелось их сейчас, этих графоманов, лезут во все щели, как тараканы, – хищные, настырные. Ну, обычного автора отошлешь: вы на верном пути, работайте - так он через год-два только придет, а эти за неделю могут целую эпопею отгрохать. Все, собаки, описывают: как он встал, что за завтраком ел, какие мысли его при том посещали. Да еще некоторые навострились на диктофон набалтывать. Пока машинистка ему один роман отпечатывает, он, глядишь, уже другой, новый, натрепал. Ну да ладно, заговорился я, спасибо большое, я теперь ваш должник.
Книгу "Полковник Вселенной" можно купить в интернет-магазинах ЛитРес, Amazon.ru, Ozon.ru, Ridero.ru, Bookmate.
