Невыносимый женский характер

В маленьком зальчике дорогущего ресторана за столиком, накрытым не обильно, но очень богато, сидело двое мужчин лет пятидесяти. Один из них, пониже ростом, полноватый, но не расплывшийся, был одет со вкусом, в дорогой костюм от известного кутюрье, бледно-голубую сорочку и очень хорошие кожаные туфли. Был он гладко выбрит, тёмно-каштановые с проседью волосы красиво причёсаны, на безымянном пальце блестел золотой перстень хорошей работы, покалывая глаз тонким блеском небольшого бриллианта. Этот человек вёл себя сдержанно, говорил негромко, ухоженные руки спокойно лежали на столе, но видно было, что он рад встрече со своим собеседником, очевидно, старым другом.
Этот собеседник, наоборот, говорил быстро, жестикулировал отчаянно. Был он высок ростом, кряжист, как минимум два дня небрит, рыжие волосы всклокочены. Однако, приглядевшись, можно было заметить, что одет он не хуже, а может, и лучше своего визави, просто его хорошая одежда скорее  богемного, чем делового стиля,  казалась дешёвой из-за помятости и пятен, а несколько перстней на толстых пальцах являли собой очень дорогой но, увы, совершенно безвкусный китч.
Они выпили по рюмке «Хеннесси», и хорошо одетый мужчина сказал:
-Я очень рад, Витька, что тебя встретил, и ты, судя по всему, не бедствуешь. Но скажи мне, почему ты нигде не проявлялся?
-Ну не люблю я ваш интернет долбаный, и сети ваши… тем более, - пробурчал рыжий.
-Я искал вас и по старым адресам, и по всем социальным сетям, - продолжал его собеседник, -  но из нашей четвёрки нашёл только Вадика и Лёшку. То есть… Вообще говоря, нашёл я только Лёшку, а он рассказал мне, что Вадька умер три года назад…
-Как?! – воскликнул рыжий, - Вадька умер! Что с ним случилось?
-Спился. Не вписался в «новый порядок», как впрочем, и Лёшка. Но тому не дала спиться Юлька, большая умница, – поддерживала его, всегда была рядом, буквально за шкирку вытаскивала. А Вадькина  Катя  бросила его в самый трудный момент, тот потерял всё:  работу, сбережения, жену…  ну, и не выдержал…
Они подняли рюмки и, не чокаясь, выпили. Помолчали. Хорошо одетый продолжил свой рассказ:
-Лёшка, конечно, тоже был на грани, но… я же говорил, ему жена  не дала утонуть, да и я его успел поддержать, сразу, как нашёл, устроил к себе в компанию на хорошую должность, сейчас вот будем его квартирный вопрос решать…
-Э,  да что там решать-то, Андрюха? – Витька замахал руками, - завтра же поедем, и я перепишу на него любую свою хату, какую он захочет!
Андрей засмеялся, протянул свою ухоженную руку, поймал безпокойную Витькину конечность и сжал её, тепло улыбаясь.
- Ты, старик, такой же, как и пятнадцать лет тому назад. Для друга готов последние штаны с себя снять!
-А, какие последние, - смутился Витька, хотя и был обрадован, - для меня это мелочь… Я тех квартир в девяностые столько скупил…  Они ж в те годы копейки стоили -  три-четыре тысячи долларов двухкомнатная. Я их и понакупал тогда, а затем перепродавал…- он торопливо налил обе рюмки, выпил свою, не дожидаясь друга и помотав рыжей головой, тихо сказал:
-Ах, Вадьку жалко, как жалко, блин! Он же из нас был самый благородный, самый справедливый, самый добрый…- голос его дрожал.
- Поэтому, наверное, и погиб…
-Нет, не поэтому! – зло выкрикнул Витя, - Это из-за  бабы его гнусной! Такого человека бросила! И в такой момент! Нет, я всегда говорил, все бабы – твари!
-Ну, прямо-таки, все, - улыбнулся Андрей, - Лёшка только благодаря своей бабе и жив остался. Да и моя Анюта, не ангел, конечно, но жаловаться грех…
-Не знаю, не знаю, - задумчиво сказал Витька, вертя в пальцах пустую рюмку - может, и не все. Но есть такие стервы, не дай Бог! Вот смотри, наша четвёрка… Ты вот, я вижу,  спокойно шёл наверх все эти годы, у тебя мозги всегда были в порядке…
-Да нет, Витя, наверное, просто оказался в нужное время в нужном месте…
-Ладно, скромный ты наш! Я не об этом. Твоя Анька… ну, да… и поддержит и поругает, всё в меру. Юлька, говоришь, Лёху спасла? Ну, не знаю, может, и так. А вот Катька – стерва классическая! Такого мужика загубить!
Он залпом выпил ещё одну рюмку и решительно отодвинул бутылку:
-Всё, хватит! Расскажу я тебе, брат Андрюха, интересную историю. Про одну стервозную бабу. Такую стервозную, что и представить себе трудно. И если бы, Андрюха, не эта стервозная баба, лежать бы мне сейчас в земле, как Вадька, либо прозябать, как Лёшка. Я ведь, если ты помнишь, никогда не блистал особым умом или хитростью. Так, не пришей кобыле хвост.
Андрей, заинтригованный таким началом, ждал продолжения. Ему очень хотелось узнать, как его друг, действительно не блиставший особыми талантами, стал таким богачом, причём явно не бизнесменом и не бандитом. А ещё его очень занимал вопрос, как можно разбогатеть при помощи «стервозной бабы».
-Так вот, дружище, ты помнишь, наверное, наш жутко секретный Научно-исследовательский институт – НИИ  специального оборудования? Работал я себе там инженером, сочинял какие-то таблицы, пил по вечерам разбавленный спирт с техниками, ухаживал за молодыми лаборантками и не подозревал, что есть в полуподвале на отшибе лаборатория № 48, которая занимается вопросами связи пространства и времени. Конечно, официально у них был вполне приличный план работ, они даже какого-то мыша запускали куда-то, откуда он возвращался с задержкой на полсекунды, и был там один старый чудак – профессор Малкин Юрий Борисович. Вернее, бывший профессор: в своё время он имел кучу публикаций, защищал диссертации на тему параллельных миров, получал звания. А потом на каком-то очередном пленуме партии прозвучала резкая критика о ненаучности этого направления, его антимарксистском содержании. С профессора сняли все звания, отобрали служебную квартиру и  лабораторию, грозили даже отправить в психушку. Но как-то обошлось, ему разрешили не только дышать, но и работать сторожем, и жить здесь же, в каморке под лестницей. А тут  подоспела перестройка, прекратилось финансирование, умирающему государству стало не до НИИ СО, его разворовывали, приватизировали, перепродавали. В результате лаборатория № 48 – полуподвальная, на отшибе, осталась безхозной. Юрий Борисович всё это время так и жил там, а я прибился к нему, когда лишился и работы и жилья. Так вот, оказывается он, пока половина его сотрудников рванула за рубеж, а другие осваивали турецкие и китайские блошиные рынки, всё это время продолжал свои исследования. Беда, по его словам, была в том, что все рассматривали реальность, как нечто неизменное, а он считал, что существует безконечное множество параллельных пространств…
-Я слышал об этой теории,- перебил его Андрей,- каждое «или» порождает как минимум две новые реальности, получается что-то вроде дерева с ветвями разной толщины и разветвлённости…
-А в начале этих толстых ветвей,- закончил Витя, -  находятся узловые точки, вернувшись в которые, можно прожить свою жизнь совсем по-другому, причём в оставшейся реальности ты не исчезаешь без следа, а остаётся твой «двойник», который и будет отдуваться за тебя… И реальностей этих может быть безчисленное множество.  Ну, в общем, ты понимаешь, о чём речь.
Так вот, когда я прибился к профессору, он уже заканчивал собирать свое устройство. К нему часто захаживал один из бывших сотрудников, Гена,  парень немного помладше меня, с каким-то вечно-тоскливым лицом. Как мне рассказал Малкин, когда-то давно Гена поссорился по пустячному поводу со своей девушкой, с горя напился, пошёл колобродить в малознакомой компании, ещё много пил, потом целовался с неизвестной девицей, а утром обнаружил себя в её квартире, на разложенном диване под одним с ней одеялом.
На кухне тем временем хлопотали её родители, накрывали стол, а потом он сидел во главе этого стола, очумело вертел похмельной головой, а слева её брат, здоровый бугай, ласково наливал ему водочку, говорил, как любит сестру, не даёт её никому в обиду и дружески, до синяков, сжимал его локоть. А справа её отец любовно накладывал ему на тарелку грибочки, говорил о чести семьи, о моральном облике комсомольца и о том, как легко можно вылететь из института за «аморалку». А мамаша, победно улыбаясь, тащила на стол огромное блюдо с горячим, причём подавала его на стол прямо над головой несчастного Гены, всем своим видом показывая, что запросто может и перевернуть его будущему зятю на голову…Короче, Гена так и остался там, в этой семейке. Его жизнь  сложилась крайне нелепо:  эта Галя, которой Бог не дал ни ума, ни красоты, с детства вдолбила себе в голову, что нужно быть замужем, иначе люди засмеют; но,  заполучив таким способом мужа, травила его, как могла: и неудачник он, и лопух, и мямля. Каждый день вместе с тёщей они унижали и долбили его, а в перестройку вообще начался кошмар: тесть  устроил какое-то совместное предприятие, шурин подался в рэкет и крышевал папашу. Гена же, «вшивый интеллигент», так и не нашёл себе места в этом «семейном бизнесе»,  так как с детства  был приучен зарабатывать, а не грабить других, и за это получал ещё больше. Когда он случайно узнал о том, что Юрий Борисович не только занимается теорией, но даже собрал своё устройство, он добыл где-то сто долларов   и буквально ходил за Малкиным по пятам, умоляя отправить его назад в тот злополучный день, чтобы не ссориться со своей девушкой, не напиваться и не лезть в чужую компанию.
Когда тот возражал, что это может быть опасно, Гена так вздыхал, что становилось ясно: ему больше подойдёт гибель, чем такая жалкая жизнь. Профессор махнул рукой, сказав: «Ладно, завтра я тебя избавлю от этого кошмара. Приходи в лабораторию в пять вечера », а сам вдруг решил впервые за долгое время выйти на улицу прогуляться.
В лабораторию он уже не вернулся: старик отвык от улицы, потерял осторожность. Его насмерть сшибла какая-то машина, которую, конечно, никто не заметил. Я хотел устроить профессору приличные похороны и подумал, что мне очень пригодятся для этого Генины сто долларов. На другой день, когда он пришел в пять часов, я не сказал ему ничего о смерти старика, просто взял деньги, посадил его в кресло и нажал нужные кнопки, благо Юрий Борисович вчера всё настроил и показал мне. На следующий день, после похорон, я валялся на диване в лаборатории и думал, как жить дальше, как вдруг в дверь постучали, и я увидел… Гену! Вернее, его двойника, который остался отдуваться за настоящего Гену и хорошо запомнил слова профессора о пяти часах вечера завтра.  Было как раз пять, и он снова желал отправиться в свою узловую точку и снова протягивал мне сто долларов…
Витя помолчал, наполнил рюмки, и сказал:
-Давай, Андрюха, выпьем за Галю! За её стервозный характер, за её гнусную натуру. Благодаря ей за эти пятнадцать лет я заработал больше полумиллиона долларов начального капитала.
Андрей приподнялся на стуле и ошеломлённо сказал:
-То есть, ты хочешь сказать…
-Ну, да… именно так. 36500 долларов в год, неплохие денежки для старта, правда?