Люди в белом

Я часто думаю об этом.
Приходя всякий раз на то место, не нахожу того, что помню. Картины, которую помню, нет. Совершенно ничего похожего, даже отдаленно.
Я ложился на землю, приседал, наклонялся, но того, что помню, не находил. Ни вблизи, ни вдали. А, уж, про свечение, вообще не стоит упоминать. Это было такое...
Чем дальше я отдаляюсь от того события, тем чаще вспоминаю о нем.

В один из сентябрьских дней, благо стояла теплая, даже жаркая погода, мы решили посетить тещино родовое поместье. Дом ее родителей.

Приехав на место, были страшно удивлены, дом, о котором я слышал не один раз и считал его уже давно исчезнувшим со свету, а тещеньке моей 83, стоял. Стоял всем на зависть, возвеличиваясь среди таких же долгожителей, как и он, но с разницей лишь в том, что он, хоть как-то стоял, а от его соседей давно остались «рожки, да ножки», одни напоминания о былом.

Обойдя дом, мы пришли к выводу, что лучше построить новый, чем восстанавливать развалины. Как говорится, лучше ничего, чем такое.

А вот земля! Земля всегда притягивала русскую душу.
С нее-то все и началось.

- Да тут, тайга непролазная, - воскликнула тещенька, - увидя место, где по ее предположениям должен быть огород, вернее сказать, был когда-то.
- Сначала нужно убрать траву, сухостой, а потом уж пахать и т.д., - послышались советы, - лучше б сжечь ее, благо, что погода позволяет.

А погода и впрямь позволяла, ни один листок на деревьях не шевелился.

- Сначала обкосим, разобьем на делянки и будем сжигать, - со знанием дела ответил я, зная наперед, что косой махать кроме меня некому.
- Ветра нет, огонь не пойдет бесконтрольно, как ему хочется, мы-то здесь, если что направим в нужном направлении, - последовали советы, - а то пока прокосы сделать, потом жечь, так и до утра не успеть.
- Ветра говоришь, нет, - ответил я, - вот смотри.
Чиркнув спичкой, поднес к траве. Трава вспыхнула, но через пару секунд затухла.
- Ну, что я говорил, ветра нет и не горит.
- Ветер всегда есть, без ветра природа не живет, - только я успел произнести эти слова, как в том месте, где поджигал, резко вспыхнул огонь и веселыми язычками начал слизывать сухую траву, оставляя после себя пепел и сажу.
- Видал, умник. Так что разделяем на делянки, потом по очереди сжигаем. С одной закончим, потом за вторую, с огнем спешить нельзя, - затаптывая огонь, бросил я.
……………………………………………………………………………………

Дело спорилось быстро. Правильно держать косу в руках меня научил дед. Давно это было, я еще в школу ходил. Когда повзрослел, вместе с отцом косили, заготовляли на зиму сено для коровы. Так что не привыкать.

Вот и последняя делянка осталась, все, казалось бы, шло тихо и спокойно. Погода нам будто благоволила. Поддувал слабый ветерок, но с таким поддувом мы справлялись быстро. Если огонь пытался выйти за пределы окошенной делянки, его тушили лопатой или затаптывали ногами. Работа подходила к концу.

Было тихо и спокойно, как…
Сильный порыв ветра и огненное пламя взвилось к небу. Мгновенно охватывает жуть. Что теперь будет.
Пламя, охватывает новые полоски стерни, перекидывается все дальше и дальше, съедая все на своем пути за доли секунд.
Ветер будто наслаждался нашей беспомощностью, все дул и дул. Порыв за порывом. Пламя металось из стороны в сторону, сметая остатки стерни, угрожающе кидалось в сторону жилища.
Красный петух носился по участку, взмывал к небу и с новой силой обрушивался на землю, облизывая своим огненно рыжим языком все новые и новые площади.

- В пруд, к воде заворачивай, отбивай от деревни, к саду не пускать.

Два выбившихся из сил человека боролись со стихией как могли. Лишь бы не пустить к домам, любым путем повернуть в сторону пруда,  а там вода и лиственные деревья.

Силы таяли с каждым движением, с каждым рывком в сторону возгорания. Им почти удалось сделать так, как хотелось. Два измотанных до предела, угоревших от дыма и огня человека, противостояли огненной стихии. Они почти победили. Еще чуть-чуть и победа будет за ними, как вдруг…

Порыв ветра был такой силы, что остановил бегущего с ведром воды навстречу пламени.
Взрыв и тишина…

«Сбить остатки рыжих языков и страшное будет позади, к воде» - все, что успел подумать, проваливаясь в темноту.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вокруг меня стояло много людей. Кто они, я не знал. Различить где женщины, а где мужчины, было невозможно. Просто люди, много людей.
Одежда на каждом человеке праздничная, белая, старинного покроя. Часть людей была повязана белыми платками, в длинных сарафанах и все протягивали ко мне руки.
И голоса: «Вставай, тебе нужно идти, тебя ждут».

Я пытаюсь встать, протягиваю руки к людям и вот-вот дотронусь до их рук, но они все дальше и дальше отдаляются от меня. Я тянусь изо всех сил, но взяться за их руки не могу.

Люди возвышаются надо мной и мне кажется, что я по сравнению с ними так мал, что приходится сильно задирать вверх голову, чтоб увидеть их лица. Лиц не вижу, пытаюсь встать, чтоб подойти к ним ближе, но они отходят от меня, протягивая руки ко мне, как будто зовут за собой.
Мне хочется сказать, даже крикнуть , подождите, я с вами, куда же вы. Но они уходят и уходят, все дальше и дальше, становятся все больше и больше и наконец, становятся одним целым, величественным и могучим.

«Встань!». «Тебя ждут, мы вернемся за тобой!».

Я смотрю на удаляющихся людей и вижу далеко-далеко, на горизонте дома. Много домов, они все белые и крыты соломой. Над домами, вернее всего за ними, поднимается светящийся полукруг. Он все увеличивается и увеличивается, как будто растет из земли. Чем больше этот круг, тем ярче становится вокруг. Круг растет, и свет увеличивается, заполоняя все вокруг.
Люди, бывшие со мной, растворяются в этом свете, сливаются в одно целое и где-то издалека я слышу чей-то слабый, совсем тихий, но четко произносящий каждое слово голос: «Пусть остается, не время…».

Мне спокойно и легко, совсем не чувствую собственного тела. Мне не хочется от сюда уходить.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Открываю глаза и не могу понять, где нахожусь. Вокруг меня много людей, о чем-то переговариваются, подходят ко мне, наклоняются, что-то говорят и опять отходят. Я лежал и пытался рассмотреть этих людей, они не были похожи на тех, которые меня звали с собой. Они были меньше ростом, одеты не празднично, совсем не похожи на тех, с которыми я только что говорил.
Внутри меня все горело, хотелось пить и не хватало воздуха, при каждом вздохе в легких была такая боль, что выступали слезы. Язык во рту еле ворочался, я его совсем не чувствовал, была одна горечь и угар. Попытки пошевелить руками или ногами, приводили к острой, нестерпимой боли.

Я лежал и плакал, еще не осознавая того, что со мной произошло, где я, кто эти люди и как сюда попал.

Ко мне подошла какая-то женщина, наклонилась, потрогала голову и по губам ее я понял, она что-то говорит. Кому? Мне? Но я не слышу, понимаешь, я не слышу.
Я рванулся встать, резкая пронизывающая боль по всему телу и темнота...


Первое что я увидел, открыв глаза, это была моя жена. Она сидела рядом на краю дивана, где я лежал. Обведя туманным взглядом вокруг себя, понял, я дома.
- Ну что, проснулся.  Сейчас будем кушать, - услышал голос жены и вновь провалился в темноту.


Прошло уж много лет, но я помню тех людей, в белой одежде и ярком свете. Когда думаю о них, уходит прочь тревога, мне становится спокойно и легко.
С тех пор я стал стесняться бывать на пляже.

А дом стоит и тещенька, слава Богу, жива-здорова.