Марин день скоро" - вдруг всплыло из памяти.
Дальше все пошло своим чередом: дом - работа - дом. Во вторник задождивело и мелкий дождь с кратковременными перерывами лил до самой субботы и только в воскресенье снова выглянуло солнце. По привычке встал рано, умылся, равнодушно посмотрел телевизор и вышел во двор. Возле нашего подъезда, в тени деревьев с незапямятных времен стоит деревянный стол с двумя лавками, за которым издревле мужики по вечерам "забивают козла", но сейчас, ранним утром, этот доминошный колизей был пуст. Сел на лавочку, так, чтобы красное утреннее солнце не слепило глаза, достал пачку сигарет и закурил. Дом еще спал, все вокруг было тихо и спокойно. Из соседнего подъезда вдруг вышел Колек, сосед мой по балкону, забулдышка и недотепа, но с гонором, как и всякий уважающий себя начинающий алкоголик. Засеменил мелкими быстрыми шагами, как ходят обычно по утрам похмеляющиеся граждане, на ходу махнул мне рукой.
- Ты куда в такую рань?
- Дела государственной важности, - он вымученно улыбнулся и продолжил путь к ближайшему круглосуточному ларьку.
- Понятно.
До сих пор не знаю как относиться к таким людям. Вроде бы и жалко их, но с другой стороны они уже далеко не дети - надо ж как-то взрослеть. Снова глубоко затянулся и чуть не задохнулся от дыма - напротив меня сидела старуха, та самая, что всегда сидела на пеньке недалеко от моей работы и которая...умерла. Нет, ни холода замогильного, ни запаха серы, ни еще чего-либо подобного не было, просто напротив сидел умерший человек и смотрел на меня в упор.
- Девять дней, - она, извиняясь, развела руками, - ничего не попишешь. Ты как?
- Нормально, - ответил я первое, что пришло в голову.
- Это хорошо, - старуха, щурясь, посмотрела на солнце, встающее из-за крыш и постепенно набирающее силу, и утвердительно продолжила, - Да, действительно хорошо!
На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Наконец она снова повернулась ко мне и кивнула в сторону прошедшего некоторое время назад соседа:
- Что о нем думаешь?
- Да ничего, - пожал я плечами.
- Как это - "ничего"? - передразнила меня она, - а ты попробуй!
И тут вдруг у меня перед глазами стали появляться словно бы какие-то картинки из чьей-то минувшей жизни, сменявшие одна другую сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей, как в каком-то калейдоскопе. Вот маленький мальчик Коля сидит на руках у родителей и недоверчиво смотрит в объектив фотоаппарата, вот он посреди первоклассников в школьной форме и с портфелем за спиной, вот он принимает присягу с автоматом в руках, вот свадьба и рождение сына, а вот на рыбалке с друзьями, вот на чьем-то дне рождения. Человек на фотографиях все больше становится похож на моего соседа и все чаще и чаще стакан появляется в его правой руке, жизнь сужается до размера стола, уставленного бутылками и какими-то салатами, вот развод, лишение родительских прав, принудительное лечение от алкоголизма и наконец похороны двадцать девятого сентября две тысячи двенадцатого года, то есть через два месяца. Фотографии закончились. Я вопросительно посмотрел на старуху:
- Точно через два месяца?
- Точнее не бывает, - она утвердительно кивнула головой.
- И что теперь делать? - растерялся я.
- Не знаю, тебе решать.
Она снова прищурясь уставилась на солнце и от удовольствия даже смешно втянула голову в плечи:
- Ну правда же хорошо? А?
Я машинально посмотрел на свет, зрачки заслепило и когда я, проморгавшись, открыл глаза, старухи уже не было. У кого-то на кухне заиграло радио, где-то хлопнула дверь и послышались приглушенные голоса - дом медленно просыпался. Наискосок через весь двор своей танцующей походкой возвращался Коля. " Два месяца" - промелькнуло снова в голове, пока сосед загадочно улыбаясь подходил к столику, торжественно поставил передо мной булькающий целлофановый пакет и победоносно произрек:
- Вздрогнем?
Воистину, если большие знания порождают печали, то глупость - мать радости. Я глядел на него, внутренне продолжая решать для себя, какие же слова будут нужны мне сейчас и наконец cказал ему:
- Колек, разговор есть...
От неожиданности он растерялся, подался вперед и почему-то открыл рот. Я посмотрел ему прямо в глаза, как смотрела на меня старуха девять дней назад, вспомнив это - улыбнулся:
- А вот это ты брось...
