Где отважные мужчина, или Привет, любимая!

Скрипачка и рокер

Люди часто не задумываются о том, что дано им от природы. Они не обращают внимания на окружающий мир, не прислушиваются к его звукам. Они даже не подозревают, как страшно остаться без ощущений мира. Страшно оглохнуть и перестать слышать… да хоть своих родных. Страшно ослепнуть и перестать видеть закаты и рассветы.
Я стала терять зрение еще в подростковом возрасте. Очки, брекеты – не самый лучший имидж для четырнадцатилетней девчонки. До самого выпуска за мной закрепилась слава зануды и ботаника – отсутствие друзей положительно сказалось на моей успеваемости. Также популярности мне не добавляло мое увлечение классической музыкой. Лет в десять мама отвела меня в центр классической музыки, где мое сердце завоевала скрипка. Вообще, мне нравилась и виолончель, но скрипка… Скрипка меня покорила. Я часами могла слушать Аве Марию в исполнении скрипки. Именно с этого произведения и началась моя история.
Зрение медленно, но верно ухудшалось. Уже к двадцати годам минус пять диоптрий, хотя начиналось все с безобидных минус ноль пять. Я по-прежнему носила очки, правда, брекеты уже давно были сняты. Я выросла немного зашуганной и неуверенной в себе девушкой. Частенько бродила по городу со своей скрипкой. Лет в пятнадцать я обнаружила недалеко от дома милый парк, за которым, видимо, практически не смотрели. Именно туда я приходила каждый раз, когда хотелось спрятаться от людей. Но в один прекрасный день мое уединение было нарушено.
Я стояла возле небольшого пруда и играла на скрипке. Пыталась с ее помощью сыграть самые любимые песни. Особенно хорошо удавалась у меня серенада из «Бременских музыкантов». Луч солнца золотого… Да, с такими темпами я скоро не увижу этот луч. Да и вообще ничего не увижу. Знать это страшно. Страшно с каждым днем отмечать все больше ухудшающееся зрение.
- Привет!
Я вздрогнула и открыла глаза. В двух шагах от меня стоял парень. И с первого взгляда было ясно, что у нас абсолютно ничего общего. Тяжелые ботинки, мрачная одежда, напульсник с шипами, длинные черные волосы, забранные в хвост, металлический блеск в мочке уха. Неформал. Думаю, я не ошибусь, назвав его рокером. Или панком.
- Эй, малышка, язык проглотила?
- А что вы хотите от меня услышать? – тихо спросила я, нашаривая в кармане очки.
- Ну… - парень задумался. – Хотя бы ту мелодию, что ты сейчас играла. Луч солнца золотого, верно? Странно слышать в такой обработке.
- А вы предпочли бы металл-обработку? – поинтересовалась я, водрузив, наконец, очки на нос. Парень показался мне красивым. Он внимательно оглядел меня с ног до головы.
- Малышка, тебе не говорили, что судить надо не по одежке, а по уму?
- Нет, не говорили.
Он замолчал. Подошел ближе к небольшому пруду и уселся у самой кромки воды.
- Сыграешь?
Пожав плечами, я вновь пристроила скрипку в удобном для себя положении и занесла смычок над струнами. Чуть подумав, я заиграла «Аве Марию». И вновь настолько погрузилась в мелодию, что забыла обо все на свете. О неформале, по просьбе которого сейчас играла. О своей частичной слепоте. О маме, ждущей меня к ужину. Обо всем на свете.
- Ты просто волшебница, - тихо произнес парень, едва смолк последний звук. Я вздрогнула. – Первый раз в жизни мне понравилась классика. Кстати, я Аристарх.
- Ева.
Вообще-то, Евгения. Но Женей меня ни разу в жизни не называли. Вернее, пытались, но мужское «Женек» так и не пристало ко мне.
- Что ж, Ева, рад познакомиться. И очень надеюсь на новую встречу.
Помню, тогда я только хмыкнула на это заявление. Но слова Аристарха оказались пророческими. Около того пруда мы встречались еще несколько раз в то лето. В одну из таких встреч Арик признался, что наша первая встреча была неслучайной.
- Я тебя видел пару раз в том парке, - пояснил он в ответ на мо недоуменный взгляд. – Стояла такая одухотворенная, что я даже не решился к тебе подойти. Сидел за деревьями и слушал твою скрипку. Ты тогда играла что-то из современного.
Если честно, я не совсем поняла, когда именно на меня наткнулся рокер, но это было и неважно. Тогда самым важным было то чувство, что робко поднимало голову в моей душе. До двадцати лет я ни разу не влюблялась. То ли эмоциональная чувствительность была во мне притуплена, то ли просто не было подходящего объекта, но никто не тронул моего сердца. Кроме вот этого парня с такими теплыми карими глазами.
- Евгения Батьковна, не соблаговолите ли вы прогуляться с обычным смертным сегодня вечером? – как-то раз выдал по телефону Арик. Пока я глупо хлопала ресницами, пытаясь придумать достойный ответ, рокер (да-да, я уже выяснила его, так сказать, принадлежность) быстренько сообщил мне время и место встречи и отключился.
- Мам, меня сегодня опять на ночь глядя увести из дома хотят! – крикнула я, направляясь на кухню, где мама, судя по всему, готовила мясо.
- Опять этот твой бабайка? – хмыкнула мама. Дождавшись моего утвердительного мычания, она отвернулась к плите. – Главное, деточка, чтобы тебе он нравился.
- Мам, да я даже его как друга с трудом воспринимаю.
И это было правдой. На тот момент. Как-то не ассоциировался у меня высокий парень в коже и металле с образом друга для девушки вроде меня. Ему бы в качестве подруги больше подошла бы такая же сумасшедшая, громкая и раскрепощенная девушка. Но эта личность почему-то таскалась за мной.
- Ты сегодня к врачу ходила? – неожиданно спросила мама.
- Да, Алла Сергеевна обрадовала тем, что операцию по восстановлению зрения делать мне не рекомендуется.
- Вот как…
Алла Сергеевна – окулист от Бога. Она стала мне не просто знакомым врачом, а второй мамой. С ней я могла говорить обо всем. Она же не скрывала от меня все, даже порой малопривлекательные подробности моего здоровья. Именно она упомянула о лазерной коррекции зрения. И именно она отговорила меня от нее, мотивируя это моим слишком слабым здоровьем.
- И что говорит Алла? – поинтересовалась мамочка.
- Я могу насовсем ослепнуть, - пожала плечами я. Мне уже не было страшно. Все слезы весь страх был выплеснут на моего друга-товарища рокера.
Мама замолчала, переваривая новость.
- Что ж, тебе теперь надо срочно замуж выйти! – неожиданно произнесла женщина, породившая меня. – Иначе потом не глядя будешь мужиков выбирать.
Я улыбнулась. Время с родным человеком пролетело незаметно. Наш с мамой разговор прервал звонок в дверь. Глянув на часы, я ужаснулась – было восемь вечера, в то время, как встреча с Ариком была назначена на половину седьмого.
- Арик, прости, пожалуйста! – заверещала я, едва парень переступил порог квартиры.
- Здрасте, Софья Пална! – крикнул Аристарх в сторону кухни. В дверном проеме показалась мама, благосклонно кивнула и улыбнулась.
- Арик, милый, поужинать с нами не хочешь? – мягко спросила мама. Чем-то зацепил ее этот парень. Только с ним она безбоязненно отпускала меня в ночь глухую. Может, потому, что рядом с этой каланчой с широкими плечами я смотрелась как за каменной стеной?
- Не, Софья Пална, нам давно уже пора быть в одном местечке, - посмотрел на меня с укоризной Аристарх.
Я метнулась в свою комнату, быстро переоделась и с некоторым сомнением посмотрела на скрипку. Решив, что хуже не будет, подхватила футляр со своей драгоценностью и направилась на кухню. Там мама все же усадила парня за стол и потихоньку подкармливала его мясными кусочками.
- О, нам пора! – обрадовался рокер. – Спасибо, Софья Пална!
Парень привез меня на своем байке куда-то за город. Остановился около заброшенной церкви где-то в глубине леса. Я и не подозревала о таком сокровище!
- Неужто решил надругаться надо мной и оставить бездыханное тело здесь?- попыталась пошутить я, но голос предательски дрожал.
- Не боись, солдат ребенка не обидит, - отмахнулся парень. – Я просто хочу устроить тебе сюрприз.
Меня аккуратно подхватили на руки, мотивируя это тем, что темно, страшно и опасно, и понесли куда-то вперед. Лучи заходящего солнца с трудом пробивались сквозь деревья, поэтому в полуразрушенном здании царил приятный полумрак. Я с наслаждением вдыхала свежий воздух, пропитанный солнцем, травами и чем-то еще, что придавало особую нотку этому аромату.
- А вот мы и пришли, - тихо произнес Аристарх, осторожно ставя меня на ноги. Я замерла от восторга. Он принес меня не просто в церквушку. Это был старинный собор, почему-то заброшенный. Высокие своды, узкие окна-бойницы…. Это же какой здесь звук?
- Можно..? – несмело спросила я, чувствуя, как руки дрожат от предвкушения. Рокер весело рассмеялся.
- Конечно!
Трясущиеся пальцы не сразу смогли открыть футляр. Удобно устроив на плече инструмент, я полностью отдалась ощущениям. Первый звук разнесся под сводами собора, наполняя сердце трепетной радостью. Еще никогда в жизни музыка не вибрировала во мне настолько сильно, что я каждой клеточкой своего тела ощущала малейшие переливы! Чистый, ничем незамутненный восторг!
Я не помнила, что играла. Аристарх отказался мне говорить потом, но это меня не задело. Все во мне пело.
- Ты сейчас на все согласна? – тихо улыбаясь, спросил рокер. Он нес меня к своему байку, а я чувствовала, что какая-то моя частичка осталась там, в соборе, стены которого уже никогда не услышат молитв и церковного хора.
- А что ты хочешь? – еле слышно произнесла я. Что-то ускользало от внимания. Что-то, что я не увидела, не досмотрела, не прочувствовала.
- Я хочу жениться, - серьезно сказал Аристарх. Я подняла глаза и тут же наткнулась на изучающий шоколадный взгляд. Люблю шоколад, вдруг понеслось у меня в голове.
- На ком? – мой голос дрожал. И не от счастья, как мгновениями назад.
- На тебе, дурочка, - вздохнул парень, опуская меня на землю. Но из объятий меня он не выпустил.
- И на что тебе сдалась слепая скрипачка, не слушающая рок абсолютно? – поинтересовалась я.
- Нужна, - серьезно кивнул Арик. – Очень.

Аристарх
До встречи с Евой я жил пустой, однообразной жизнью. Лишь та случайная встреча около пруда заброшенного парка раскрасила серые будни яркими красками. Я и подумать не мог, что так полюблю скрипачку. Эту хрупкую беззащитную девочку, силы воли которой, однако, хватит на троих. Я радовался как мальчишка, узнав, что девочка одинока. А все из-за эгоистичного желания обладать единолично этим сокровищем. Слушая ее скрипку, которая то плакала от невыносимой боли, то возносила на вершину счастья, я представлял нашу жизнь. Совместную. Как буду просыпаться по утрам, глядя на личико любимой. Как она, смешно щурясь без очков, будет пытаться отругать меня за что-то.
Сейчас, когда мечта почти сбылась, я боюсь. Жутко боюсь того, что она однажды уйдет. Ведь девочка совершенно ничего не знает о чувствах. Я прихожу в ужас от одной только мысли, что сейчас на вопрос регистраторши она ответит нет.
Сжимаю хрупкую ладошку сильнее.  Не знаю, кого благодарить за это чудо, но оно свершилось. И на тонком пальчике любимой поблескивает кольцо. Ева еще не видела гравировку.
Мой лучик солнца тьма не скроет никогда.