Свет догорал на облаках, которые под порывами ветра превращались в грозовые тучи. Небо клубилось и стремительно опускалось вниз, к бескрайнему краю кипящей воды. Океан шумел, вскидывая вверх смертоносные прозрачные жадные языки. Бушующее море воплощало в себе Гнев Господень.
Со Дна Мирового Океана поднималось Нечто, чему ещё не было названия в Мире, в котором темнота была только предвестником Ночи. Ночи, что дарила покой и отдых под охраной сияющих звезд. То, что видел перед собою Серафим, Ночью не было. Восставшая Темнота распространяла отчаяние, отрицание света, любви и веры. Эта Темнота не оставляла после себя даже надежды. Потому что это была вовсе не темнота. Это была Тьма.
Светлые косы Лилит заструились вокруг тела. Каждый локон издавал сияние, словно маленькое солнце. Нестерпимый для взгляда свет распространялся от взметнувшегося каскада волос Ангела, что поднялись и клубились в воздухе мерцающими искрами и водопадом огня. Распространяющийся от фигуры Свет становился ярче и ярче и Тьма, покрывшая воду, не могла распространиться дальше.
Серафим стоял на краю скалы, высокие волны почти доставали босых ног. Свет, из которого соткались одежды, струился по телу, обнажая в разрезах юбки стройные, округлые, бедра; плотно облегал высокую, прекрасной формы, грудь.
- Лилит, – выдохнуло с придыханием глубокое море.
- Лилит! - прогрохотало в ответ небо раскатом грома.
Лилит Светоносная. Одно из прекраснейших и самых сильных творений Создателя, сотканная им из Луча Белого Света. Младшая, самая любимая сестра Люцифера, которую Падший Ангел считал предательницей. Серафим не захотела, подобно другим, оставить Чертоги Творца, предпочитая оставаться верной Седьмому Небу. Выбор Лилит был продиктован не страхом, ибо Сотканные из Света не способны испытывать страх. Лилит искренне верила в Замысел. Она верила, что Свет, Добро и Порядок во Вселенной должны главенствовать, а Тьма, Зло и Хаос должны лишь сопровождать их, быть тенью.
Равно любя Отца и Брата, Лилит приняла сторону того, за кем видела Истину.
Все имеет свою цену. Ценой принятого решения для Серафима стало полное отречение от того, в ком воплотился для неё Мир. Отныне предрешено быть им по разные стороны баррикад. В разных лагерях. В разных легионах. В разных летописях. На многие Веки, может быть целую Вечность, развернется между ними несчетное количество Миров, в которых так легко потеряться. За миллионы лет, - огромный срок, - можно успеть забыть все, даже то, чему, говорят, нет забвения: дорогие лица, счастье, страшные события, любовь.
У всего есть начало, есть продолжение, будет конец. Если бы не было способности к забвению, даже Боги устали бы жить!
Лилит Светоносная пришла на Край Неба, чтобы проститься с братом, Первым Ангелом Утра. С тем, кто не только сумел погасить свет в душе, но и заразил Темнотою других.
Она, воплощающая в себе Свет, пришла к тому, кто воплотит в себя Тьму. К своему любимому брату и учителю. К своему врагу. К Люциферу.
Простерев руки над океаном, Серафим пропел высоким нежным голосом:
- Именем Бога, Закона и Любви, Основами Мироздания я взываю к тебе: Явись, Люцифер, к той, что была Единой с Твоей Сутью; Сотворенной из единой с Тобой мысли. Приди, - шепнул Серафим в надвигающийся Мрак, - приди! Я жду.
Скала вздыбилась, словно огромный дракон, проснувшись, встал на дыбы, а затем раскололась надвое. Потоки лавы и огня, наполовину с черным пеплом устремились в небеса. Горячий пепел падал на белые обнаженные плечи Серафима и таял на них, словно снег. Вода под ногами покрылась густой пеной, забурлила сильнее и расступилась, выпуская из глубин огромного демона. Высокого, черного, покрытого переливающейся чешуёй; со щелевидными раскосыми глазами, с острыми ногтями, напоминающими длинные звериные когти. И крыльями, острыми как бритва, кроваво-алыми, словно рубины. Лучший Ангел Небес принес Тьму туда, куда ей ранее не было доступа, в самое сердце Света: к ногам Бога-Творца.
- Люцифер, - выдохнул Серафим.
Демон, проявившей себя, не мог быть её Братом. В существе ничего не оставалось от красоты, повергающей к своим ногам всех, умеющих видеть, любить и чувствовать; от красоты, заставляющей покоряться ей даже Богов. И не было у Сына Утра его холодных сияющих синих крыльев.
Осталась невиданная мощь и сила. Но Люцифера - не было.
- Люцифер? – Лилит закрыла глаза, ибо видеть Мрак было ей больно.
- Зачем ты пришла? - проревел Демон, и в голосе его соединялись грохот волн, рев ветра и треск огня.
- Я пришла проститься с тобой. Пришла, потому что любила тебя.
- Любила? – взвыли единым хором все стихии. - Значит ли это, Сестра, что больше ты меня не любишь?!
- Я не могу любить Тьму, - грустно ответил Серафим, опуская голову.
Люцифер ответил неистовым хохотом:
- Безумная! Как ты смела прийти сюда и воззвать?! Как смела, сказать мне «такую» правду?! Как смела?! Я теперь отец Тьмы, Лилит! Я могу навсегда погасить твой Свет.
- Ты не посмеешь, - спокойно возразил Серафим.
- Дура! – выдохнул Демон, подхватывая хрупкого, как статуэтку, Серафима. - Я покажу тебе бездну, которую ничто не способно осветить. Всего твоего огня будет мало, Светоносная! Бездна без труда погасит любое пламя, Лилит.
Рев стих.
Зловещая тишина повисла над миром. В уплотняющейся Тьме исчезало все: море, небо, скалы, огненные струи лавы. Вокруг Демона, державшего на руках Серафима, клубилась Пустота, в которой едва-едва продолжали светиться волосы Светоносной. А затем началось падение. Ветер свистел в ушах, скорость все нарастала, и казалось, не будет падению конца.
Затем они застыли.
- Смотри! Смотри, - прошипел голос над её ухом, - смотри внимательно!
Бросив взгляд вниз, Серафим содрогнулась. Под ними, парящими в алом мареве, был целый мир, но сотканный из Тьмы. Огромное количество существ, выглядевших причудливо и жутко, копошилось там, внизу. Лилит видела огромные костры, текущее, как реки, пламя, в которое кидались странные существа. Плоть их сморщивалась, покрывалась струпьями, трескалась. Кровь, разного цвета, стекала в алое пламя, от чего оно только ярче разгоралось. Существа совокуплялись, в боли, в грязи, в огне, в крови, в отвращении, кусая друг друга, пили друг у друга кровь, раздирая собственную плоть в лоскуты. Поднимали звериные морды, и выли, выли, выли. А затем ещё исступленнее совокуплялись и грызлись. Кто не мог позволить себе чужой крови, пил собственную.
Лилит закричала. Крик её, высокий и звонкий, самой ей сделал больно. Она чувствовала, что те, внизу, жадно впитывают в себя её страх, ужас и жалость. Люцифер ответил хохотом, в котором не было ничего от существа, которого она почитала и любила.
- Ты дрожишь?! ТЫ боишься?! Ты не в силах их понять, Светоносная, сотворенная из божественных Грез?! Они пугают тебя, - тебя! - существующую столько же времени, сколько я себя помню, и не ведающую страха? А что же станется с людьми, Лилит?! С нашими «младшими» браться и сестрами? Что с ними будут, когда придет время встреч? Да и как быть с ними самими, с этими существами? Для них, этих искаженных недоделанных творений во Вселенной Творца милосердия нет?
- Оно им не надобно, - отворачиваясь от ужасного для взгляда представителя Света зрелища, выдохнула Лилит. – Они обрели свой рай. Таково их счастье.
- Что ж, мое счастье теперь там же, во Мраке, в боли и грязи. Таков теперь Мой Рай! Так пожелал Творец. Теперь Я – Хозяин здешних красот, Лилит. Здесь предстоит мне править, как я того и хотел. Царство мое будет расти год от года, век от века. Демонам предначертано искушать смертных, и коль не хватит у последних ума устоять перед искушением, остаться вечными игрушками и пищей жителей Бездны. Лилит, навеки. Без надежды на спасение. И ты Его считаешь Добром, а меня – Злом?
- Хватит, Лицифер, вести подобные речи. Отпусти меня, Брат Мой, Сын Неба. Я не могу предать собственную суть. И жить в твоем мире не смогу тоже.
Они стояли на прежнем месте. Свет догорал на облаках, которые под порывами ветра превращались в грозовые тучи. Небо клубилось, стремительно опускаясь вниз, к бескрайнему краю кипящей воды. Океан шумел и вскидывал вверх смертоносные прозрачные языки.
Щелевидные глаза приобрели обычный насыщенный синий цвет, облик демона сменился прекрасным обликом Серафима. Пленительного и меланхоличного, обманчиво кроткого:
- Лилит, я не стану держать тебя против твоей воли. Потому что даже теперь, во Тьме, я помню, как сильно любил тебя.
Голос Падшего Ангела приобрел нежные, завораживающие интонации. Слышать его было невыносимо больно. Больнее, чем наблюдать за обитателями Бездны. Больнее, чем глядеть в сердцевину клубящегося мрака.
- Что же ты наделал?! – воскликнула Серафим, пряча лицо в ладонях. – Что же ты сделал с самим собою? Со всеми нами? О, возлюбленный Брат мой!
- Сестра моя! – протянуло к ней руки существо, сохранившее память её некогда Светоносного Брата, но им уже не являющееся. - Иди ко мне. Не оставляй меня одного в пучине отчаяния. Не оставляй одного против Зла, с которым не справится и Творцу!
Лилит отняла руки, и вгляделась в дороге лицо. Знакомое - до последнего штриха. И чужое. Коварное. Лживое.
- Как можешь ты звать меня за собой? Как можешь обрекать на муку, что хуже гибели? Как можно лгать тому, кого любишь, Люцифер?! Ты воистину стал Мраком. Ты понесешь миру Страдание и Боль, обрекая его на гибель. Ты смущаешь тех, кто любит тебя. Ты используешь любовь, искреннюю и чистую, чтобы властвовать, чтобы поселить в душе смятение и раздор. Зачем, Люцифер?! Ответь мне. Почему, ты, Сын Неба, предал Свет, который должен нести?!
Грусть, нежность, сожаление, любовь – с лица Демона, которое по- прежнему хранило ангельские черты, - сошло ангельское выражения. Остались жесткая насмешка и неприкрытая властность.
- Почему?! – прохрипел в ответ тот, чье имя отныне и навеки будет проклято и предано поруганию. – Ты не поверишь, Лилит. Никто мне не поверит. Потому что такова была ЕГО Воля. Воля Твоего Отца, которому ты так предана. Он предал меня. Но раз судьбою дано мне быть ножом и тенью, я буду ими по своей воле, не по ЕГО, слышишь?! Я мог править Небом, я был бы лучшим властелином, чем тот, кто отныне призван. Но меня предали. И да стану я смертью, мороком и адом! Придет время, и я - познавший и полюбивший Боль, стану могущественнее и сильнее, всех. Всех вас! Даже сильнее того, кто создал нашу Вселенную. Я вырвусь из миров, где нет света! Я приду на ваше седьмое Небо! И Я стану править! И ВЫ все покоритесь мне!
Ветер ревел, небо наполнилось камнями, огнем и пеплом, в которых вились две фигуры Серафимов.
- Люцифер, брат мой, ты не можешь править Небом.
- МОГУ!!! – завыло все вокруг. Само Небо грозило накрениться от Вселенского рева Зверя.
- Ты не можешь. Никто не может. Неужели ты, мудрый и сильный, не смог понять простую истину, Брат? Небом править нельзя. Счастьем править нельзя. Любовью править нельзя. Этим не повелевают. Это только хранят.
- Небом править нельзя?! Но ведь правит же им старый тиран, придумавший сказку о несуществующем счастье?! Миры рождаются и гибнут, а с ними триллионы миллиардов живых душ рассыпаются в прах, не познавши
