Глава 3.
Сомнения и решения.
Тьма, кромешная тьма. И с каждым мигом она сгущается все сильнее и сильнее, неотвратимо наступая, стараясь поглотить все без остатка. Казалось бы, как черное может стать еще чернее? Но сейчас происходило именно это. И вот крылья тьмы сомкнулись, словно каменные своды пещеры, куда свет не проникал со дня сотворения мира.
Земляной пол под ногами. Теплый. Почему? Обычно он прохладен даже в разгар лета, а теперь, ранней весной, должен обжигать, но холодом, а не жаром. Да, именно обжигать. Пол становился все горячее и горячее, и вскоре сделался словно угли, что остались от жаркого костра. От погребального костра…
Душно, ужасно душно. Трудно дышать.
Несколько шагов, превозмогая боль и духоту.
Стена.
Пальцы чувствуют грубые, неотесанные бревна. На них еще оставалась кора. Дальше! Надо идти дальше – на ощупь. Заноза. Больно…
Но что это?
Бревна теплеют! Миг, и пол становится нестерпимо горячим, точно жаровня. Бревна дымят, готовые в любой момент вспыхнуть безжалостным пламенем.
Ужас, паника, страх!
Дышать совсем трудно. Горло сдавил кашель. Сухой, надсадный – заставляющий согнуться и вывернуться наизнанку. Боль в груди. Вкус гари и горечи во рту. Здесь невыносимо. Сделать вдох больше нельзя…
Нет! Последний!
Вдох, и ужасный, хриплый выдох.
Все. Сознание меркнет.
Пламя. Рев пламени.
Падение вниз, в пустоту…
Голоса. Далекие, неразборчивые голоса. Надежда!
Вздох! Еще и еще!
Холод. Резкий, сильный холод. Снежинка на щеке. Настоящая зимняя стужа. Но сейчас она бодрит, заставляя очнуться, возвращая жизнь.
Смутные силуэты перед глазами.
Бездна сна…
Снова тьма. Но на сей раз не кромешная. Смутно видны очертания комнаты. Только ясно их не разглядеть, как ни старайся.
Запах дыма! Неужели огонь?
Нет. Все та же тьма. Она успокаивает. В ней нет огня. Здесь даже маленький язычок пламени сразу обнаружит себя.
А как же дым?
Взмах рук перед лицом. От одежды, кожи и волос пахнет дымом. Тем самым – сладковатым дымом тления! Все пропахло им насквозь. Но и только…
Кашель и тошнота.
Опять? Ну, уж нет! Надо перетерпеть!
Прошло.
Остался лишь хрип в горле. Сдавленный хрип.
Тишина…
Вдруг в ней послышались голоса. Один громкий и настойчивый, а другой уверенный, но низкий – не разобрать слов.
– Да, была на торгу! Все знаем, все поняли!
– Спит еще.
– До полудня, не раньше.
– Пусть отдохнет. Не тревожь!
– Слава Спасителю!
– Будем ждать.
Звук удаляющихся шагов. Скрип снега под сапогами. Вдалеке, встречая хозяина, приветливо заржал и зафыркал конь. Чавканье копыт по раскисшей дороге.
Тяжелые, старческие шаги. Шарканье лаптями.
Свет! Ослепляющий утренний свет!
– Проснулась?
Ольга щурилась и часто моргала, утирая слезы, текущие из воспаленных глаз. Нужно было время, чтобы они снова привыкли к свету, который теперь казался до боли ярким. Поняв это, хозяйка закрыла дверь и отодвинула волок окошка. Горница погрузилась в легкий, приятный полумрак – девушка наконец-то смогла нормально видеть.
Хмыкнув, старуха медленно сняла свой ветхий зипун и, отдышавшись, повесила его на крючок возле входа. Новый пуховый платок она бережно свернула, спрятала в сундук, который стоял неподалеку от оконца. Сгорбившись, шаркая ногами, подошла к грубо сложенному очагу. Начала ворошить угли кочергой, но поняв, что они давно выгорели, скорбно вздохнула, сгребла золу и принялась разжигать огонь снова. Вскоре весело трещали дрова, а вода в котелке закипала.
Опомнившись, Вольга поспешила на помощь сердобольной хозяйке. Только сейчас девушка заметила большую корзинку со снедью на лавке.
Проследив за ее взглядом, бабка сказала:
– На рынок ходила. Добрый завтрак будет!
Ольга кивнула в ответ.
– Как ты? Получше, маленько? – участливо справилась хозяйка.
– Да. Спасибо.
Молчание.
– Что случилось?
– Бают на торгу много. Южане к нам пожаловали! Ночью пришли. Мы теперь под Красногорским князем будем. Его витязи не буянят. А это главное. Князь-то: сегодня – один, завтра – другой, – махнула рукой она. – Лишь бы не трогали! Но этот – авось, неплох будет. От податей освободил. Вот только, не пускают ныне на север…
Девушка кашлянула, прерывая словоохотливую бабку. Языком старая сплетница молола живо, не то что ногами ходила.
– Теть Нюр, я хотела спросить… Что со мной случилось?
– Ах, это… Тогда слушай! Вчера ночью был пожар! Дом сгорел дотла, и ты сгорела бы вместе с ним, если не ратники. Они были недалече – вытащили тебя из огня и принесли ко мне. Гривну дали, – сделав священный круг, степенно поклонилась старуха. – Свет не без добрых людей!
– Все-таки не сон…
Не слушая бормотание Вольги, хозяйка помешивала варево и продолжала:
– Вот, давеча во дворе с одним из них и встретилась. Тот витязь снова приходил. Спрашивал все про тебя. Но я его спровадила куда подальше, от греха… Нечего ему здесь больше делать! – зачерпнув ложкой, попробовала. – Похоже готово.
Через миг перед девушкой уже стояла полная миска похлебки. Старуха старательно подсовывала ей лучшие куски.
В полдень, едва только женщины покончили с домашними делами, раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Хозяйка сразу поняла, кто пожаловал к ним в гости, даже не выглянув в оконце. Накинув душегрейку, вышла на улицу. Пускать воина в дом она явно не собиралась.
Теперь голоса слышались ясно, говорившие стояли совсем близко.
– Добрый… – начал было ратник.
Но старуха живо перебила его и затараторила:
– И тебе того же! А у нас все хорошо! Поправляемся. В дом не пущу – уборку затеяли. Все кверху ногами тепереча. Так что – доброй дороги тебе, витязь! Легкой службы!
– Но все-таки…
– Ни о чем и не думай! – двусмысленно воскликнула она. – Уходи отсель – по добру, по здорову! Не гневи Спасителя…
Ольга, тем временем, рассматривала воина в окошко.
Среднего роста, русоволосый, серые глаза. Увидишь такого, да забудешь через миг. Не к чему глазу зацепиться, и запечатлеть в памяти. Самый обычный человек. Но вот лицо, взгляд… Есть в нем что-то знакомое. Что-то далекое…
Неужели?
Нет, вздор!
Хотя… Почему бы и нет? Все сходится!
Теперь сомнений не осталось.
Девушка повелительно крикнула:
– Пусти его!
Дверь чуть приоткрылась.
– Так ведь это… – попыталась возразить упрямая старуха, успевшая придумать невесть что гадкое.
– Я сказала. Пусти его в дом! – сейчас в голосе Вольги слышалась невиданная прежде уверенность и грозные нотки. – Не дури!
Наконец-то дверь отворилась, и в лучах яркого весеннего солнца в горницу вошел Николай. Его кольчуга и шлем ослепительно сверкали, не скрытые более плащом. Десница покоилась на рукояти полуторного меча, но вовсе не готовая ударить, а в силу привычки. Он открыто смотрел на девушку, ничего не утаивая в своих мыслях.
– Он мой брат!
Хозяйка замерла у входа в свое жилище с открытым ртом.
– И я ухожу вместе с ним!
– А если? – начинала та снова.
Ольга покачала головой и твердо ответила:
– Нет! Это не обсуждается! Прощай, добрая тетя Нюра, – уже мягче добавила она. – Ты все сделала правильно. Не тревожься обо мне…
Пожилая женщина тяжело осела на сундук.
– Как хочешь. Держать силой не стану… Вот только шубейку мою возьми, не откажи. Застудишься ведь…
Брат и сестра ушли, а старая вдова беззвучно плакала. В Ольге она видела свою дочь, которая так же – наперекор всему, ушла из родного дома, чтобы никогда не вернуться. Отец, быть может, смог бы ее удержать, но его кости уже тогда белели на далеком безвестном поле. И вот теперь: где она, что с ней – знает только Бог…
– Как ты меня узнала? – после долгого молчания спросил Серый.
Вольга лукаво улыбнулась и взяла брата под руку, обходя по краю большую лужу. Сегодня сильно потеплело, дороги превратились в кашу из мокрого снега. Солнце светило совсем по-весеннему, в шубе становилось жарковато.
– Лицо отца, глаза матери. Как можно ошибиться? Хоть я и была мала, когда… Когда все случилось, но я их помню. Они мне часто снились, и снятся по сей день. И каждый раз они старались что-то сказать, о чем-то предупредить… Вот только я не слышала их слов, не могла разобрать. Теперь понимаю…
Воин кивнул и отвернулся в сторону, будто бы разглядывая окрестности.
– А ведь вчера я приняла тебя за призрака. Но ты спас меня, брат! – девушка крепко держала Микулу за руку, словно боялась, что он снова исчезнет.
– Любой на нашем месте поступил бы так же, – спокойно сказал воин, пристально посмотрев на Ольгу. – Мы лишь проходили мимо и поспели первыми. Случайность.
Прищурившись, рыжая произнесла:
– Это неважно. Важно, что мы вместе. Навсегда!
– Скажи лучше, как ты оказалась в Озерках.
Холодность брата обижала, однако виду она не подала.
– Меня подобрал воин. Один из тех… Сжалился над маленькой девочкой, которая плакала в кустах на куче опавшей листвы. Но я, словно дикая кошка – закричала, стала кусаться и драться, едва он протянул ко мне руки! Однако, пожилой ратник все же взял меня с собой, воспитал как родную дочь. Со временем, я присмирела и полюбила его, – улыбнулась девушка. – Он заменил мне отца! Научил всему, что знал сам. Месяц назад отчим заболел, а в прошлую седмицу болезнь победила его…
Серый покачал головой.
– Прости.
– Пустое, – проглотив ком в горле, произнесла сестра. – Дядька Тур обрел покой. А ты нашел меня. Вот это совпадение! – уже веселее добавила рыжая.
– Пожалуй.
– А теперь моя очередь задавать вопросы! Куда мы идем?
– К сотнику. Буду просить, чтобы позволил тебе остаться. Принял в отряд. Добрыня хороший человек, он поможет, – уверенно сказал Николай. – Или, ты против? Война, грязь, пот, смерть – не женское это дело. Решай сейчас.
Не задумываясь, Вольга твердо ответила:
– Вместе навсегда! Или ты забыл? Я ничего не боюсь – ни боли, ни смерти. Все это я видела и испытала еще ребенком.
– Значит, будет так, – улыбнулся десятник.
Старшина и часть следопытов остановились в корчме, которая была почти пуста. Постояльцы – купцы из Верайя, занимали только две комнаты. Сперва они опасались воинов, нагрянувших среди ночи, но теперь поняли, что до них никому дела нет, и продолжили заниматься своими прежними делами. О закрытой дороге на север купцы лишь посетовали и, недолго думая, решили двинуться в ближайшие дни на юг – искать удачи в Междуречье.
У входа, на крыльце, стояли двое часовых. Вернее, стоял только один, а другой спал, внаглую развалившись на лавке. Не удержавшись, Ольга прикрыла рот рукавом шубы и зычно крикнула:
– Подъем!
Спящий воин мигом вскочил и вытянулся по струнке, ожидая наказания сотника. Уж очень похожим ему показался голос спросонья.
Девушка звонко рассмеялась.
– Иди отсюда!
– А вот и не пойду! – твердо сказала она, показав язык. – Нечего спать!
Ратник раскраснелся от гнева и схватился за меч.
– Да я сейчас тебя…
– Она со мной, – спокойно сказал десятник. – По делу.
Лицо «сторожа» расплылось в довольной, сальной улыбке.
– А после его дел, зайдешь ко мне?
Вольга ничего не успела сказать в ответ, пораженная таким предложением.
– Это моя сестра. Держи язык за зубами. Или отрежу вместе с головой. Надеюсь, Виталий, мы поняли друг друга?
Тот закивал, пытаясь оправдаться:
– Я же не знал…
Не слушая его, Серый толкнул дверь и пропустил сестру внутрь.
В старой корчме было мрачно, дымно и шумно. Хозяин прятался за дубовой
