отвечал, даже мне, потоком отборной ругани, или пожеланием «не быстро» катиться куда подальше, но тут появился рядом со своей воспитательницей мгновенно. У него на руках сидела маленькая очаровательная девочка с курчавыми черными волосами и огромными, широко раскрытыми глазами.
- Здравствуйте, Вельзевул, здравствуйте – обратился Мефистофель к женщине с непривычной мягкостью в голосе. – Вот и мы. – Мефистофель так тепло улыбался, глядя на женщину, что я чуть не фыркнул, но вовремя сдержался.
- Ваше Величество, вот ваше дочь – сказала женщина и взяла девочку, а потом обратилась к ней – Астарх, ты ведешь себя некрасиво, нужно поздороваться! – девочка перевела на меня свои большие глаза, и я отметил, что в них, как и в моих, нет зрачков. Какое-то время она пристально разглядывала меня, а потом произнесла чистым голосом, без детской картавости:
- Здравствуйте. А кто вы? Я вас не знаю. – Я не мог не улыбнуться, а поулыбавшись какое-то время, громко расхохотался. Однако женщина, имя которой мне до сих пор не было известно, сердито обратилась к девочке:
- Астарх! Я тебе сколько раз говорила: убери этот приказной тон!
- Извините – девочка опустила голову в чистосердечном раскаянии. Однако я должен был подумать, к тому же мне надоела почти немая сцена, и я знаком показал, что узнал все, что мне было нужно и хочу остаться один.
- Мефистофель! Задержись!
- Хорошо, - ответил дух, и остался на месте, в то время как женщина с ребенком растворились в воздухе.
- Ну что, Мефистофель, как вижу, о девочке заботятся…
- Еще бы! Эта женщина сделает из нее достойную жительницу Ада.
- Нет! Я хочу сказать тебе, что отныне эта девочка и ее воспитательница будут жить в замке, потому что я хочу сделать ее наследницей престола.
- ?
- Не удивляйся. Она – моя единственная дочь, кроме того, я не женюсь, значит, других детей у меня не будет, и… - я развел руками.
- Нет! – громко и твердо сказал Мефистофель.
- Что нет?
- Вельзевул, вы хотите сделать наследницей престола девочку, чья мать вам не известна? Я раскрою вам глаза! – Мефистофель говорил быстро и отрывисто. Всегдашнее его спокойствие исчезло. Глаза его горели огнем. – Ее мать была некогда очень невинной девушкой, и, как это бывает, стала очень порочной женщиной. Ее мать сидела в тюрьме, она воровка, мошенница, Вельзевул, подумайте… - Мефистофель махнул рукой, и в воздухе возникло усталое злое лицо отчаявшейся женщины. – Она сошла с ума в тридцать четыре года! Гены – страшная вещь! Подумайте, Вельзевул!
- Мефистофель. Я уверен. Все будет отлично.
- Но учтите, Вельзевул, я вас предупредил… Что-то еще будет… Не надо… - Я отвел глаза, но своего намеренья не изменил.
***
Однако Мефистофель тревожился напрасно. Юная Астарх росла быстро, училась прилежно, но Мефистофеля это не успокоило. Он отказался учить ее магии и даже ее основам, оправдав свой отказ словами: "Это надо найти самому, а не получить от другого".
День рождение девочки – тридцать первое октября, праздновал весь Ад. Да что Ад - даже люди, называющие этот день Праздником нечистой силы, устраивали торжество.
Астарх же к этому празднеству относилась спокойно, предпочитая учиться, а не веселиться. Ее воспитательница, чье имя я так и не узнал (как сказал мне Мефистофель – у нее просто не было имени), жила в замке, строго следя за поведением и манерами девочки.
Однако чем старше становилась Астарх, чем больше узнавала, тем хуже становилось мне. Бывали моменты, когда я хотел вскочить, как всегда, и побежать, но не мог, чувствуя боль в каждом суставе. Порой я забывал, что делал десять минут назад, а иногда дыхание сбивалось, и вместо ровного, такого привычного для меня, появлялся хрип. Между тем как Мефистофель не менялся, и только его умное лицо изредка принимало озабоченное выражение.
Однажды, сидя за бумагами, я почувствовал, как слезятся глаза. Я испугался и произнес, сам не понимая зачем:
- Мефистофель.
- Да, Вельзевул. – Мефистофель появился перед моим столом.
- Мефистофель, послушай, я не понимаю, что со мной, я иногда чувствую…
- Вельзевул, сколько вам лет? – спросил Мефистофель, не дослушав меня.
- Уже около тысячи – сказал я, и понял, на что намекает дух.
- Разве вы не знали, что правитель Ада не бессмертен?
- Знал – прошептал я. – Но я не хочу умирать! Я хочу править Адом!
- Вельзевул, смерть вам известна, ведь так? Она не несет ни боли, ни страха…
- Мефистофель, а ты?
- Я дух, и потому бессмертен. Только правитель Ада смертен, это закон.
- Да… так это приближение смерти? – Мефистофель наклонил голову.
- Но, во всяком случае, я со спокойной душой оставлю престол Астарх и надеюсь, что ты не оставишь ее одну?
- На все воля Провидения, но если я смогу, то помогу ей. – Ответил Мефистофель, а потом прошептал – если не будет поздно. - Но меня не устроил такой ответ.
- Поклянись, что не бросишь ее одну, поможешь ей взять в руки управление Адом, не допустишь мятежа?
- Вельзевул, вы знаете, что клятва – это слишком громкое слово. Достаточно будет того, что я пообещаю вам не оставлять ее, но только в том случае, если это будет угодно Провидению. Если же Провидение, чью волю я всегда принимаю смиренно, если Провидение не захочет, что бы я остался рядом с ней, тогда…
- Хорошо. И еще, как ты считаешь, когда я умру? – спросил я, с некоторым трепетом, боясь услышать ответ, и все же желая получить его.
- Я не могу предсказывать будущее, но кое-что мне известно: это случится скоро. Я не знаю, какая сила нанесет по вам удар, но он будет роковым. – Я кивнул.
- И так, поговорили о будущем, теперь о делах.
- Я к вашим услугам – наклонил голову Мефистофель.
- Мне нужно, что бы ты проверил Огненную Тюрьму. Только как следует, с осмотром всех камер, с проверкой всей документации и бухгалтерии.
- Хорошо. Когда вам будет угодно, что бы я туда отправился?
- Чем раньше начнешь, тем раньше закончишь, так?
- Тогда я отбуду туда немедленно. Это все?
- Все. Мефистофель… - сказал я. А потом добавил – А что, если я умру, так и не увидев тебя еще раз?
- Я сомневаюсь в этом, но если вас это тревожит…
- Да. Я хочу попрощаться с тобой, ведь ты – мой единственный друг. Прощай.
- Прощайте…
- Нет, скажи мне "Ты".
- Пусть будет по-твоему, Вельзевул. Прощай. – Мефистофель улыбнулся, протянул руку, положил мне на плечо, и… исчез.
***
Не от лица Вельзевула
Мефистофель опустился на порог замка и прислушался. Стояла полная тишина. Нигде не слышалось хлопанье дверей, или громких разговоров. Замок был тих…
Принюхавшись, словно собака, он вошел в замок. Всюду была Пустота…
– Вельзевул! Ваше Величество! – проговорил он, зная, что таким образом даст знать Вельзевулу, что вернулся. Но не последовало ответа. Сердце его сжалось. Неужели Провидение опередило его?
И, чуя неладное, Мефистофель пошел за струей воздуха, несущей тревогу. Тревога эта постепенно стала предаваться и ему самому, когда он понял, что идет в комнаты Астарх.
Он прикоснулся пальцем к двери, и та открылась, не смотря на то, что была заперта на задвижку и замок.
Здесь тоже была тишина, но другая. Наполненная злобой и ненавистью, она была почти осязаема. Мефистофель прошел дальше, открывая дверь за дверью, и, открыв предпоследнюю, дверь спальни Астарх, остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.
Та, которая воспитала его как сына, которую он любил больше матери, которая и Астарх воспитала, как свою дочь, лежала теперь на полу. Мефистофелю достаточно было одного взгляда на тело, что бы понять – она мертва. Души здесь больше не было. Мефистофель, сдерживая слезы, огляделся в поисках виновника, и тут открылась потайная дверка, и вышла Астарх. Ее рука сжимала окровавленный нож, на губах играла безумная улыбка.
– Ты? – прошептал Мефистофель. Слезы высохли, не успев появиться.
– Да, я, Ты удивлен, не так ли? – холодно спросила девушка. – Наш провидец не смог понять, что я не простая девчонка! – она захохотала.
– Ты, маленькая дрянь‼! Когда Ад узнает об этом… - Мефистофель не мог сейчас говорить хладнокровно. Жгучая ненависть учащала его дыхание, заставляла сердце биться сильнее.
– Никто не узнает, верно? – спросила она, расстегивая верхнюю пуговицу на блузке. Мефистофель заметил это, и его губы скривились, выражая то отвращение, которое наполняло сейчас все его существо. Дрянь!
– Поверь мне, узнаю все. – Губы его еще сильнее изогнулись, а из груди вырвался рык, когда он увидел, как Астарх отдергивает руку от второй пуговицы – Но в первую очередь узнает Вельзевул. Он проклянет тебя!
– Ха! Ха! Ха! Бедный Мефистофель! Так ты не знал? Да, все-таки пять тысяч лет, это возраст! Сдавать начинаешь‼! Вельзевул уже больше никого не проклянет! Ну-Ну, держи хорошую мину при плохой игре! Да, представь себе, он умер! Ха-ха‼! Великий и ужасный Вельзевул умер!
– Вашими стараниями – спросил ядовито Мефистофель, переходя на "Вы".
– Даже если и моими – тебе я об этом говорить не стану!
– Но если узнает Ад о том, что вы сделали с той, которая заменила вам мать, вас проклянут все.
– Да кто узнает?
– Все. Убийца!
– Ха‼! Нет, никто не узнает. Ведь ты тоже сейчас… УМРЕШЬ‼! – она пустила в него поток ядовитого газа, но Мефистофель, не моргнув глазом, отбил поток, и началась драка.
Астарх была так сильна, что, что бы отбить ее проклятия, Мефистофелю приходилось понимать руку, пользуясь жестами, совершенно очевидно, что Астарх была не последним магом в Аду. Однако на стороне Мефистофеля были его знания и опыт.
Заклятия, пролетая мимо цели, крушили обстановку, люстра угрожающе закачалась, а через мгновение упала, засыпав дерущихся осколками, но Мефистофель и Астарх не обратили на это внимания. Мефистофель действовал холодно, спокойно, и только глаза выражали сжигающий его изнутри огонь. Астрах действовала быстро, резко, ей не хватало практики, и она стала уставать. Ее проклятия были уже менее мощными и более небрежными, она сжимала зубы, чтобы не показать слабости, но, наконец, упала на пол, сраженная.
– Убивай меня, пес. – Прохрипела она.
– Ну что ты! Я не стану пачкать руки в крови такой, как ты. – Ответил Мефистофель. – Но, впрочем, я думаю, что ты не виновата в том, что сделала – Астарх широко раскрыла глаза. – Да, такие пороки передаются по наследству, и… - он развел руками.
– От кого я их унаследовала? От отца?
– Нет… от матери.
– Как ты смеешь! О мертвых нельзя говорить плохо! Моя мать умерла, когда мне было меньше недели, и отец, похоронив ее, отдал меня на воспитание к той, кого я только что убила. – Астарх была задета за живое. Тут расхохотался Мефистофель.
Теперь, услышав это, он понял, как отомстить. Ему, искусному обольстителю, не было ничего проще, чем посеять в душе, оскверненной любым, пусть даже самым маленьким грехом – нет, не раскаянье, - но сомнение. Будь она чистокровным дьяволом, у него не было бы над ней никакой власти, но она была дьяволом лишь наполовину. Дьявол не ведает сомнения, ему чужды муки совести, но человеческая кровь, которая текла в ее жилах и окрашивала кровь в алый цвет, вместо черного, почувствует сомнение, а это – самая страшная мука.
– Ты не знаешь? Я думал, ты любопытнее.… Расскажи мне, Астарх, где могила твоей матери?
– Могила – прошептала она – Могила…
– Ну, да, обычно покойников
