История любви. Гл.18. Эро де Сешель

Глава 18

ЭРО ДЕ СЕШЕЛЬ

Камилл свернул на улицу Одеон. В голове всё ещё звучали взволнованные слова женщины, встреченной им у Люксембургского сада.

- Здравствуй, милый! - Люсиль открыла дверь, он обнял её и поцеловал. - А к тебе гость.
- Гость? - переспросил Демулен, стряхивая со своих темных волос снежинки. Когда он уже подходил к дому, начался сильный снегопад.
- И кто же он?
- Эро де Сешель, - Люсиль слегка улыбнулась, - он ждёт тебя уже полчаса.

- Ну, здравствуй, Эро! - Демулен вошёл в гостиную, и Эро де Сешель приподнялся и пожал ему руку, - рад тебе! Давно ты не заходил.

Де Сешель кивнул, поправляя изящные кружевные манжеты.

- Сейчас принесу Вам горячий шоколад и что-нибудь поесть, - проворковала Люсиль, - Эро, ты ведь не откажешься поужинать с нами?
- Разве я могу отказать такой очаровательной гражданке? - с улыбкой проговорил Эро. - Конечно, Люсиль.

Она улыбнулась в ответ и скрылась за дверью.

Камилл тем временем достал бутыль с красным вином и два высоких стеклянных бокала.
- Думаю, за встречу надо выпить что-то покрепче, - сказал он, разливая вино. - Ну, давай, Эро!

Их бокалы соприкоснулись с мелодичным звоном.

- Ну и где же ты пропадаешь последнее время? - спросил Демулен, усевшись в кресло напротив. - В Конвенте тебя совсем не видно. Я уж часом думал нехорошее...
- Если ты про мой арест, - парировал Эро, - то не беспокойся, Камилл, у меня полно недоброжелателей, которым он стал бы бальзамом на душу.
Уж они раструбили бы об этом на всю страну. С тех пор, как меня отстранили от участия в Комитете общественного спасения я уже давно считаюсь "подозрительным". Хотя, ему больше подходит название "Комитет общественной гибели".
- Да уж, это точно, - горько усмехнулся Демулен. - И чем же ты занимаешься?
- Учусь умирать, - саркастично улыбнулся Эро.

Он сделал глоток вина и поставил высокий тонкий бокал рядом на столик.
- В чём это заключается?
- Хожу на площадь Революции и прогуливаюсь рядом с бритвой равенства. Сегодня я тоже был там. Всего за день казнили 73 человека. Под конец лезвие гильотины уже затупилось...
- Боже, Эро... Зачем тебе это надо? Ты же всегда был эстетом.
Камилл убрал с глаз упавшую прядь волос и посмотрел на огонь в камине.
- 73 человека, - тихо повторил он, - сумасшествие продолжается...
- Да, - Эро кивнул головой, - просто безумие... и кто бы мог подумать, что вся наша прежняя эйфория и борьба за свободу в итоге превратится в такое...
- Хаос часто приводит к тирании, - проговорил Демулен, - вспомни, Эро, это говорили ещё древние. И они оказались правы.
- Жаль, что мы вспомнили об этом слишком поздно, - печально улыбнулся Эро де Сешель.

Когда де Сешель говорил о борьбе за свободу, он не лукавил. Потомственный аристократ, принадлежащий к самым высшим кругам общества, поначалу он горячо поддерживал революционные настроения. Даже участвовал в штурме Бастилии, чем вызвал яростное осуждение со стороны своих родных, которые прекратили всякое общение с "предателем".
Но де Сешеля это не остановило. Он выдвинул свою кандидатуру в Законодательное собрание, и был избран. Позднее, он добился и своего выбора в Конвент, в котором несколько раз был председательствующим. Также он  принимал участие в разработке проекта Французской конституции. А позднее вошёл в состав Комитета общественного спасения, занимаясь вопросами дипломатии. Но, видимо, аристократическое происхождение, изящные манеры, ироничные шутки и ум де Сешеля раздражали многих. Кроме того, будучи с дипломатической миссией в Эльзасе, он навлёк на себя недовольство Комитета общественного спасения тем, что помогал некоторым "подозрительным" эмигрировать. Тучи над его головой постепенно сгущались, и в начале 1794-го года он был исключен из Комитета.
Личная жизнь Эро также не вписывалась в установленные Робеспьером рамки человеческой "добродетели". Будучи в очередной дипломатической миссии по созданию нового департамента Монблан, оттуда он вернулся не один. Его сопровождала великолепная красавица графиня Адель де Бельгард. С ней Эро де Сешель познакомился совершенно случайно, и женщина буквально потеряла голову. Всё было бы ничего, если бы Адель де Бельгард не была замужем. Впрочем, помехой для неё это не стало. Адель бросила всё, и приехала вместе с де Сешелем в Париж, где они и стали жить вместе, открыто появляясь в общественных местах и не обращая внимания на оживленные пересуды.

- Сейчас я не вхож в Комитет и не знаю всех нюансов изнутри, Камилл, - Эро де Сешель внимательно разглядывал янтарные блики огня, отражающиеся в тонком хрустальном бокале, - но я пришёл и для того, чтобы тебя предупредить. Будь осторожнее. Не только Робеспьер и Сен-Жюст, но и очень многие в Конвенте недовольны тобой.
Ты балансируешь над пропастью.
- Если ты о газете... - усмехнулся Демулен,  - то мне ли этого не знать.
- Именно о ней, - де Сешель встал и, подойдя к столику, налил себе ещё немного вина, - Камилл, мне будет очень жаль, если именно тебе отрубят голову.
Газета прекрасна, и я с тобой полностью солидарен. Но... иногда нет смысла дразнить спящую собаку.
- Собаку?! - Камилл повысил голос, - мой дорогой Эро, это уже не собака... а чудовище, пожирающее страну. И оно уже давно проснулось. А если все будут терпеть и молчать, то...
- И имя этому чудовищу - гильотина. Да-да, - Эро вздохнул, - я тебя прекрасно понимаю, но...
- Гильотину давно пора разобрать и сжечь, - весело сказал Камилл, - и именно с этого я начну следующий выпуск своей газеты. - Да и ты, Эро... ты говоришь об осторожности, а сам помог эмигрировать стольким "бывшим".
- Я просто помог людям, отчаявшимся до крайности, - пожал плечами Эро, - я не сделал ничего особенного. Конечно, Комитет поставил мне это в вину, назвал "злоупотреблением служебным положением" и обвинил в снисходительности. Но твои действия, Камилл, назовут уже открытым призывом к свержению существующей власти. С такими обвинениями, ты сам понимаешь, прямая дорожка только на эшафот.
- Послушай, Эро! - воскликнул Демулен, - я уже не могу отступить. Да и не хочу... - добавил он чуть тише.

В комнату вошла Люсиль, державшая в руках поднос с чашками.
- Эро! - лукаво улыбнувшись воскликнула она, - если ты будешь ругать Камилла, я лишу тебя горячего шоколада.
- Всё-всё, умолкаю, - де Сешель жестом побежденного поднял вверх руки, - ради горячего шоколада я готов на всё. Даже перестать спорить с твоим упрямым мужем.
- Кстати, о чём вы спорили? - поинтересовалась Люсиль, разливая шоколад по маленьким изящным чашечкам, - опять эта политика?

Эро кивнул, сделав маленький глоток.
- Вкус просто божественный, - улыбнулся он,  - спасибо, Люсиль.

Камилл сидел молча, продолжая думать о своём.
- Если ты пугаешь меня Сен-Жюстом, Эро, - проговорил он, - этим юнцом, втёршимся в доверие к Робеспьеру, то для меня это - не новость. Думаю, он спит и видит, как однажды меня повезут на гильотину.
- Камилл! - Люсиль слегка побледнела и дотронулась до его руки, - прошу тебя, не говори так... даже в шутку.

В комнате повисла пауза. Было слышно лишь потрескивание дров в камине. За окном медленно падали хлопья снега.

Неожиданно из спальни послышался плач ребёнка. Люсиль встала, поправляя свою пышную юбку.
- Покину вас ненадолго, простите, - проговорила она, направляясь к выходу.

Как только она скрылась, Эро приблизил лицо к Камиллу и прошептал.
- Ну а она... бедная крошка Люсиль... она не переживет твоей смерти. И ещё... ты не боишься за себя, но подумай о ней, Камилл. И вспомни печальную судьбу Манон Ролан.
- При чём тут Манон?  Она сама себя погубила. Вспомни сам, как рьяно она защищала жирондистов. - Камилл поставил чашку с недопитым шоколадом, - в отличие от неё Люсиль далека от политики. Очень далека.
- Я не думаю, что все 73 человека, казненные сегодня, были сильно увлечены политикой, - отпарировал Эро, - и среди них была юная девушка, почти девочка...
- Я всё понимаю, Эро, - Камилл опустил голову, - я сам очень переживаю за Люсиль, за нашего ребёнка, но... ты понимаешь, пути назад уже нет. Для меня нет.
И потом, есть ещё один шанс. Пусть небольшой, но всё-таки...
- И какой же? - Эро де Сешель чуть удивлённо поднял бровь.
- Одному бороться тяжело, - тихо проговорил Камилл, - я не вижу поддержки и в Конвенте, потому что все подавлены страхом смерти и смотрят в рот Робеспьеру и его Комитету. Но есть человек, которого народ до сих пор любит и уважает. Он смел, за ним пойдут. И в отличие от меня, которому никогда не удавались яркие публичные выступления, он прекрасный оратор с огромным даром убеждения. И в своё время  столько сделал для республики.
- Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь, - проговорил Эро после небольшой паузы. - Дантон?
- Да, - Камилл кивнул, - на днях я собираюсь в Севр. Попробую уговорить Жоржа вернуться в Париж.

/Продолжение следует/