Друг пеликана

спокойно набить ею там свои горловые мешки.
  Фостер присмотрелся - все пеликаны-охотники были довольно крупноваты и имели на рыхлом оперении бело-розовую окраску, которая на солнце переливалась легким золотистым оттенком. Их розовые хохолки, похожие издалека на своеобразные короны немного сдвинутые на затылок, и довольно длинные ярко-желтые клювы с такими же желтыми большими горловыми мешками, не оставили у него сомнений в том, что это были все самцы - самки, следящие за этой охотой у камышовых берегов, не были такими большими и не имели яркого окраса.
  Бросив взор в сторону темно-изумрудных берегов, Фостер заметил, что возле одной группы самок стоят и несколько молодых пеликанов-самцов. Он догадался об их "молодости" по серому и вовсе грязно-бурому цвету оперения, ибо молодые пернатые этого вида птиц всегда имели невзрачные цвета.
  В этот момент красивые пеликаны-самцы, которые были очень неуклюжими на суше, но в воде и воздухе всегда очень быстры, все-таки взбудоражив шумом рыбу в пруду, стали медленно подплывать к берегу сужая полукруг, этим практически не оставляя той никаких шансов на спасение. Прошло всего пару минут и... крупные бело-розовые пернатые, словно решив вдруг умыться, начали поочередно запускать свои хохлатые головы в воду, под которой, раскрывая свои горловые мешки, стали пытаться зачерпнуть ими как можно больше рыбы. Первые из них, кто поднял свою голову из воды и стал ею мотать из стороны в сторону, словно категорически отказываясь от чего-то, на самом деле уже ухватили улов и просто так отцеживали воду из горлового мешка (в котором она набивалась аж до пяти литров!), оставляя себе только рыбу. Хватая добычу, одни из пеликанов-охотников стали тут-же заглатывать её, другие, держа ещё живую болтающуюся в горловых мешках, сразу поплыли к берегу, дабы поделиться со своей самкой и потомством, и лишь несколько дальновидных эгоистов оставили себе на запас.
  Эта стремительно начавшаяся коллективная охота, сплотившая птиц ради добычи пищи (второй раз их сплачивало только строительство гнезд для потомства), также быстро и кончилась, продлившись всего несколько минут - пеликаны снова разбрелись по пруду кто куда, непринужденно сортируясь в зависимости от того, кто принадлежал к одиноким-охотникам или к семьянинам.
  Те из находящихся в королевском парке людей, которые успели запечатлеть произошедшее на фотокамеры, бурно ликовали от такой удачи, остальные же ещё просто находились под сильным впечатлением.
  Джеймс Фостер, благодаря своему хобби давно став эрудированным человеком, знал, что каждый из этих крупных пернатых мог съесть до килограмма рыбы в день. Он сам наблюдал, как они совместно строят гнезда в прибрежных кустах, но тоже, как и большинство людей только сейчас впервые увидел их коллективную охоту!
  "Да, это был просто какой-то "блицкриг" на всю рыбу в пруде! - пораженно подумал старик, следя за удачливыми пернатыми охотниками. - Молодцы! Чего только не сделаешь ради пропитания! Хотя чего тут удивляться? Этим розовым пеликанам, как и многим остальным из их вида, достаточно тяжело добывать пищу. Ведь они, обладая легкими перьями, могут лишь запускать под воду лишь голову, и надеяться только на то, что в горловой мешок попадет побольше рыбы. Но видимо надежды эти не слишком оправдываются, раз они решили теперь разработать совместную стратегию охоты! Ведь из семи видов этих пернатых, только американский способен полностью уходить под воду, ныряя в неё сразу с воздуха! Только американскому это дано, остальные же выкручиваются в этой жизни как могут!"
  Он с добродушной улыбкой посмотрел на тех розовых пеликанов, которые уже кормили птенцов, из мешков выбрасывая рыбу к ним прямо в гнезда!  
  "Всё же интересные птицы, приятно их стало видеть в Сент-Джеймс-парке, - смотря на пернатых, продолжал размышлять Джеймс Фостер, снова позабыв о газете. - У мусульман они считаются священными, ибо какой-то пеликан, помогал строить храм в Мекке, нося строителям в горловом мешке камни. Да и в польском шляхетском гербе тоже изображен пеликан. В Скандинавии он всегда оставался и остается эмблемой донорства. Сейчас же довольно модно стало изображать этих птиц в гербах различных просветительских учреждений. А в Средние века они довольно долго считались символом самоотверженной любви - почему-то тогда считали, что пеликаны кормят птенцов своей плотью! Да, почему-то так считалось тогда. Поэтому, в каком то смысле и для нас, христиан, они тоже священны".
  Размышляя, Фостер с интересом стал следить и за пеликанами-эгоистами, теми, которые не с кем не поделились своим уловом – выйдя вразвалочку на берег, они, подставляя сушиться намокшие перья летнему солнцу, стали искусно выжимать из крыльев воду своими длинными клювами!
  Следя за этим интересным действом забавных пернатых, старика снова что-то заставило бросить свой взор на пруд и... он увидел что там, на середину выплыл тот пеликан, который хоть и не участвовал в произошедшей совместной охоте, но своим нестандартным поведением давно был уже известен не только завсегдатаями Сент-Джеймс-парка, но и многим работникам ближайших лондонских зоопарков!
  Фостер в первый миг даже не поверил глазам, что это был именно тот пеликан, однако, вскоре у него не осталось никаких сомнений, ибо спутать этого пернатого с остальными было просто невозможно.
  - А вот и он, наша знаменитость – Pelecanus crispus, - только и проговорил про себя старик, напрягая своё уже далеко не зоркое зрение. - Наш кудрявый пеликан.
  Хоть пеликан находился довольно далеко, любой пытливый наблюдатель смог бы различить, что это был самый большой пернатый этого парка, ибо в отличие от остальных своих сородичей имевших 120-150 см длины тела, этот был не менее 180 см! Грозность его размеру придавал и полуметровый клюв с большим оранжевым мешком! Однако, при всем своем солидно-внушительном виде, он имел довольно смешной кудрявый хохолок, который был небрежно растрепан будто у небрежного человека давно не посещавшего парикмахера!
  Беспечно сложив свою лохматую голову на спине формой буквы S, этот кудрявый пеликан, словно своеобразный бело-серебристый корабль медленно и чинно рассекал водную гладь на середине пруда.
  Неотрывно смотря на крупного гордеца, Джеймс Фостер вновь поразился тому, что только этот пеликан осмеливается не только вероломными приставаниями брать у посетителей парка что-нибудь съестное, но и в отличие от добросовестной охоты сородичей, в наглую крадет уже пойманную рыбу из зоопарков у других своих пернатых собратьев, дельфинов и морских котиков!
  Думая об этом, Фостер заметил, что возле кудрявого пеликана плавает ещё и какая-то небольшая темно-коричневая уточка, которая явно заигрывала с ним, ибо не только быстро плавала вокруг него, но и играючи шевеля хвостиком, черпала клювиком воду, брызжа ею несколькими каплями на пернатого! Казалось меланхоличный гордец не обращает никакого внимания на мелкую задиру, как вдруг, всего лишь на долю секунды, огромный клюв его широко раскрывается и... он ловит её сначала в свой мешок, а через иную секунду, опрокинув свою кудрявую голову назад, лихо заглатывает, не уступая в этом деле какому-нибудь удаву!
  Глаза Фостера просто расширяются от изумления! Он просто в шоке, ибо только что этот пеликан сделал новую непредсказуемость - пока остальные гонялись за речной рыбой, он просто съел пернатого поменьше! Фостер даже протер очки, снова присмотрелся, но факт был фактом, рядом с пернатым небыло уточки, а его горловой мешок был снова сдут – кудрявый пеликан все-же сожрал мелкую птицу!
  Это заметили и какие-то туристы из Японии (с покрытыми головами светло-серыми панамами-мисками, одетые в синие рубахи и шорты цвета хаки), которые сразу же возбужденно что-то затараторили по-японски, и Фостер окончательно понял, что произошедшее ему не привиделось. Однако сей факт ему показался просто неслыханным - он знал, что где-то произошел случай, когда пеликан по-ошибке съел голубя, но чтобы кто-то из них проглотил средь бела дня и утку, это было что-то новое!
  В этот момент, кудрявый гигант, словно пробудившись от "дремоты" своей внезапной "трапезой", расправил огромные крылья, разминаясь, немного подвигал ими, и явно собираясь взлететь начал разбегаться по воде. Умело опираясь серебристыми широкими ластами о водную гладь, он пробежал по ней как посуху около десятка метров и легко взмыл в воздух. Свободно воспарив в пространство,  он сделал один большой круг над прудом, стремительной тенью пронесшись над отдыхающими розовыми пеликанами, и покинул приделы королевского парка - видимо утка только разогрела в нем аппетит, и он как обычно полетел за провиантом в ближайший зоопарк!
  "Действительно какой-то ненормальный пеликан!" - только и поразился Фостер.
  Ошеломленный, он вновь взялся за "Дейли Телеграф", однако произошедшее так взбудоражило его, что он никак не мог сосредоточиться на своем хобби. Перед глазами, словно в очень замедленной съемке ещё стояла картина, в которой кудрявый пеликан лихо проглатывал уточку. От неё в его мыслях воцарился настоящий хаос, а уже не молодые руки предательски задрожали в невольном волнении.    
                                                        (Май-Июль. 2011 г.)