РАССКАЗ о моём друге, ПЕТРЕ ПЕТРОЧЕНКОВЕ, с которым это произошло. Всё-таки простудили его в дороге. Долго у него текли слезы из одного глаза - воспалились слезные мешочки, пока его не призвали в армию и не сделали там операцию. Нашлись читатели, которые не поверили в это и обсмеяли мой рассказ. Пусть это будет на их совести. А Петя мне благодарен, что увековечила память о его появлении на свет Божий. Читайте, друзья мои.
ЧУДО В ПЕРЬЯХ.
Просыпайся моё чудо. – говорила мама, ласково гладя меня ладонью по голове, когда будила ранним утром.
Меня она отправляла к бабуле с дедом на другой край хутора, а самой надо было спешить в станицу на работу, которая находилась далеко, больше километра идти пешком. Потом я ходил туда в школу по длиннющему деревянному настилу через болото, даже уставал, пока добирался.
На обратном пути частенько получал от взрослых пацанов тумаки, когда они шли на вторую смену. Не было у меня старшего брата, который мог бы заступиться.
На нашем большом хуторе почему-то все меня называли «чудом». Я не обижался, мама давно сказала мне, ещё совсем маленькому, что это как будто, "солнышко". Но если этими словами встречал дед, было неприятно.
- Проснулся ужо, чудо в перьях? - говорил он с улыбкой.
Я спросил у бабули:
- Почему в перьях?
А она ответила:
- Когда вырастешь, я тебе все расскажу, а сейчас - не обращай внимания на старого дурня. Ему бы только посмеяться. Не расстраивайся – любит он тебя.
Учился я на "отлично", учителя ко мне относились хорошо, особенно математичка. Прижимала, бывало, меня к себе, гладила по голове, улыбаясь, и приговаривала:
- Какое же ты умное чудо у нас!
Когда призвали в армию, там надо мной никто не подшучивал. Отец с детства готовил меня: закалял, обтирал снегом, речку мы переплывали туда и обратно, я мог подтянуться больше десяти раз на турнике, умел перевернуться и спрыгнуть.
И в батальоне уважали - я бегал быстрее всех, помогал в походе с тяжестями слабакам, никогда не ныл и не жаловался на тяготы службы.
Родители приехали ко мне на присягу с дедом, а тот долго разговаривал с лейтенантом - командиром взвода. Дед рассказал родителям, что офицер хвалил меня, что достойного бойца вырастили и воспитали. Я был доволен, что мои самые родные люди будут гордиться мной.
А после их отъезда лейтенант стал меня называть, как и наши хуторские, «чудо ты наше». Опять ко мне приклеилось это прозвище. Я догадался, что это деда сболтнул, но куда деваться - приходилось улыбаться в ответ, чтобы никто не видел, что мне это не очень-то нравится.
Перед армией я познакомился в станице с одной девчонкой, курносой симпатичной хохотушкой. И погуляли-то совсем немного, а прикипел к ней всей душой и понял, что влюбился.
Когда за нами приехала военная машина, из-за неё выскочила Галинка, повисла у меня на шее и пообещала:
- Я буду ждать тебя, «чудо» моё. Смотри там, не влюбись в какую девчонку, все глаза выцарапаю.
Я и не смотрел ни на кого, когда стали отпускать в увольнения. Так мне нравилась моя тоненькая девчонка! Именно такую себе жену и хотел - весёлую и добрую, чтобы хорошо жилось.
- Как вернусь, сразу сватов зашлю, женюсь на тебе, детей нарожаем, чтобы дом звенел от их голосов. – с улыбкой обещал я ей на прощанье.
И видя, как друзья ухаживают за городскими девчонками, даже не завидовал. Мне нужна была моя, которая и корову сможет подоить, и пирогов настряпать, и ночью согреть со счастливым смехом.
Когда демобилизовался, сразу с поезда пошел в станицу к ней, моей Галинке. Что-то она писать мне перестала под конец службы.
Залетел в хату, увидел её и не узнал – передо мной стояла округлившаяся женщина. Я не сразу понял, что она беременная, а когда дошло, хотел развернуться и уйти, да не смог. Вышли во двор, опустилась она прямо на траву и разрыдалась. Рассказала, как она сильно меня ждала, но однажды подружки уговорили пойти на танцы в соседнюю станицу:
- Чего ты все дома сидишь? Твой-то, наверняка в увольнительные по девчонкам бегает, а ты на корню сохнешь.
А там приехали парни городские, пошли провожать, да один её и взял силою по дороге - отстали они за разговорами, заткнул он ей рот, поволок в кусты и сделал своё дело. У девчонок всё обошлось, а она понесла, неизвестно от кого. Мать и отец её проклинали, а Галинка и на улицу не выходила.
Решение у меня созрело быстро.
- Собирайся! Скажем, что ты ко мне в гости приезжала пол года назад, вот там мы и согрешили. Мой это будет ребенок! Надо чтобы он родился после свадьбы, нельзя по-другому.
Поднял её на ноги, упала она ко мне на грудь, разрыдалась навзрыд, хотя и так слёзы текли ручьём.
- Я знала, я знала, что ты меня поймешь и простишь, родненький мой...
И так мне её жалко стало, стоял, чуть сам не ревел. Как камень с души свалился, и самому показалось, что все так и было. Побросала Галинка в чемоданчик свои нехитрые пожитки, и пошагали мы на хутор.
По дороге, в лесочке, она стала моей. Так что, мой это будет ребенок, мой!
Мама сразу всё поняла, стала родню и соседей созывать на встречу сына из армии и на помолвку. Отца послала за Галинкиными родителями, они пришли с испуганными лицами. А отец сказал им:
- Чего грустите? Была у вас дочь, а теперь и сын будет, а в скорости у них, похоже, наш внук намечается. Знали, поди, и помалкивали...
А вечерком, когда уже все гости разошлись, остались мы с мамой вдвоём, она обняла меня и сказала:
- Правильно ты поступил, сынок, всё я знаю. Шила в мешке не утаишь. А девка она хорошая, не пожалеешь. Всякое случается. Всю жизнь любить будет только тебя, как я твоего отца. Ты ведь тоже ему не родной, так вышло – погиб у меня жених в армии. Ездила я к нему, все, будто как у вас было.
А как отец полюбил тебя!
Тяжелая я тобой была, пришла пора рожать, приехала колымага-скорая помощь. А какие они раньше были – это видеть надо. А я уже без терпежу, рожать в дороге начала. Остановились в степи, а осень поздняя, конец октября, снег летает, родила-то я быстро, а врач-акушер спрашивает:
-Мамаша, кого укрывать-то, тебя или сына?
- Совсем ошалел? Сына, конечно, - говорю.
А отец распорол подушку, что в дорогу мне под голову взяли, и положил тебя в пух с перьями и в моё пальтецо закутал. А с себя снял телогрейку и меня укрыл. Когда мы приехали в роддом, хохотал весь персонал. Вынули тебя из подушки, а ты... весь в пуху и перьях, вот и сказал врач:
- Первый раз такое чудо в перьях вижу.
С тех пор тебя все и звали - «ЧУДО». Бывает, что младенец родится в рубашке, а ты...
И детей нам Бог больше не дал - видно, застудилась я тогда.
Подошла Галинка, она конец слышала и, улыбаясь от счастья, обняла нас с мамкой и проговорила сквозь слёзы:
- Спасибо Вам за наше ЧУДО!
И только сейчас, когда у нас уже внуки с Галинкой, нашел я в интернете "родственника" - чудо в перьях. Живет в Перу, в Мачу Пикчу.
http://denkap.livejournal.com/2099.html
На фото - чудо в перьях из ПЕРУ.
И про кота Ваську и "лебединную верность" понравилось, только почему-то там рецензии нельзя оставить.