Утро. Мороз под тридцать градусов. Метель прекратилась, но снег все еще падал, закрывая остатки голой , замерзшей земли и скрывал пепел, что остался от птиц. Немного истлевших, черных вещей, кучкой валялись у ног Жана. Остатки заброшенного монастыря, окрасились в розово-оранжевый цвет – солнце сегодня было щедрым, но не дарило тепла, тут и удивляться нечему, январь. Золотые маковки куполов выделялись на общем фоне разрухи, особенно жилой части, от которой осталось всего полторы стены. Колокол прозвучал еще один раз, но не этого собора, другого, который был жив и собрал людей на молитву. Тут же все умерло. Кладбищенские плиты, приподнявшись над землей заснеженной моросью уже не намекали, а явно кричали об этом. И на одной из плит лежала девушка. Совсем бледная и раздетая до одной льняной рубахи. Посиневшие стопы ног и кисти рук. Белесые губы были приоткрыты, а ресницы покрылись инеем. Ее рыжие, как мандарин, волосы, сегодня напоминали лучи солнца, упавшего на снег. Жан сжал кулаки и медленно повернул голову. Стопор. У него был шок от увиденного, минутный, но этого было достаточно, чтобы упустить момент и дать возможность сыну первому заметить ее бездыханность и…
От Вел исходило сияние, совсем небольшое, золотисто-голубое, повисшее над ней всего на несколько сантиметров. Эд, в ужасе замер, у него подкосились ноги, застучало в висках. Дотронувшись рукой холодной земли, сгреб снег и протер им лицо. Выпрямился, собрав всю свою волю. Минута. Все это заняло минуту, всего шестьдесят секунд, а Эдгару показалось, что вся его жизнь пронеслась перед глазами. Стоя в одной рубашке, с закатанными рукавами, он не чувствовал свирепого мороза, ледяной холод охватил его сердце и подбирался к разуму. А он стоял, не в силах сделать последние шаги, чтобы приблизится к единственно любимой женщине на всей земле. Сияние начало отделяться от Вел и подниматься вверх.
- Нет! – заорал он, надрывая связки. – Нет! Вел! Нет! - подскочил к ней, сметая остатки света, подхватил на руки охладевшее тело. - Вел!- рыдание вырывалось из груди всхлипами, разрывая слова, - не уходи! Не оставляй меня!... Любовь моя!... Не смей!... Ты не можешь! Ты не можешь меня бросить!.... Ты должна жить! – сжимая ее в своих объятьях, упал на колени, раскачиваясь. Слезы падали на ее лицо и становились льдинками.
Светящаяся субстанция окутала их, и Эд прочувствовал тепло, слабое, едва ощутимое на январском морозе. – Вел… – хрипел он сорвавшимся голосом, считая, что это ее душа окутала его. – Вел…
Субстанция отделилась от них, у ее изголовья, стоял то ли Ангел, то ли Душа.
Эд поднял глаза к этому светящемуся образу, он был ярок, но Эд уже не слышал своей боли, даже в глазах.
- Ты не Вел… – прошептал он, уловив знакомый взгляд - на него явно смотрела их Леночка -Лера. Сияние колыхнулось, очертания изменились, ему показалась, что это уже Ев. Лик света опять изменился и снова черты были знакомы, но он уже не гадал, он наблюдал за происходящим. Прозрачная рука потянулась к голове Вел. Маленькая, голубая искорка упала на лоб, еще две спустились к глазам. «Рука» двинулась к губам, затем к ее сердцу, оставляя искрящийся след. Задержалась, проникая в глубь сознания Эдгара и понеслась ввысь.
Утро завладело землей, сменяя мрак. Эд бежал к машине, крепко прижимая тело жены к себе. Где-то внутри, совсем слабо, еще трепетался кусочек жизни. Эд уложил ее на заднее сидение и стал растирать водкой, которую отец прихватил на всякий случай.
Губы жены, уже синие и потрескавшиеся, зашевелились, Эд опустил к ней голову.
- Пить! – простонала она, - пить!
Эд , нервно дрожа, стараясь не разлить ни капли, всунул в карман сидения бутылку и взяв воду, смазал ей губы. Его замерзшие пальцы ощутили ее ранки и мозг его заработал с новой силой. Влил глоточек, через время еще и еще.
Жан выпрямился, жадно вдохнул морозный воздух. Черная надгробная плита еще хранила очертание Валери. Разбросав ногой пепел сгоревшего черного волхва, дал себе минуту отдышаться от этой непростой, визуальной борьбы. Понимая, что теряет время, принялся усердно втаптывать пепел в снег, чтобы по весне земля приняла его, а не еще, некто «грамотный», смог на нем творить свои черные дела. Топтал усердно, дела все больше и больше круги, уже зная, что сын занялся Вел. Минуту-вторую продержится.
У грязной стены бывшего монастыря нечто возвышалось над землей и это нечто привлекло внимание Жана. Он приблизился, разглядел человека на коленях. Решительно подошел и развернул. Глаза Ольги его не видели, они стали практически матовыми, даже зрачок потерял свой цвет. Жан тряхнул ее за плечи, подняв над землей, ноги болтались:
- Как ты могла….? – прошептал он. Голова матери качнулась как у куклы. – Зачем? – встряхнул он ее еще раз. Ольга пришла в себя, Жан отдернул руки, та упала. Поднялась, струсила подол юбки:
- Я спасала внука. – не поднимая лица к Жану ответила она.
- Нет. – замотал Жан головой. – Ты свихнулась. Очнись! Ты только что, чуть не убила, ни в чем не повинных детей. – сжал пальцы на ее запястье. - Идем! Я хочу, чтобы ты посмотрела на свои деяния. Чтобы ты глянула в глаза внуку, а затем Вилен. Мать! – мучительный хрип и его лицо исказилось в болезненной ухмылке. - Хранительница Рода!
- Я останусь здесь. – Ольга сбросила его руки, голос стал категоричным. Она даже не пыталась пояснить, не то что бы молить прощение. – Мне надо побыть еще здесь.
Жан не унимался, силой подвел к плите:
- Сколько ты ее держала на ней?
- С 23:45 вчерашнего вечера.
- Боже мой… На улице январь. За двадцать днем!... Как ты могла, как?
- Я знала, что все будет хорошо! – развернулась и пошла прочь.
Жан лишь глянул ей в след, быстрым шагом пошел к машине:
- Как она? – шепотом спросил он у сына.
- Очень плохо. Слава Богу, жива! Поехали, отец, гони!
- Держи! – прежде чем завести мотор, Жан подал серебряный флакон. - Капни ей и глотни сам. Этим мы вылечили Ви, так что уверен, поможет. - Эд смазал жене губы и сделал небольшой глоток.
- Лучше влей немного, чтобы эликсир попал в кровь. – поглядывая в зеркало, посоветовал Жан, буксуя, но старательно выводя машину на трассу, - и грей ее. – уставившись на дорогу продолжал говорить самому себе, не заботясь, слышит его сын или нет.- Чем все это закончиться? Что сказать Ев и как смотреть в глаза Ви? Чем замаливать содеянное у Вел? Разве такую жизнь я им обещал?...
- Это была Ольга?! – не спросил, утвердил свои предположения Эд.
- Ольга. – кивнул Жан и побоялся оторвать взгляд от дороги, чтобы не встретиться с глазами сына.
- И ты ее отпустил.
- Я знаю где она.
- Разве?
- В монастыре. И наш с ней разговор не окончен! – ударил ладонью по рулю, издал стон и добавил: - Сейчас бы она была лишней. – Жан оглянулся на них.
- Смотри на дорогу! – ответил Эд, закрыл глаза, заглядывая себе в душу. - Я не смогу ее простить.
- Сможешь! По крайне мере, она делала, по ее мнению, все чтобы спасти вас. – его слова и мысли сильно отличались друг от друга. Обгоняя очередную машину, Жан позвонил домой.
*****
- Мам. Вел жива? – забравшись в угол большого дивана, с поджатыми к груди коленками и не покидая его практически сутки, Ев подала голос, как только Виен переговорила с мужем.
- Жива, но очень слаба.
- Простите ли вы мня? – расплакалась Ев. – Я не знаю, что со мной было.
- Это была не ты, милая. – обнял ее Дэн, - мы все знаем, какая ты на самом деле.
- Мам! – всхлипывала Ев, но уже не плакала: - Можно мы дождемся их, а потом уедем? – она всегда было спокойней в его объятьях. – Вел может понадобиться моя кровь.
- Ев, что за вопрос? – Виен не подвинулась, лишь взяла руку дочери: - Вы очень нужны, особенно сейчас.
В комнату вбежала девочка, сияя и смеясь:
- Смотрите, как я умею! – стала на одну ножку, сделала ласточку, а затем покружилась. – Я балерина!
- Настоящая! – прижала к себе девчушку Ев, - идем, поиграешь с моей большой кошкой.
- У тебя есть кошка?
- Есть, большая белая кошка, возможно кот, я не разобралась, спит у моей кровати, но ты можешь приходить и играть. А Чери ты видела, серую кошечку, с маленькими, опущенными ушками, королеву всех кошек?
- Нет! Я была умницей, сидела тихо, никуда не бегала, не заглядывала. А они скоро приедут?
- Скоро, теперь совсем скоро!
****
Машина неслась на предельной скорости, визжа на поворотах, поднимая ворох снега, вводя в шок встречных водителей.
- Может, все таки, в больницу? – уже у границы подал голос Жан.
- И что мы скажем? Это моя жена. Ее похитила моя бабушка и держала всю ночь, на морозе, на надгробной, мраморной плите? Нас всех определят в психушку, как минимум! Дэн спасет ее! Гони, отец, пожалуйста, гони! – Эд достал мобильный, набрал брата и очень долго с ним говорил.
Мимо мелькали пейзажи, города…
- Что это было? – Спросил постовой у напарника. – Это была машина? – он крутил радар, на котором ничего не было. – Неужели опять батарейка села? Блин! Только же заменил.
- Я ничего не видел. – напарник вышел на трассу, та была пуста. – Может показалось?
- Еще скажи НЛО пронеслось. Пить меньше надо!
- Так холодно….
****
Жан увидел пограничный пост, сбросил скорость, до допустимого минимума. Впереди была пробка из нескольких машин. Собрав все свои силы, которые еще остались в нем, для внутренних способностей, Жан открыл окно и искал свободные «уши», посылая внушение: « Везут тяжелобольного! Срочно пропустить! Везут тяжелобольного!...» Подъезжая все ближе и ближе, объезжая вереницу машин в очереди, Жан не переставал повторять одно и тоже.
- Это у вас тяжелобольной?! – подбежал к ним молоденький пограничник: - Нас предупредили. Документы, пожалуйста! - Жан протянул всего лишь два паспорта, забыв уточнить у сына есть ли с собой документы Вел, но пограничник не взял даже их.- Проезжайте!
Скрывшись с поля зрения границы Жан опять надавил педаль газа…
****
В доме забегали готовясь к приезду Вел. Приготовили комнаты, в пустующем правом крыле первого этажа, под мед. кабинет и палату. Дэн вызвал медиков. Евгенией полностью овладела Лера и не отпускала от себя ни на шаг, да и та не стремилась уйти, пытаясь быть полезной хоть в чем-то. Все суетились и каждый, сосредоточенно ждал.
Машина, сигналя, влетела в поместье. Эд взял жену на руки, внес в дом, положил на кровать и почувствовав на плече руку брата, обессилено вышел, сел на диван и вырубился.
- Пусть поспит, - сказал Дэн, - не будет мешать причитаниями. – закрыл дверь и занялся Валери. Ев опять уселась в уголку, переложив заботу о малышке на Катерину. Виен присела рядом, перед этим укрыв Эда теплым пледом. Появился Жан, вымотанный, но больше сгорающий от стыда перед женщинами.
- Ни чего не говори сейчас, пожалуйста! – подняла руку Виен, словно отгораживаясь от его слов. - У нас еще будет время, очень много времени. Два часа просто помолчи, или поспи. Это важнее. – посмотрела в глаза и кивнула, утверждая свои слова.
