Грустная Женька шла по улице и думала. Перспектив нет. Денег мало. Одна радость - Интернет есть. Потому что Виталий Иванович снова ищет работу в Сети. Находит. Выполняет, а потом его кидают. «Лох – это судьба!» - народная мудрость. Женька тоже ищет. Иногда. И находит. И никому-никому не признаётся. Даже Лиде! Даже Машке! И сама вспоминает со стыдом….
Один раз вышел облом. Старпер, позиционировавший себя сорокалетним, два часа мотал ее, изнывающую от скуки и омерзения, по парку. Вещал об импрессионизме и о том, какой он гениальный и непризнанный художник. Потом как-то невнятно пригласил в гости, гравюры посмотреть, попозировать. Какие, на хер, гости? Какое позирование? Не заслужил, жлоб и зануда! Два других свидания вышли не в пример удачнее: забалованный, жадный до запрещенных еврейской мамой удовольствий, жирненький пучеглазый мальчик лет 30 и сухой дядечка без возраста. С мальчиком вкушали пирожные и какао, играли в боулинг, смеялись, обсуждали книги и фильмы. А «концерт» Женька давала не в подъезде, а в его «Лексусе». Всё выглядело, как первое свидание богатого «М» с незакомплексованной «Ж», которая «Б» только в душе, но не по профессии. Вокруг молчал подмосковный лес, Женька старательно «благодарила за хлеб и зрелища». Еврейский мальчик наслаждался - и самим процессом, и сознанием того, что белесая гойская девка сосет у него! У него, которого в детстве похожие на нее одноклассники иначе как «Исааком - обоссаком, у собаки отсосаком» не называли. Вот жизнь и показала, кто кому «отсосак». Он благородно довез упревшую над его писюном Женьку до ближайшей станции электрички и уехал.
Сухой же дядечка сразу оговорил цель встречи, сообщил размер планируемого гонорара. Заручившись согласием, щедро накормил и напоил Женьку в хорошем ресторане. Потом отвез в отель с почасовой оплатой и через два часа отработки отпустил. Женька вышла усталая, сытая, протрезвевшая, несчастная, с тонким конвертом в кармане и говном в душе. Тут была проституция в полный рост.
Отчего Виталий Иванович велел супруге сохранить беременность? Оттого, что…и сам сказать не мог. Но чувствовал, что так правильнее. Ибо – наследник. Или наследница. Или сразу двое. Что-то Лидка бормотала о возможной двойне… Дитя суть цель жизни, ее смысл. Звание отца. Пора бы – пятый десяток! Льготы для матери. Выплаты по беременности и родам. Опора в старости. Стакан воды. Возможность сейчас не быть белыми воронами. Продление его, Виталия Ивановича, рода. А если двойня – то еще и материнский капитал. А материнский капитал – первый шаг из финансовой жопы.
А юридическая безграмотность – первый шажище в еще более глубокую жопу. Ибо будущему папаше должно знать, на что государство дозволяет тратить бонус за рождение дополнительного рабёнка, а на что – нет. Так вот: выход из сиюминутной жопы – не есть целевое использование материнского капитала. И любые попытки его трансформации в реальные деньги признаются преступлением. Обломись, Виталий Иванович! А еще правовед. Хотя и историк.
- Лида, никаких больничных! Никаких переводов на более легкую работу. Что у нас для тебя может быть более легкого? Моя должность? Ты при оформлении подписала договор, а значит, согласилась с его условиями. - отчитывал управляющий ресторана, упорно не желая смотреть в справку. В справке говорилось о том, что Лиде запрещены тяжелые работы.
- А если у меня выкидыш начнется? Прямо у мойки? – спрашивала Лида.
- Вызовем Скорую.
- Значит, не переведете в официантки?
- Не в твои годы, Лидия! По возрасту не подходишь!
«Вот как. Значит, вы*****, не дав тряпку отжать – по возрасту подхожу. А жратву подавать – уже стара». Примерно это она и высказала управляющему. За что и была оштрафована. Официальное основание – нарушение дисциплины. Фигу тебе Лида, а не премию по итогам месяца.
«Лады!» - подумала Лида.
Виталий Иванович вновь трудоустроился. И вновь – фриланс. Хотя и не совсем. Раз в месяц полагалось приезжать за деньгами. И один раз – в самом начале: показать документы, подписать трудовое соглашение. Виталий Иванович стал ваять рефераты. Творил медленно и вдумчиво. Работы получались богатейшие по содержанию и чрезмерно академические по стилю. Именно с такой формулировкой ему и завернули две трети написанного. Впрочем, использовать отвергнутое где-либо еще Виталию Ивановичу запрещалось условиями договора. А жаль. Отличные креативы выходили! Всё-таки, он был неглуп и эрудирован, этот стремительно опускающийся доктор наук. У неглупых и эрудированных людей тоже случается латентная тяга к спиртному, слабый характер, повадки шкодливой кошки и волосатая, как у той же кошки, жопа. Труды Виталия Ивановича в первый месяц принесли ему полторы тысячи рублей. Как раз хватило на оплату Интернета, дорогу до офиса и обратно, кофе для «Кризисного» напитка и заначку. Заначка быстро преобразовалась в кусок варено-копченой колбасы, бутылку дешевого виски и журнал для рукоблудов.
Мама и Лида подпирали стену тесного коридорчика без окон. Папа сидел рядом в своем кресле на колесах. Ежегодная повинность – продление инвалидности. Как будто у человека на восьмом десятке суставы вновь оживут…. Очередь двигалась медленно. Мама и Лида боялись не успеть пройти сегодня. А это значит, завтра снова ехать сюда. Снова - такси туда и обратно. Снова траты. А Лиде еще и снова отпрашиваться с работы. Не отпустят. Вилы. Впереди оставалось еще пятнадцать человек.
Папа не нервничал. Ему было всё равно, где дремать – в подвале ВТЭК, в такси, в квартире, пропахшей нищетой, лекарствами и горелыми спичками. Он вообще отличался завидным спокойствием и стоицизмом. Они покидали его только в моменты клизменных манипуляций.
Около одной колясочницы стояли две одинаковых девушки, на вид чуть моложе Женьки. Близняшки. Их одухотворенные лица диссонировали с унылой атмосферой вокруг. «Как всё-таки хорошо, что Лида родит! Детишки - счастье в доме, опора в старости. Через пару лет и Жене пора бы задуматься о семье и малютках» - подумалось маме. Кто –то трескуче пукнул. Зловоние быстро расползлось по коридору. Вентиляция отсутствовала. Из крайнего кабинета вышла медсестра. Пердеж раздался с удвоенной силой – видимо, в знак приветствия. Народ сдержанно завертел головами, пытаясь вычислить обладателя говорливой жопы. Никто смущенным не выглядел. Медработница пригрозила «выгнать всех бздунов на *** на улицу». Но не выгнала. Ни на улицу, ни на ***. Постепенно носы притерпелись к вони. А вот ноги от многочасового стояния побаливали и начинали отекать. Две утлых скамейки были плотно заняты.
- Смотри, Эухения, что я нашёл, – подозвал Виталий Иванович свояченицу к компьютеру. – Почитай-ка, куда приглашают. Всё лучше, чем разносчицей бегать. И заплатят, наверняка, больше. Да и выучат нужной профессии.
Женька фыркнула, задетая извечным дурацким коверканием ее имени, и углубилась в изучение вопроса. Детский клуб «Счастье – счастье-счастье». О****инительное названьице! Какая-то Основательница и Наставница у них рулит. Слоганы, кричалки, лозунги…. Что-то за семью двигают. Типа, они там, в клубе – одна семья. Цирк уехал, клоуны остались. Но настроение дружелюбное. Униформа прикольная – розовая. Детишки на фото симпатичные. Женька чадолюбива – это у женщин их рода наследственное. И чады, как показала жизнь – Женьколюбивы. Вспомнить хоть анапское лето в детском лагере. А что, вполне могла бы быть училкой. Или воспиталкой. Или детский кружок вести. Только не в этой жизни…Хотя почему не в этой? Клуб приглашает юношей и девушек, можно без опыта, без образования, даже без прописки влиться в «семью». Обучение - бесплатное. Главное – возраст. Строго не старше 28 лет. Ну и чтобы в анамнезе - любовь к мелкоте, само собой. Женьке нет еще и 21 года. Так что она вполне подходит. И всё-таки, что-то напрягает…Может, с Машкой посоветоваться?
Лида, конечно, скрыла от мужа, что ребенок мог быть и не его. Ей хотелось забыть августовскую случку с управляющим. Почти изнасилование, за которое заплатили в официальном порядке. Да-да, ей тогда выписали доплату, как за переработку. Обычно перерабатывала за спасибо. Правда, если дитя будет чернявым…Управляющий – грузин. Хотя грузины бывают и русые….И дети от смешанных связей, говорят, красивые, умные и здоровые. Лида решила не бежать впереди паровоза. Об этом она подумает потом. Или не подумает вообще никогда.
Машка была рада Женьке. Сварила кофе. Настоящий. Не напиток «Кризисный», а чистый «Паулиг». Или еще какой-то «фиг». Разогрела пиццу в микроволновке. Выставила банку мидий, накромсала свежих помидоров и огурцов. От сытной еды и вкусного кофе Женьку чуть повело. Как если удачно выпить.
- Маш, скажи, где вот так вот выучиться, чтоб как ты! – и Женька обвела рукой Машкину кухню. Вернее, не только Машкину. В квартире еще имелась Машкина мама. Но сидела смирно, не высовываясь. Ибо добытчицей в доме была дочка. А мама – просто мама и безработная. И весь шик-блеск на кухне - дело Машкиных рук.
- На курсах маникюристов «Бьюти – кэнди». Только ногтями столько не заработаешь. Машина, клубы, тряпки, – это всё Ахмед.
- Какой Ахмед?
- Мой трахаль.
- У серьезно у тебя с ним? – Женька оживилась – И давно? Сколько ему лет? Он кто?
- Да пипец, как серьезно, - кривовато усмехнулась Машка, выбирая на что отвечать, а о чем и умолчать, – серьезно и давно. Я в шестом классе училась, когда его встретила. Вот с шестого класса он меня и опекает…во всех позициях. А еще у него – семья. И еще старшая любовница. Артистка. В сериалах снимается. Её Ахмед пехтерит, и какбэ к культуре приобщается! - Машка сказала это зло, а Женька отчего-то хихикнула.
- Мой статус – юный персик. – продолжила Машка, закинув в рот кусочек помидора - Думаешь, какого ляда я под ни-в-рот-ебацца-Барби выделываюсь?
Это истинная правда, Машка всячески поддерживала какой-то чрезмерно инфантильный имидж. Розовые щечки, бантики, косички, юбочки в клеточку, шортики, кошечки на футболочках, гольфики. Гайцы велись и тормозили по причине «несовершеннолетняя за рулем». Однако потом отпускали, убедившись, что совершеннолетняя и вообще – совершенно…!
Да, вот так вот оказалось, что шик и блеск – дело Машкиных не только рук, но и других частей тела.
- С двенадцати лет – уже при папике! Ты красава, Маня! Молодца. Я вот трахаться только в четырнадцать начала. Стыдоба. А спонсора толкового и по сию пору не нарыла… - взгрустнулось Женьке от собственную нелепость и отсталость. Толстого еврейского мальчика, сушеного дядю и саму идею «разовый секс за разовый кекс» она старательно прогнала из головы. Несерьезно это! Проститутка – стыдно и опасно. Содержанка – гламурно, модно и почетно!
Подружки вспомнили школьные годы. Визит к гинекологу. И быстро разошедшиеся результаты – среди них, тогда уже 15-ти летних, оставались две девственницы! Ох, их и травили, ох и высмеивали. Одна срочно решила проблемы, сдуру заплатив красавцу из параллельного класса за дефлорацию. Зря потратилась. Ее это не спасло. Насмешки стали жестче и извращенней. Пришлось снова ложиться. Теперь уже под поезд в метро. И тогда она прославилась. О ней рассказали по ящику, в криминальной хронике. И уволили
Но вот герои Вашей повести, такие никчёмные, мне их даже не жаль.
"Я не люблю насилья и бессилья."