Мой Аэр

звонок.
- Возьми, - сказала бабушка.
Яна подняла трубку.
- Мне Яну Дмитриевну Савельеву, - попросил вежливый женский голос. – Позовите, пожалуйста…
- Это я Савельева.
- Тогда рада вам сообщить: вы – финалист программы. Вас выбрала семья, в которой вы будете жить.
- Вау… - только и сказала Яна. Женщина по ту сторону трубки терпеливо ждала, видимо, привыкла к такого рода ступору.
- Спроси, куда тебя определили, - сказала сзади бабушка. До Яны дошло не сразу.
- Э… - наконец вякнула она. – А какой штат?
- Минуту… - голос запнулся, потом зазвенел с новым чувством: - О, поздравляю. Гавайи.
- Ой, - тихонько шепнула Яна. На большее ее сейчас не хватило. Только когда трубка, подрагивая, легла со щелчком на рычажок, в комнате раздался восторженный визг…
*
В июне финалистов повезли в Волгоград на ориентационную программу. Яна запомнила жиденькую кромку запыленных тополей, а за ними – нескончаемое пшеничное поле, золотом сверкавшее на солнце. Куда бы они ни ехали, она всегда их видела – тополя и пшеницу.
На лекциях переливали из пустого в порожнее – о помощи принимающей семье, о том, что им никто не платит за то, что они кормят и одевают практически чужого человека. А посему надо, чтобы они чувствовали участие, поддержку… ну, и так далее.
Подростки занимались более важными делами.
Сосед наклонился к Яне и посмотрел на карточку идентификации у нее на груди.
- Ух… красиво, - сказал он о четырех черных буквах «Yana» с явной претензией на готический шрифт. – Нарисуй и мне.
- Так же?
- Можно и по-другому. Чтобы только красиво.
- Ладно. Тебя как зовут?
- Андрей.
Яна взяла его карточку и начала выписывать на ней «Андрей». Ее соседка с другой стороны тоже засмотрелась на витые буквы.

Гораздо лучше было, когда они играли с заводными американскими инструкторами.  
- Значит, встаньте в круг. Теперь возьмитесь левой рукой за любую руку из тех, что перед вами. Взялись? А теперь то же с другой рукой. Не выбирать! Это называется «Гордиев узел». Есть такая легенда: когда древний царь Гордий пришел завоевывать город, мудрецы связали ворота веревкой и объявили, что он должен сперва распутать узел. Знаете, что он сделал? Он разрубил его мечом.
- Шухер, - прошептала Яна внутрь образовавшегося многоногого чудища. – Нас щас мечом рубить будут!  
Однако требовалось только «распутаться». Яна подергала одну руку, другую, нагнувшись, заглянула снизу.
- Так, ты! перелезаешь сюда, а вы расступитесь, дайте дорогу. Руки выше! Да, да, сюда.
Пролезая сквозь петлю из сплетенных рук, Яна столкнулась с недавней соседкой. Та откидывала с лица черные волосы и продиралась навстречу.
- Как ты все это видишь? – спросила она. Яна глянула на ее карточку, нахмурилась, глянула снова.
- Как-как тебя зовут?!
- Лютиэнь. Это из «Сильмариллиона».
- Да я читала! – Яна вытаращила глаза. – Я просто не думала, что можно вот так написать… - она уже жалела, что не написала на себе «Йеннифэр». – Ты пролезай, пролезай… Ой, а у нас замкнутая цепь получилась…

Вечером Яна вышла в коридор. Здесь в небольшом закутке стоял диван, зеленела пальма, и было открыто окно. Темными верстовыми столбами стояли тополя, волновалась под звездами пшеница. У окна уже кто-то стоял. Яна осторожно зашла с другой стороны дивана.
Лютиэнь смотрела на звезды.
- А тебя как кличут? – спросила она.
- Йеннифэр.
- Это которая Сапковского?
- Ну да.
- Смотри, что написано!
Над маленьким ресторанчиком у гостиницы сияло голубым эльфийское слово «Итиль». Ресторан был грузинский.
*
…- Вах-х ты мне… - обалдело выдала Яна, высовываясь из леса.
На памятной поляне силами сборной альтруистов воздвигли настоящую сцену. У ее подножия колебалось море огоньков – спичек, зажигалок и просто язычков пламени, возникших между пальцев.
Хотели ли ее друзья-соседи устроить ей большие проводы с танцами, или она просто так удачно «подгадала» - какая, в конце концов, разница? Яна-то знала, чего она хочет – как следует оторваться!

- Яна! – позвала мама из большой комнаты. – Ты тапочки запасные уже положила?
А кричать-то зачем?
- А… ы… нет, по-моему.
- Тогда где они?
- Не знаю!!
Уединившись от большого погрома в своем маленьком «гнезде», Яна тщательно воспроизводила здесь его (погрома) уменьшенную копию. Выпотрошив шкаф, она сосредоточенно копалась в разнокалиберном ворохе. Выбирала ароматические масла, потом музыку, потом взвесила на ладони огромный том Толкиена – полная история Средиземья, и в нормальном переводе, без всяких там Торбинсов. Редкость!
Эх, только вот тяжелая она, как зараза…
- Яна, ты слышишь? Давай сюда свою зубную щетку!
- Ма, я еще умываться вечером буду!
- А бутерброды? – вставила Анна Андреевна.
- Ну бабушка! – возопила вконец задерганная Яна.
- Что «бабушка»? Проголодаешься – еще меня вспомнишь!
Яна по опыту знала: уж если бабушка так говорит – вспомнит. Обязательно.
- Слушай, - возмутилась мама. – Кому это, в конце концов, нужно – нам или тебе?
- Что, нельзя человеку уединиться на минуту?! А может, у меня духовный кризис…
- Вот соберемся – тогда и уединяйся, сколько хочешь! Всему свое вре… да, и куртку теплую найди.
Яна вздохнула: «значит, нельзя…» и поплелась искать куртку.
*
В белом облегающем комбинезоне, стоя в красных огненных отблесках, она ждала его. С тонким черным клинком в опущенной руке смотрела, как он подходит. Он был спокоен, а она улыбалась.
Он ударил, она отклонилась назад и в сторону, оказалась сбоку. Он разгадал хитрость и парировал, после чего оба опять замерли, изучая друг друга. Йеннифэр спружинила ногами и взлетела на крайний из длинных столов. Он последовал за ней почти синхронно, но когда он коснулся дерева, она была уже на другом столе.
Они встретились, сшиблись и продолжили гонку, раскачивая столы и опрокидывая стулья.
Йен с разбегу воткнула в крышку стола острие и, удерживаясь на нем, как прыгун на шесте, в развороте назад пнула его каблуком. Он слетел со стола, она встала на ноги – и проткнутая столешница раскололась под ней. Йен с грохотом приземлилась в груду обломков и щепок.
Над собой она увидела высокую темную фигуру, и сердце у нее упало.
- Ой… - сконфуженно шепнула она, поднимаясь и отряхиваясь.
Выражение лица рыжего маршала-распорядителя праздника ничего хорошего драчунам не сулило.
- Та-ак… - Замечательное начало! – Мне сказать, или это все равно бесполезно?
Ну, что тут скажешь?
- Ну, э… Хуго, мы тут… э…
- Нет, я привык, что, когда ответственные существа стараются организовать все на высшем уровне, всегда находятся такие вот… самураи долбанные…
Партнер Йен тоже поднялся и скромно стоял в тенечке. Яна с завистью косилась на него. Ну ничего, когда Хуго обработает ее, достанется и ему.
- …Но я не могу понять, как могли – КАК могли вы вдвоем столько успеть???
Йен оглянулась на место побоища. М-да… наш пострел везде поспел.
-…сломали стол, два стула, два тренировочных меча, - маршал-распорядитель продолжал вдохновенно перечислять ее прегрешения, - истоптали все столы, кроме того…
- Хуго, я все исправлю, не нуди только! – Йен повела рукой, и разломанная мебель встала на место, абсолютно целая.
Маршал прошел вдоль столов, водя пальцем по блестящим новеньким столешницам и ворча: «А пыль кто стирать будет?» Йен фыркнула и мановением руки вернула комбинезону первозданную белизну.
*
На вокзале все было, как обычно: люди толпились, переминались, щелкали семечки, жевали, гудели, как пчелы. Прибытию Яны со товарищи и с грузными тяжелыми сумками никто особо не обрадовался.
- Ну что, - волновалась мама, - где здесь наш поезд? Не опоздали?
- Не пришел еще, - спокойно ответила бабушка.
Яна расслабилась и потянула носом воздух, в последний раз наслаждаясь летним ветерком – родным и дружеским. Ее выбившиеся из косы пряди трепетали у висков и  отливали золотом. Она щурилась на нежаркое уже солнце.
На вокзале они отыскали относительно чистое место, чтобы свалить сумки. Яна оперлась локтями о колени, а подбородком – о ладони и отрешенно наблюдала за комаром, бившимся в бледно светящееся табло. Вокруг шаркали ногами, курили; кто-то на что-то жаловался, кто-то что-то тихо обсуждал. Яна легко соскользнула в сумерки человеческого мира, где в густом омуте реальности плыли, как сомнамбулы, людские жизни.
Комар все бился о стекло и тоскливо звенел своим жалобным голосом…
И Яна дремала…
А потом пришел поезд, и она заснула в вагоне, а в открытое окно на нее, помаргивая звездами, глядела ночь.
*
Устроившись среди травяных кочек, Йеннифэр отдыхала, лежа на земле.
- А здорово Хуго тебя, а? – с ветки прямо над ней свесился Вэл. На оттененном черными волосами лице углями горят глаза, открытой раной алеют насмешливо изогнутые губы. Йен считала его дьявольски красивым. И немножко похожим на вампира.
Но он не вампир. На самом деле все гораздо хуже…
- Не будешь больше драться?
- Уж не ты ли хочешь со мной сразиться? – лениво потянулась она. Вэл – отличный боец, скорее всего, он всыплет ей по первое число, но пофехтовать с ним все равно было бы весело.
Она лежала, глядя в маленькое бездонное окошко в лесном пологе, полное звезд. Вокруг бурлили страсти, вокруг предавались развлечениям – от самых невинных до извращенных. А она, уже немного усталая, была счастлива тем, что может в любой миг встать и взять любое. Но не сейчас, сейчас ей лень, попозже…
Кто-то наклонился над ней, закрыв ее звезды.
- Вэл? – спросила она.
- Нет, - ответили ей звучным баритоном.
- О… - она пропела его имя с томной издевкой, вытягивая первый гласный. – Наш вождь краснорожих! Ну, и чего тебе надобно?
- Тебя.
- Ха!
- Мне нравится твоя наглость, - пока он соблюдал дистанцию, лаская ее только взглядом.
- Да?.. – ее губы приоткрылись.
- Да, колдунья. Не боишься? Моя любовь причиняет боль.
- Боюсь? – она встала на колени и придвинулась к нему. – Да нет…
Она дышала все глубже, прикрыв глаза и откинув голову. Ее ресницы дрожали. Он глухо зарычал и сгреб ее в объятия…
Полыхнула молния, от удара грома, казалось, раскололся сам Аэр. Краснокожего отбросило, и он, ругаясь, впечатался в землю шагах в пяти от хохочущей волшебницы.
- Боль? Ха! Ты это имел в виду?
- Стерва… - удовлетворенно прокомментировал Вэл.
*
В Москве даже с небольшой высоты все казалось маленьким.
Из огромного окна гостиницы хорошо было смотреть на ночной город. Яна чуть растворила створки, подставляя себя прохладным ласкам воздуха. Черный шелковый халатик трепетал, щекоча тело. Лиловые сумерки плыли над морем огней. Яне захотелось взвыть от радости и распирающей энергии, ввинтиться в темное небо и пущенной стрелой промчаться над Москвой. Она набрала в грудь воздуха, готовая выпустить крик, сбросила халат и встала на подоконник. Напитанное силой и весельем тело было легким и горячим…
- Йен! – укоризненно окликнула ее Лютиэнь.
- А?..
- Притуши ауру, - черноволосая эльфийка сидела на роскошной широченной кровати и созерцала дрейфующие по телеэкрану помехи. – Телевизор тебя не выносит.
Яна соскочила с подоконника.
- А что смотришь?
- «Без башни»… тьфу, то есть «Две башни».
- Что, уже показывают?! – Яна вспрыгнула на кровать; Лютиэнь подбросило. – Ух ты…
На тумбочке с Яниной стороны тлела ароматическая палочка; тонкая струйка дыма потянулась к окну, источая легкий запах ванили. Девушки погасили все лампы и притихли,