мне… -- звал меня голос. И я шла, как кукла, которую дергают за веревочки, хотя все мое существо сопротивлялось этому зову. Пересекая комнату, я поняла, что сейчас ударюсь прямо в стену, и передо мной распахнулась дверь. Ее не было здесь до этого момента. Откуда она здесь появилась? Но все мои попытки анализировать исчезли, как только мои неуправляемые ноги послушно зашли в потайную комнату. Там, на кровати лежала отвратительная бабка. В моем сне голос принадлежал красивой женщине, но оказалось, что все это время мое тело хотела отобрать эта грязная старуха! Вся она была покрыта язвами, источающими омерзительное зловоние. И у ее ног сгрудились кошки самых разнообразных мастей. Опять кошки! К горлу подкатила тошнота. Казалось, меня вырвет, но этого не произошло. Старуха поманила меня пальцем, и я чуть ли не бегом кинулась к ней, наступая по дороге на развалившихся котов.
Внутри все переворачивалось от ужаса и отвращения, но я ничего не могла поделать. Не могла даже заставить слушаться свое тело. Эта бабка заберет его! Сердце замерло от страха.
-- Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!!! – кричала я ей мысленно.
Старуха лишь улыбалась.
-- Я лишь хочу спокойно умереть… -- хриплым скрипучим голосом сказала она.
-- Ненавижу, ненавижу, ненавижууу!!!
-- Моей сестры больше нет. Некому меня защитить. Как вовремя ты здесь появилась, чистая душа. Хоть и не я звала тебя. Ты вместишь мой дар. Ариман будет жить в тебе…
-- Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
-- Дай мне руку, -- сказала старуха, и я безропотно протянула ей ладонь.
-- Сдохни сама! Оставь меня в покое! Мама! Мама!
-- Я и так умираю, -- ответила она на мои мысли, -- Но дар не дает мне уйти спокойно. Надеюсь, ты выживешь, и Ариман выживет вместе с тобой. Это и есть вечность. Найди книгу. И помни обо мне.
И только сейчас я заметила тонкое лезвие кинжала, направленное прямо мне в сердце.
Боли после удара не было, просто появилось ощущение инородного тела внутри. И сразу тепло разлилось по животу. Подняла футболку - а из-под нее кровь фонтаном хлещет. В глазах начало темнеть, и я поняла, что теряю сознание.
-- Для того, чтобы ходить по грани, нужно для начала ее коснуться… -- прозвучал в голове голос старухи, далекий и совсем нереальный.
Я увидела двух женщин, склонившихся над колыбельками – старую и молодую:
-- Ты сильна, в тебе есть равновесие, -- сказала та, что старше, -- Но твои дочери будут другими: одна из них станет целить, а другая – убивать.
-- Этого не будет, -- испуганно отвечает молодая мать. – Ты врешь!..
Две одинаковые девочки играют в саду, и их мать улыбается, наблюдая. У одной из них в руках бабочка. Неосторожное движение, и бабочка раздавлена неуклюжей детской рукой. Другая девочка берет в ладони мертвое насекомое и через мгновение бабочка летит ввысь. Близняшки смеются. Их мать хмурится. По ее щекам текут слезы…
Темно. Сестры в кроватках. Но у одной из близняшек глаза открыты. Она видит, как мать подходит к ее сестре и гладит по волосам и целует в лоб. Потом выходит из комнаты…
Девочки старше. И теперь они не одни. С ними ватага других детей. Внезапно один мальчишка толкает одну из близняшек. Ее светлое платье в пыли, коленка разбита. Но она не плачет. Она злится. Обидчик хватается за шею, падает у него изо рта идет пена. К нему подбегает ее сестра. Она обнимает его и гладит по волосам. В ее взгляде на сестру упрек…
Две девушки рвут яблоки в саду. Теперь они не так похожи. У одной волосы вьются, у другой – абсолютно прямые.
-- Ариман! – слышится голос их матери.
-- Иди, я сама,-- ласково говорит кудрявая, забирая у сестры наполненную корзину.
Девушка с прямыми волосами бежит по направлению к дому. Мать берет ее за руку. В другой руке у нее корзинка, и Ариман с тревогой смотрит на мать.
-- Идем, -- говорит она. – К реке.
И они идут. Вскоре женщина и девушка стоят на берегу небольшой речушки. Мать показывает ей на мечущихся в воде мальков. Достает из корзинки горшочек. В нем непонятная белая масса.
-- Мы будем кормить их творогом? – с насмешкой спрашивает девушка.
-- Да, -- отвечает мать и кидает кусочек в воду.
Мальки тут же набрасываются на угощение и растаскивают свою добычу. Вода мутнеет. Девушка заворожено смотрит на это зрелище.
-- Так и твою душу черти рвать будут, если пойдешь не той дорогой. Поняла? – строго спросила мать.
Ариман промолчала, виновато опустив голову…
Две девушки в ярких платьях наблюдают за тем, как красивый темноволосый парень собирает в стога сухую солому. На их лицах мечтательные улыбки.
Ариман одна. На ее коленях лежит полотенце с искусной вышивкой. Она выглядывает в окно и видит, как черноволосый парень обнимает ее сестру. Девушка закрыла лицо руками. Ее плечи сотрясают рыдания…
-- Ты убила его! Ты его убила! – кричит кудрявая девушка, указывая пальцем на Ариман. – Я ненавижу тебя! Ты не сестра мне больше!
Перед полыхающим деревенским домом стоит мать и две дочери. Вокруг толпа людей, вооруженных вилами и косами.
-- Сожжем ведьму, -- кричат люди. На их лицах ярость, в их глазах – жажда крови.
Девушки прижимаются к матери, и она отталкивает их за спину, словно желая спрятать. Женщина что-то говорит, но ее слова теряются в реве толпы. Вдруг стрела, выпущенная непонятно откуда, вонзается прямо в шею матери. Девушки в испуге отскакивают. Их мать мертва.
Толпа застыла. Слышны лишь громкие рыдания кудрявой девушки.
В глазах Ариман полыхает огонь. В них цвет стали. Она поднимает руки к небу, и молния ударяет прямо в толпу. Люди разбегаются в панике. Детский плач и злобные ругательства мешаются с дымом и запахом гари.
Ариман кричит. На людях загорается одежда. Толпа охвачена безумием.
Две девушки стоят перед сожженной деревней. Над почерневшими домами кое-где курится темный дым. Вокруг – ни души.
-- Это ты во всем виновата, Ариман. И я ненавижу тебя! – произносит одна из них и уходит прочь.
Женщина с вьющимися волосами сидит в кресле-качалке рядом с камином. Огненные блики бросают неясные отблески на лицо. На ее руках спит маленький мальчик. Мать напевает ему.
Скрип двери, и в комнату входит Ариман. Под лисьей шубой богатое платье, на шее драгоценное ожерелье, сверкающее в неясном свете огня.
-- Я пришла повидаться с тобой, Лиз, -- говорит вошедшая. Но на лице Лизы страх.
-- Уходи, -- зло говорит она, -- Ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься! Я не хочу, чтобы ты убила моего ребенка.
Руки Ариман сжимаются в кулаки. Ее голос дрожит. Она протягивает сестре знакомый медальон с белым камушком в середине.
-- Это защитит его…
Но сестра не хочет слушать.
-- Убирайся прочь! – кричит она.
Плачет проснувшийся ребенок. Ариман уходит…
Меня ослепляет яркий свет. Вокруг слышатся крики врачей. Но я не могу разобрать слов. Кто-то рядом громко всхлипывает. Издалека доносится знакомый голос. Мама? И дальше пустота.
***
Первым, что я почувствовала, когда очнулась был холод. Он до краев заполнил мое тело. Боли не было. Однако следующие пару недель я чувствовала ее постоянно, ноющую и неумолимую.
-- Ваша дочка легко отделалась, -- объяснял маме врач, -- Вовремя успели привезти в больницу. Она быстро поправляется!
Благодаря операции на моем сердце молодой хирург стал звездой больницы скорой помощи. Все говорили, что он сотворил чудо. Да и я сама так считала. И непрестанно благодарила за спасенную жизнь.
-- Зашили мы тебя крепко. До свадьбы заживет, -- подмигивал он мне, -- Будешь, как новенькая! Левый желудочек не напрягать, -- смешно грозил врач, -- В рубашке родилась!
Но мама так не считала. Если бы и вправду «родилась в рубашке», то уж точно не влипла бы в такую историю. Отправилась в гости к бабушкиной подруге: два трупа в квартире, полный разгром и нож в сердце. О том, что эта подруга была совсем не простой, мы с бабушкой маме так и не признались.
За четверо суток, что я без сознания провалялась в реанимации, мама как будто ссохлась и постарела. В ее темных волосах появилось несколько серебряных нитей. У папы был вид обеспокоенный и насупленный.
Отощавшая Марго навещала меня каждый день. Если бы не огромные синяки под глазами, ее запросто можно было выпускать на подиум. Не об этом ли она всегда мечтала? О нашем с ней наказании благополучно забыли. На мобильник периодически приходили смс-ки от одноклассников с пожеланиями скорейшего выздоровления. О моем случае написали в газетах. В одной из статей корреспондент критиковал равнодушных соседей Елизаветы Ивановны, которые, наверняка что-то слышали, но не вызвали милицию, а теперь отпираются, мол, тихо, мирно все было в тот злополучный день.
По-правде, меня это тоже удивило. Взрыв, злоумышленник громит квартиру, и никто не поднял тревогу…
Еще сложнее объяснить эту историю двум молодым следователям, которые теперь периодически навещали меня в больнице. В присутствии старших родственников, они расспрашивали меня о произошедшем. Я рассказала примерно следующее: «Зашла к бабушкиной подруге Елизавете Ивановне (чтобы занести ей семян для рассады – помогла мне с объяснением причин бабушка). Мы пили чай на кухне. Звонок в дверь. Пришел мужчина. Они спорили. О чем? Не слышала. Елизавета Ивановна ему отказала. Прогремел взрыв. Преступник обшаривал квартиру. Я пряталась… Потом хотела проверить, что со второй бабушкой, а она, видно испугалась, что вернулся преступник, и пырнула меня ножом»… По моему описанию в милиции составили фоторобот.
Я рассказала почти все, за исключением всяческой мистики. Не хотелось, чтобы и психотерапевты вокруг меня бегали. Да и произошедшее казалось каким-то нереальным. Воспоминания были подернуты дымкой. Будто все это мне просто приснилось. Остался лишь неприятный осадок. Я была жива и относительно здорова. Рядом – мама, папа, бабушка и Марго. Чего еще можно желать?
Проходили дни. И скоро врачи разрешили мне подняться с постели. Но достаточно было ступить несколько шагов, как я тут же покрылась потом. Совсем мало времени прошло с операции. Сердце покалывало. Несколько недель я постоянно чувствовала неприятную тяжесть в левой части груди. Периодически на кончиках пальцев появлялся легкий зуд. Из-за этого меня даже обследовал невролог. А потом я внезапно выздоровела. Полностью. После того, как меня навестила парочка чудаков.
***
Был час утренних посещений. Родственники обещали заехать вечером. На дворе стояла теплая погода, и дежурная медсестра разрешила мне совершить прогулку по больничному парку. Сложно было назвать парком огороженную территорию медучреждения. Пара тропинок, три елки и четное количество лавочек. Хотя мне, засидевшейся в четырех стенах, и это вольное пространство казалось достаточным. Обследовав небольшую территорию, я заняла уютную лавочку под елкой, прямо напротив приемного покоя. Туда то и дело подъезжали машины скорой помощи, привозя новых обитателей БСМП. За углом, спрятавшись от начальственного надзора, курили молодые интерны и медсестры.
Я даже не сразу заметила, что рядом кто-то появился. Мужчина негромко кашлянул, заставив обратить на себя внимание. Решив, что пара просто решила отдохнуть в удобном для наблюдения месте, я подвинулась, уступая им кусок своей лавочки.
Мужчина, на вид лет сорок, был одет в деловой костюм. В руках он держал синюю папочку из тех, с которыми обычно ходят
