приветствовавших всех: «Оля!» (по-испански, «привет!»). Свободно разгуливали по дорожкам отеля павлины, гуси, в искусственных водоемах красовались белые цапли, цветастые уточки и розовые фламинго, у цветов порхали красивые тропические бабочки. В центре территории отеля, в болотистой низинке, негромко гудела насосно-очистная станция, спрятанная от глаз пышной полудикой растительностью. В болотце поквакивали лягушки, бегали птички, типа киви, на тонких длинных ножках, охотясь за мелкой живностью. Несмотря на стоячую теплую воду, кровососущие насекомые почти не доставали, а само болотце с его обитателями смотрелось среди окружающего пейзажа вполне естественно. По территории отеля постоянно курсировали два маленьких автопоезда из двух вагончиков.
Шведские столы располагались в центральном ресторане «Эспаньола» у «ресепшена» и ресторане аргентинской кухни «Гаучо» у берега океана. На территории отеля еще семь различных ресторанов, поменьше размером, для их посещения требовалась предварительная запись – «резерва». Много баров, предлагавших разнообразные прохладительные напитки и коктейли. Действовала система «всё включено». Впервые войдя в свой номер, я обнаружил на столе подарочную бутыль рома и вазу с фруктами.
Попросил как-то в ресторане принести водочки. Официанты о чем-то долго рядились между собой, после чего принесли бутылку с надписью на этикетке «Vodka». Ни страны изготовителя, ни названия, лишь мелким шрифтом была указана крепость – 15%. Внутри булькала какая-то прозрач-ная жидкостью с запахом водки. Опрокинул стаканчик, опрокинул другой – эффекта никакого. «Хяв ю самсинг иназе?» – «Ноу, амиго…»
Зато кухня прекрасная и разнообразная. Всегда имелись свежие фрукты, в том числе, экзотические манго, маракуйя и папайя. Рис для доминиканцев – основа питания.
На первом же ужине познакомился с официантами Альфредо и Джозефиной – они подчеркнуто внимательно отнеслись к нам, новеньким, правда, говорили только по-испански. Я научил Альфредо говорить «привет!» и «ловить краба». По нашей просьбе они тут же, у столика, весьма недурно сбацали ламбаду, за что были вознаграждены мною двадцатью долларами. О-о! Я стал лучшим другом Альфредо, он восторженно приветствовал меня: «Привьет, амиго!» с неизменной «ловлей краба». Джозефина лишь таинственно улыбалась, не выказывая восторгов, видимо, влюбилась с первого взгляда. Обслуга чаевые просто обожает. Оказывается, официантам строго запрещено что-либо брать из съестного, но они никогда не отказывались, если угощали их мы. Главное, положить для них угощение в тарелку могли только отдыхающие. Никогда не улыбавшийся мэтр – здоровенный пузатый мулат в белоснежной рубашке с черной бабочкой, строго вращая глазами, зорко следил за дисциплиной.
В целом, отношение очень внимательное и учтивое, обслуживающий персонал приветлив и радушен. Всегда с улыбкой поприветствуют неизменным «оля!», не забудут поблагодарить: «грасийас» (спасибо). Тем не менее, я слышал об их чувствительности к замечаниям. Претензия белого человека воспринимается ими очень болезненно: вроде как, намек на расовую принадлежность, мулатки вообще могут расплакаться. Так это или не так, не проверял – не было поводов, да и сам я не прихотлив и не капризен, все мне было по душе, придраться не к чему.
Пляж отеля, как и все побережье – белоснежный мягонький песочек. Недостатка в белых пластиковых топчанах, с регулируемым по высоте изголовьем, не было, грибочки от солнца крыты неизменными пальмовыми листьями. Океан чистейший, моторных плавсредств немного. Буйки метрах в пятидесяти от берега – близенько для меня. Они представляли собой белые шары из плотного пенопласта, связанные между собой канатом. Я любил подплыть к буйку, лечь на него затылком, и, обвив канатами руки, подолгу колыхаться на волнах, закрыв глаза. Один раз чуть не уснул. Всегда небольшая волна, штиля я не припомню ни разу – Атлантика.
Купающихся было совсем немного. Видимо, вода большинству отдыхающих казалось холодной – как-никак зима (нам бы в Сибири всегда такое лето!), и волна отпугивала. Мне показалось, что больше и дольше меня не плавал никто. За порядком на пляже, прогуливаясь туда-сюда, следил представительный полисмен в ковбойской шляпе с загнутыми краями и голубой рубашке с длинными рукавами, на его поясе красовались наручники и дубинка. Однажды, выйдя из воды в плотных сумерках, я не обнаружил оставленной на топчане одежды: выяснилось, что ее забрал полисмен. Пришлось напрягать скудные остатки знаний английского, постаравшись, перво-наперво, объяснить, что я не утонул.
Кругом растут кокосовые пальмы. Чтоб никто не получил по голове тяжелым кокосовым орехом, специальные люди их «стригут», предлагая молочко свежесрезанного плода за доллар всем желающим. Правда, девушек могли угостить бесплатно.
Солнышко здесь – ух! Сами понимаете. Я, до обидного бледнокожий, с загоранием никогда не шутил даже в Сибири. Но вот Галя… Конечно, дорваться до этого чуда на тропическом острове посреди зимы…
– Галя, – говорю, – доиграешься!
– А я, – отвечает, – загораю хорошо, никогда солнца не боялась!
Э-хе-хе… Кожа, привыкшая к сибирскому солнышку не устояла перед тропическим. Каюсь, не доглядел за подчиненной.
– Галя! Это же тро-пи-ки!!! – только и пришлось горестно выдохнуть. Так и ходила она облезшей, хорошо хоть, что по возвращении домой этого никто не увидел – не сезон.
Тропическое солнышко заставило вести здоровый образ жизни, подарив красоты чудных рассветов. В шесть утра – подъем, в половине седьмого я уже ловил телом первые утренние лучики на пляже. Хвалюсь, сумел загореть так, как никогда прежде дома! На рассвете вода казалась прохладной даже мне, привыкшему к никогда толком не прогревающейся обской водичке. Поутру нас, плавающих, были считанные единицы. Зато бегали вдоль океана многие. Целый день – «счастье разнузданной лени». Но к десяти вечера уже буквально валишься с ног.
Основная масса обитателей отеля начинала лениво подтягиваться на пляж после завтрака. Хотя с одиннадцати до трех часов дня загорать не рекомендовалось вообще. А поскольку многие женщины (в основном, не наши) предпочитали загорать «топ-лесс», вред от избыточного солнечного облучения еще более усугублялся.
На территории отеля было несколько неглубоких искусственных бассейнов с рукотворными, покрытыми растительностью островками и барами прямо в воде. Выглядели они более чем живописно, водичка пресная, с виду – чистейшая голубизна. Однако окунулся я туда лишь однажды: спасибо, хлорочки в воде мне и дома хватает! Стоило ехать за тридевять земель, на тропический берег океана, чтоб туда лезть! Но, к моему удивлению, отдыхающие (опять же, в основном, не наши) плескались в бассейнах целыми днями, поскольку вода там была гораздо теплее, чем в океане.
Днем на пляже работали аниматоры – молодые, веселые, атлетичные мулаты в спортивной униформе. «Анимасьон» проводили конкурсы, соревнования, ритмическую гимнастику. Руководил ими Микки-маус – так он представлялся: к его кепочке были привязаны воздушные шарики, имитирующие уши знаменитого супер-мышонка. Работали они на совесть, комментируя всё на испанском и английском языках. Обслуживающий персонал, кстати, старается учить русские слова, в чем я им с удовольствием помогал.
А вечером на эстрадной площадке проводились представления, концерты, мюзиклы с приглашением профессиональных артистов, музыкально-развлекательные конкурсы с участием обитателей отеля. Однако перед участием в подобных конкурсах стоило немного «накатить» для храбрости, чтобы не брать лишнего в голову. Беспечно-расслабленная жизнь в райских условиях, горячая креольская кровь и некоторая «безбашенность» местных ведущих приводили к тому, что многие шуточки и конкурсы были на тему «ниже пояса». Многие наши девчонки отказывались от участия: говорят, облапают, обожмут, хоть и без злого умысла – аж противно.
Как вам, например, такой конкурс: кто больше ледяных кубиков перенесет через сцену эстрады, в прямом смысле, в заднице. Участник конкурса должен был нагнуться, ему между ягодиц вставляли кусочек льда. Ведущий конкурса в это мгновение эмоционально вскрикивал: «Ы!». Далее предстояло прошагать под музыку на другой конец сцены, не выронив кусочка льда (иначе возвращайся за новым!). Наконец, расставив ноги и разжав ягодицы, постараться попасть ледышкой в ведерко. Ничего не скажу, все хохотали от души и над походкой участников конкурса, и над тем, как они «целились» в ведерко. Каждый болел за своих. Однако… Трудно представить подобный конкурс в России. У нас другая ментальность, такие шутки для нас – табу. А другим это кажется просто смешным и всё.
Я поучаствовал в другом конкурсе, кто лучше изобразит бармена. Правда, согласия моего не спрашивали, и я не сразу сообразил, что уже являюсь участником. Днем, около бассейна, я присел на стульчик и на что-то отвлекся, не заметив, что рядом уселись на таких же стульчиках еще трое мужиков. Очнулся лишь тогда, когда мне микрофон сунули: «Уэар ю фром (откуда Вы), амиго?» Трое других конкурсантов оказались из Штатов, Канады и Австралии. Ладно, черт с вами, поучаствую. Молодой аниматор, смешав в шейкере содержимое трех бутылей со спиртным, стал с ним танцевать, показывая что нужно делать. Ко мне он даже обратился по-русски: «Русский, смотри!» Скакал аниматор с шейкером колоритно, но так увлекся, что представил шейкер в качестве мужской интимной части тела, похожей по форме. Все засмеялись – а он и рад стараться.
Пардон, мне тоже надо это делать? Ни за что! Подумал, ретироваться по-тихому, что ли? Не-е-ет, ребят, так поступать не по-нашенски, надо что-нибудь своё, особенное придумать. Но что же? А тем временем, под смех и аплодисменты, что-то выкрикивая, скакал уже второй участник конкурса. И вдруг перед глазами всплыло изображение свирепого когтистого медведя с громадного баннера, растягиваемого российскими болельщиками перед международными футбольными матчами. Идея! Вот то, что я изображу! А тут и очередь моя подошла. В «жюри» пригласили трех наших соотечественниц, я позже с ними сдружился. Они должны были оценить качество напитка из шейкера, который «приготовил» каждый конкурсант.
И вот, по-медвежьи скосив стопы, раскачиваясь и тяжело ступая, я пошел к столику с бутылками и шейкером. Аниматор, который вел конкурс (тот, что представлял шейкер в виде «кое-чего»), недоуменно промолвил: «Данс, амиго, данс!». Моего намерения он явно не понял. Однако сидевшая напротив меня группа канадцев догадалась: «О, беар, рашн беар…» А я, войдя в образ, сорвал с себя футболку, с размаху швырнул ее на стул, напряг бицепсы и издал громкий медвежий рык, обращаясь к группе канадских «товарищей». После чего налил содержимое бутылей в шейкер и, встряхнув хорошенько, хватил им о землю. Затем вновь громко зарычал, продемонстри-ровав мгновенно затихнувшим канадцам воображаемые медвежьи когти. Поднял шейкер и налил его содержимое в стаканчики членов «жюри». Восторженные соотечественницы по достоинству оценили столь оригиналь-ное решение и, улыбаясь, говорили: «Молодец! Молодец!» Видимо, в образ мишки действительно
