С. Усов
Микромир
Скучно мне оберегать
От себя людей,
Скучно кликать благодать
На чужих друзей.
А. Ахматова
…Но другим никогда, никогда я не буду,
Если что-то не так, - вы простите меня.
М. Круг
От автора
Я никогда не умел дружить с закладками; вечно они куда-то девались, терялись, а если и не терялись, то выпадали, оказывались на другой странице. Наверно поэтому, мне всегда хотелось иметь под подушкой книгу, которую можно было бы читать с любого места. Очень удобно. В конце концов, нашлась такая книга – «Путешествие дилетантов» Булата Шавловича Окуджавы. Но читаемой с любого места, она стала после нескольких прочтений. А мне хотелось, чтобы сразу! с новья! Поэтические сборники ни в счёт – их читают в другом режиме, в другой модальности. В конце концов, мне пришла в голову мысль: написать самому такую книгу, что я и начал делать этими строками. В голове сразу (но не вдруг!) вырисовался практически бесконечный массив маленьких рассказов-зарисовок, абсолютно не упорядоченных. Ни фабулы! ни общего замысла! ни логических сцепок! Всё это надёжно связано каким-то другим измерением. Я даже догадываюсь каким: о чём бы, или о ком бы человек ни говорил, - по большому счёту, он говорит о себе самом.
Рефлекс
Как-то в разгар лета приехала к нам в гости моя троюродная сестра. Выпили. Захмелели. Надумали сходить к местному экстрасенсу (употребляю это нейтральное модное словцо, не желая показывать, во всяком случае сейчас, своё отношение к этой братии). Пришли. Пьянка продолжалась на территории экстрасенса. В какой то момент сестра с твёрдостью и тоном зятя Ноздрёва заявляет:
- Всё. Я больше пить сегодня не буду. И даже не наливайте.
Отвлекаю её внимание узорами на обоях, наливая в это время весьма пузатую рюмку до краёв. Наконец она замечает это:
- Серёжа, ну я ведь просила больше не наливать! …Да ещё с верхом.
И подтверждая свои слова, показывает всем полную рюмку. Дальнейшее можно смело вносить во все учебники по рефлексам человека. Сделав круг почёта, рюмка опрокинула своё содержимое в привычно развёрстый рот. Мокрые губы расползлись в виноватой улыбке, удивлённые глаза укоряюще смотрели на сжимающую пустую рюмку руку; и рука, не понимая в чём её упрекают, смущаясь от неожиданного внимания, первый раз не потянулась за закуской.
Сцена на остановке
Дракон бушевал. Многочисленные языки его ядовитого смрадного дыхания с яростью бросались на зазевавшихся прохожих, оставляя на них пыльные ожоги. Временами казалось, что чудище сникало, но дворник двумя-тремя смачными, широкими взмахами метлы возрождал в нём былую мощь. И вот монстр коснулся своими самыми длинными протуберанцами одной, ещё далеко не старой, тётки. Тётка завозмущалась. Виктор Михайлович Полесов поаплодировал бы её гневной филиппике в адрес всех дворников. Свой визг тётка сопровождала завидной физической активностью: её пританцовываний, выпадов руками, ногами, вертлявых движений туловищем, головой хватило бы на десяток-другой добросовестных зарядок. Между тем сотворённое из пыли чудище, почувствовав, наконец, настоящую добычу, обрушило на тётку всю мощь своего зловонного дыхания. Крики неслись уже из утробы зверя, в желудке которого перетиралась тётка. Дракон подкрепился и побежал вперёд, подгоняемый дворником. Напоследок страшилище оглянулось и выплюнуло из своих рваных недр переваренную тётку. Теперь она, как и положено всем экскрементам, молчала.
А ведь тётке надо было сделать всего три шага в сторону, чтобы оказаться с наветренной стороны от дворника, выгуливающего свого любимца!
Из огня да в полымя
Когда-то, в молодости, он исповедовал принцип: прочь мелочные счёты! помоги человеку всем, чем можешь! – завтра он поможет тебе, всем чем может!
Нынче он придерживается другой концепции: тебе улыбнулись на пять копеек, - ты пожми руку на пять копеек; ни больше, но и ни меньше; ровно на пять копеек.
Что наша жизнь? Театр!
Баба Галя (мне двоюродная тётка) свозила внука в Сочи. Ещё до поездки мы неоднократно обыгрывали эту тему, называя Сочи Калымой. Такая замена слов открывала широкий простор для юмора. Надо заметить, что чрезвычайно обидчивая баба Галя не была знакома с этими юмористическими упражнениями. Рассчитав время их возращения домой, звоню бабе Гале и интересуюсь, как они отдохнули на Калыме. Причём ''Калыма'' вместо ''Сочи'' проскочила как-то машинально. Через два часа мне звонит разъярённая Елена (дочка бабы Гали), и набрасывается на меня с обвинениями. Оказывается в ''благородном'' семействе произошёл грандиозный скандал. Взбешённая баба Галя встретила свою дочь пронзительными упрёками: ''Я… я для вас всё… а вы… а вы говорите ''Калыма''?!''
Что тут сказать?! Человек по природе не добродетельный играет роль добродетеля и благодетеля. Добродетеля и благодетеля своей единственной дочери, своего единственного внука. Весь смысл жизни она видит только в этой игре, и поэтому обставила сцену дорогими декорациями, не пожалела денег на убранство зрительного зала, не забыла и о буфете. Но игра! Сама игра не стоит и выеденного яйца! Не свист и улюлюканье в зале, не куча гнилых помидор и тухлых яиц, брошенных на сцену, а всего лишь насмешливая улыбка зрителя сидящего в последнем ряду вызвала столь яростную вспышку негодования. Вот она бездарность, возомнившая себя талантом, в действии.
Адвокат
А в лес я люблю ходить в одиночку. Жена, напротив, - всегда старается устроить из этого массовое мероприятие. Как-то, желая сразу отсечь попутчиков, заявляю:
- Схожу-ка я за грибами. Хочется побыть один на один с природой… с Богом, наконец!
Жена внимательно выслушала, и заботливо, проникновенно, не оставляя никаких сомнений в том, что она поняла и приняла близко к сердцу мои душевные порывы, подхватила мысль:
- Хорошая идея! Я …с тобой!
Возражать было невозможно; жена подавляла меня своей абсолютной уверенностью, что без неё мне не удастся найти общий язык ни с природой, ни с Богом.
Тост, родившийся во время полива огорода
Почвы у нас песчаные; при сильной жаре – хоть заполивайся. Земля за день так отвыкает от воды, что ни в какую не желает принимать её: с бордюров грядок, с окученных мест вода сбегает ртутью, оставляя абсолютно сухой песок.
Для тех, кто не в курсе, объясняю: притяжение между молекулами песка, молекулами воды больше, чем притяжение между молекулами песка и молекулами воды. А когда песок влажный, то уже имеющаяся в нём вода легко притягивает новую.
Так же и душа человеческая: если в ней чего-то отродясь не бывало, то она не хочет замечать этого, сколько не навязывай. Будь то доброта, классическая музыка, тяга к путешествиям… - всё едино!
Вот потому-то, учитель – не тот, кто научил (сами научатся! – найдут способ!), учитель – тот, кто привил интерес.
А великий учитель – тот, кто привил любовь.
Так выпьем за великих учителей, чтобы не иссохли наши души, не уставали напитываться любовью, чтобы нам всегда было чем поделиться с жаждущим!
Письмо незнакомке.
Недавно я стал невольным свидетелем разговора двух молодых женщин. Одна из них делилась опытом с другой. Суть этого опыта была такова: чтобы заставить своего мужа больше ценить и любить её, она периодически провоцировала его на скандалы ревности.
Сударыня, я бы не назвал Вас смелой женщиной. Нет. Смелость подразумевает сознание опасности, то есть то, - что в Вас начисто отсутствует.
Вы извлекли из арсенала крайних средств нечто, и приняли это нечто за лекарство, не подозревая, что в том арсенале нет ничего однозначного и безопасного. Скажем, если Вы решили вбить гвоздь, то наименее опасными и наиболее пригодными для этого предметами, из тех, что Вам удастся там найти, будут граната с выдернутой чекой и колбочка с нитроглицерином. Такие штуки рискуют применять лишь тогда, когда уверенны на 1000 %, что никакого другого средства уже нет, а важность цели безмерно велика. Но в Вашем случае обращаться за помощью в этот арсенал всегда будет неразумно.
Милая незнакомка, Вы спросите: почему?
Да потому, что даже если Вы добьётесь своей цели, и Ваш муж будет любить Вас безмерно, оберегать беспрестанно, всё равно на скалистой вершине его памяти
укрывшись – если б от стыда! –
за поцелуев частоколом,
стоять Вы будете всегда
с бесстыдно задранным подолом.
Депутатам государственной думы посвящается
Тёща, мыслящая исключительно ассоциациями, увидев проезжавшую грузовую "Газель", на тенте которой было крупно написано: ПАРЛАМЕНТ, охотливо заворчала:
- Опять бандиты поехали.
Я попытался осторожно выяснить:
- Почему ж именно бандиты?
Но тёща не смогла вернуться к истоку мысли. Бандиты и всё тут!
Горькая обида
Драка в песочнице началась на ровном месте. Мне повезло увидеть: на лицах мальчуганов не было сомнений, принимать или не принимать бой. Принимать! Всей душой! Не тратя зря время, два боевика-детсадовца ринулись друг на друга, взбалтывая знойный воздух быстрыми движениями рук, которые следовало понимать как удары кулаками. Вскоре преимущество одного стало очевидно, и второй, не выдержав прессинга, кинулся бежать, явив недюжинные способности в этом деле. Как ни старался догоняющий – бесполезно. В отчаянии он поднял на бегу довольно-таки длинную палку, видимо чтобы легче было дотянуться. Но палка, удлинив руку, отяготила ноги. Разрыв стремительно увеличивался…
Потеряв всякую надежду догнать ускользающего соперника, запыхавшийся мальчонка, проявивший себя в драке отменным бойцом, сел на траву и …заплакал.
''Здрасьте''
''Самоанализ – это хорошо,
главное, чтобы он не перерос в самокопание.''
Последняя мысль самокопателя.
''Исконно деревенского жителя в городе среди прочих примет выделяет ещё и такая: если смотреть ему прямо в глаза – он обязательно поздоровается'' – такая мысль занимала меня ранним деревенским утром.
Я куда-то спешил.
Навстречу шла старушка, которая очевидно, то же куда-то спешила.
Мы спеша смотрели друг другу в глаза.
С большим увлечением копаясь в себе, я извлёк: ''Наверно, мы немножко выглядим идиотами, с точки зрения городского жителя?''
И вдруг:
- Здрасьте!
Гром, молния, удар сверх землетрясения, девятый вал, ничто не могло поразить (читай: ''убить'') меня больше, чем это ''Здрасьте''.
Я метался как смертельно раненый зверь.
Я и старушка – плечом к плечу. Здороваться поздно. Что делать?
Мозг от перенапряжения готов расплавиться.
Может, забежать вперёд старушки? Да нет: пожалуй, это будет чересчур нелепо. (Ах, если бы просто смешно!)
Старушка уже удалялась.
Я выдавил вслед ей жалкое: ''Здрасьте''. Прошёл немного, остановился. Оглянулся. Старушки – убийцы уже не было видно.
Собака - ? человека.
Знакомство наше было скандальным. Она, вместе со своей свитой, неожиданно накинулась на меня из-за угла. Накинулась, именно она – свита лишь ассистировала. Я стал отмахиваться новой, только что купленной, курткой. Она ловко выхватила у меня из рук это жалкое оружие. Тогда я начал откидываться камнями. Это помогло немного сдержать натиск. Подобрав запыленную, изорванную куртку, я покинул поле боя под аккомпанемент торжествующих собачьих воплей.
С тех пор, при каждой нашей встрече, она с превеликим удовольствием облаивала меня. Я никак не мог
