один раз даже я воспользовался этим свойством песков и провёл там целый день под специальным навесом, медитируя, что в дальнейшем благотворно сказалось на работе.
Противоположностью Валефору представляется Белетт – хозяин вечной мерзлоты. Его поле – грёзы и сновидения. Видимо, что и ледяная пустошь в какой-то степени переняла его черты. В первую же ночь я самолично в этом убедился. Во сне ко мне явилось странное существо: вместо ног у него были копыта, покрытые густой шерстью. Ей была покрыта и широкая мускулистая грудь. Голова же у него была козлиная. Меж длинных рогов горело пламя, холодное, как и всё вокруг на ближайшие полторы тысячи километров. Существо, напоминающее сатира из древних легенд играло на скрипке. Играло с задумчивым выражением морды-лица, периодически грустно блеяло. Сон повторялся несколько ночей. Потом стало не до этого. В «Сказаниях о Серидиме» обнаружился текст, написанный на неизвестном языке, хотя возможно это и какой-то шифр - криптография никогда не была моей сильной стороной. Поэтому я просто постаралсятарался скопировать всё в свой журнал,дабы в случае утрыты книги поездка не прошла впустую. Работа шла медленно, заковыристые символы неохотно ложились на тетрадные листы, глаза начинали болеть уже после получаса переписывания.
На девятом дне пребывания в экспедиции мне опять приснился сон. В том сне я... работал. Да да, я встал с кровати, пошёл в кабинет и начал переписывать вторую часть шифра. При этом чётко осознавая, что сплю. А проснувшись, нисколько не удивился, когда обнаружил, что всё написанное во сне никуда не исчезло. Следующая неделя прошла в непрерывной работе. Я даже не выходил из кабинета, приспособился спать в кресле, чтобы сократить путь до рабочего стола. Отписав своё днём, вечером я опускался в кресло, чтобы уже через минуту продолжить дело по ту сторону яви. Грань между сном и реальностью становилася всё более неосязаемой, зыбкой. Забыл подметить одну важную деталь: раньше, в то время как я работал во сне, звучала музыка. Это была скрипка и с каждой ночью она звучала всё громче и громче. А однажды я услышал её днём. С тех пор та самая грань исчезла вовсе.
...
Я вошёл в кабинет, волоча за собой остатки от огромной связанки дров. Что случится, когда закончится и это, я предпочитал не думать. В кресле меня ждал козлобородый. Скрипка стояла рядом, бережно прислонённая к стене.
-А ты знаешь, какой сегодня день?- спросил он. Я промолчал. Ему не важно, знаю ли я. Он просто хочет похвастаться.
-Сегодня день независимости Лимесдума! Представляешь, Тезар? Весь город вдруг собрался на площади и, понося Ложу, дружно присягнул на верность этим скотам в белых одеждах. Ну и независимость... Тьфу!- Я вытер его слюну с ботинка и продолжил слушать.
-Местный градоуправитель, старикан Тремор поехал на почве заговоров. Семерых Министров и её убийц он винит в смерти сына. Наивный дурачок. Но мы то с тобой знаем, кто в этом виноват, а?- Он как всегда много смеётся. Бывают ли у этого создания чёрные дни?
Я не знаю, откуда он брал эту информацию, ведь как и я, он никуда не выходил. Оно и к лучшему, без него я бы давно свихнулся. Три месяца прошло, а меня так никто и не забрал. Может дело в пролемах Ложи? Да да, стоит им разобраться с Лимесдумом и обо мне вспомнят. А сейчас надо ждать. И не забывать записывать происходящее, хотя я практически без сил. Да и козлобородый не даёт мне сосредоточится. Сейчас он скачет вокруг меня. Прыгает, бормоча себе под нос "Ио пан, пан". Он вообще когда нибудь устаёт? У этого существа странные повадки и тяжёлый характер, но я рад его обществу. Когда он появился, я был в отчаянии. Входную дверь завалило, помощь не приезжала. Я был отрезан от всего мира. Его музыка вернула меня к жизни. И вот он опять играет. С неизменно серьёзным выражением лица. А я опять проваливаюсь в ватный туман.
Сатир так и не представился. А я ине стал спрашивать. Я вообще очень мало говорю, сижу, наблюдая как он курит свою трубку, разжигая её от пламени меж рогов. Слабость.. нет сил даже подкинуть дров в умирающий огонь. Рука еле еле успевает записывать его слова. Эта стенография в будущем сильно помогла мне, когда я составлял общую картину происходящего.
-Завтра они уже будут здесь- говорит он с обеспокоенным видом.
-Они?- спросил я и это было первое слово за последние несколько недель.
-Да, они. Ты что оглох!? Перестань задавать глупые вопросы, проснись и помоги мне всё подготовить.-
-О чём ты...- Тут я словно вынырнул из прозрачной пелены. Пробуждение было резким и внезапным. Я, полусидя полулёжа в кресле, с трудом поворачивая голову оглядел кабинет: огонь в камине не горел, вокруг был лишь мрак и запустение. Да и я был не в лучшем виде - грязный, небритый и покрытый слоем.. пыли? Сколько я так пролежал? Сатир висел в воздухе, в метре над полом. Это он виноват! А попытался схватить его за копыто и опустить на пол, но рука лишь вяло дёрнулась, не желая мне подчинятся, да и это было без надобности. Он был полупрозрачен. Вдруг меж его рогов разгорелось пламя, да столь ярко, что осветило весь кабинет, в котором словно никто не бывал несчитанные дни.
-Ты был мёртв, когда я тебя нашёл. Ну, почти. Мне пришлось тебя усыпить, а как иначе?- его голос шипит и извивается, подобно песчаному змию - твой разум был отравлен. Да и припасы подходили к концу. Без еды и огня ты бы долго не выжил. Мне пришлось так поступить. Скрипка имеет огромную власть над снами. Летаргия есть величайшее исскуство скипача. Обман был необходим, чтобы твой разум не воспротивился спасению-
-Как.. мне называть тебя?- каждое слово даётся мне с огромным трудом. Мой спаситель смотрит на мои страдания с откровенной брезгливостью
-Зови меня Сильван, если тебе так хочется. Я дух ледяной пустоши. Один из последних, кто сохранил свой инструмент-
-Почему в "Сказаниях" о таких как ты ничего нет?-
-Может ты невнимательно читал, не знаю. Ваше поколение не способно сосредотачиваться на чём-то дольше пяти минут. Та часть трактата, записанная на языке Еноха говорит о том,что силы Хаоса, доставшиеся музыкантам не давали им упокоиться. И они, мы тобишь, вынуждены вечно бродить по свету. Неужели вас не обучают енохианским наречиям?- он укоризненно качает головой. Ну а я наконец смог сказать хоть что-то членораздельное
-Зачем было скрывать это? Вы уже мертвы, к чему эти предосторожности?-
-Мертвы, да. Но знающий человек может пленить меня и заставить показать мою могилу. А всех музыкантов хоронили вместе с инструментами, за долгие годы впитавшие силу своего владельца. Я не хочу, чтобы какие-то психи творили чёрт знает что с моей скрипкой. Хватит нам Лимесдума. Ах, бедный Омар, я знал его, Тезар. Это был превосходный флейтист, один из лучших в нашем поколении. Что стало с нами, с нашим наследием? Вы плюёте нам в лицо, хватаете то, что не в силах удержать! Могущества захотели? Власти? Смотри на меня, Тезариус, видишь, куда меня завёл мой таллант? Владыка снов, не могущий сомкнуть глаз..-
Он грусно смотрит на меня. А затем, нервно сглотнув, продолжает.
-Сюда идут Дети Серидима. Десяток человек и от каждого веет чудовищной силой. Я не смогу ничего противопоставить им.-
-Тогда беги- Мой собственный голос звучит так, словно я говорю с того света
-Хотел бы, да уже поздно. Я оставил слишком много следов. Меня найдут и выпотрошат как рыбу-
-Что делать?- спросил я абсолютно равнодушно, хоть и понимая, что от дальнейших действийбудет зависеть моя жизнь. Моя.. Жизнь.. Свадьба! Дея! Воспоминания резали душу. Я подвёл её, подвёл всех.
-Ещё не поздно что-то изменить, Тезар- Сильван явно волнуется,мечется из угла в угол -Ты вернёшься домой, объяснишь всё своей девушке, виноватые будут наказаны, справедливость восторжествует. Мне лишь понадобится твоё тело-
-Что!?- все преграды были сломлены. Я твёрдо стоял на ногах, глядя этому созданию прямо в глаза
-Что слышал- неловко огрызнулся он -Мне нужна физическая оболочка. Я в состоянии перенести сюда физическое воплощение своего инструмента. С ним я всесилен. Но нужен кто-то способный играть. Сомневаюсь, что ваше поколение обучают игре на инструментах- видя мои сомнения он наконец перестал метаться по кабинету, опустился на пол и продолжил уже спокойнее
-Я ведь тоже человек, Тезар. Пусть не обманывает тебя мой звероподобный облик. Дабы не превратится в тень, в одержимого духа, я вынуждени иногда находить себе тело. Но в последнее время никого кроме горных козлов не забредало в эти края. Это отразилось на моём облике, к сожалению. А ведь я был похож на тебя когда-то. Молодой, азартный. Влюблённый.-
Он посмотрел на меня печальным взглядом и протянул мне верхнюю лапу, которая в отличии от нижних, сохранила очертания человеческой ладони.
Сюда идут те, кто захватил целый город. Я должен пойти на это, чтобы уберечь себя, свои исследования. Я должен пойти на это, чтобы увидеться с Деей. Тускло полыхает синее пламя меж ветвистых, загнутых вовнутрь рогов. Почему пламя, откуда? Ведь он просто дух. Обычный человек, пусть и с отпечатком тяжёлой судьбы. А это пламя словно лишено всего человечного. Оно даже не обжигает в привычном понимании, лишь мороз по коже, когда погружаешь в него руку.. Отец, мать, Филлюм, Дея и ещё десяток людей близких мне, но оставивших значительно меньший след в моей жизни. Все они беззвучно корчатся, объятые синими языками всепожирающей стихии. Их боль ломает меня, крутит мне суставы. Не правильно, так не должно быть. Кто-то должен это прекратить. Я вижу его, рождённого тогда, когда музыка свободно гуляла по этому миру. Он идёт и уже никто этого не изменит. Медленно, взвешивая каждый шаг. Когда в запасе не одна сотня лет, волей-неволей становишься терпеливее. Что это? Избавление? Погибель? Ложь. Наконечник копья, направленный для удара в грудь. Холод, дъявольский холод..
...
-Ещё лей, давай! Кажись, помогает-
На меня выливается ведро ледяной воды, судя по ощущениям явно не первое. Я лежу на полу, моё тело бъётся в судорогах, двое людей в просторных белых рясах держат меня, а ещё один стоит с ведром, сочувствующим взором глядя на меня.
-Ну как?- спрашивает он -Очухался?-
Я изо всех сил закивал. Люди в рясах улыбаются. Их улыбок не омрачают даже жуткие, грубо сделанные татуировки на лицах. Один протягивает мне ломоть чёрного хлеба. Сколько я не ел? Припасы кончились ещё много месяцев назад. Далее был сон, даровавший спасение. Я проглатываю угощение не жуя. Те двое помогли мне подняться и придерживая, сопроводили до помещения рядом со столовой, куда я не заглядывал. По пути нам попадались другие члены ордена, которые старательно приводили комнаты в жилой вид, разжигали огонь в печах, сметали клубы пыли со столов. Мне даже стало немного стыдно, ведь я прожил здесь не пойми сколько (5 месяцев, как выяснлось позднее), а только едва-едва обжил кабинет. Да и в том устроил жуткий беспорядок. Мы вошли в небольшую келью. Сопровожающие входить внутрь не стали, слишком мало место для пятерых. А так нас осталось трое: я, повалившийся на кушетку и глубоко дышащий, в попытках унять рвоту, невысокий старичок, татуировки на лице которого смешались и сползли вниз под давлением времени. На его балахоне были нашиты стальные
