Я смотрю на её фотографию в хронике facebook и улыбаюсь, вспоминая, какой она была, когда начинала работать в музее. Собственно мы все тогда начинали, и те, кто только пришел на работу, и те, кто имел за плечами вполне приличный стаж. Эти строки похожи на сотни тысяч, с которых начинаются повести, романы, рассказы и если бы мне, двенадцать лет назад, сказали, что я буду писать, примерно тоже самое, что десятки безвестных и единицы признанных, я бы удивилась…
Хрупкая, стройная с огромными серо-голубыми глазами Юлька, была, кажется «немного не от мира сего», всегда чуть отстраненная и задумчивая.
Её рассеянность придавала ей особый шарм, а великолепное произношение, компенсировало, некоторые недостатки знания английского. Для только открывшегося музея, наличие англоговорящего гида было большой удачей.
Почему то, в ассоциативном ряду прилагательных, которые возникают в моих воспоминаниях, чаще всего мелькает «одинокая».
В момент пересечения кривых, наших судеб это, наверное, так и было. И при всех обстоятельствах личной жизни, девушки двадцати одного года, в том числе наличие отца, матери, сестры, внутреннее одиночество буквально читалось в её глазах.
Семья прибывала в хаотичных разборах личных взаимоотношений. Отец и мать постоянно ссорились, маленькая сестренка, в силу разных причин, вернее заботы о ней, чаще всего падали на плечи Юльки.
Заочное обучение и работа, казалось, выматывали её окончательно, внешняя сторона "бытия" пугала не стабильностью и …она искала, искала того, кто станет опорой и поддержкой…
