Степень сжатия

            Часть 1
                     

                     Глава первая. Вводная.
                             Москва. 2007 март.          

Окно в кабинете было широким, во всю стену, но располагалось довольно высоко. Если, сидя за столом, Сашенька поворачивал голову направо, то в окно он мог увидеть только кусок неба, которое, в эти зимние месяцы, чаще всего, было унылым и серым, да троллейбусные провода. Больше, не поднимаясь с кресла, увидеть в окошко нельзя было ничего.
В углу, около окна стоял кулер. Узкий подоконник выполнял, по совместительству, функцию полки. На нем обычно жила банка кофе «Nescafe Gold». Ее соседка, другая банка из-под такого же кофе содержала сахар. Имелась так же коробочка с пакетиками чая «Ахмад», дежурная, периодически пропадающая ложечка и стопка пенопластовых одноразовых стаканчиков. Остальную площадь длинного и узкого подоконника занимали  резцы, сверла, плашки, метчики, часовые индикаторы, микрометры и всякий подобный токарно-фрезерный хлам, главным образом, не годный  к употреблению. Хлам этот присутствовал не только на подоконнике, он размещался так же на письменном столе второго обитателя кабинета, Леонида, а так же и на полу, частично  в картонных коробках, частично просто так. Леня, начальник цеха, по должности, полагал, что все это однажды может пригодиться.
Как-то так получалось, что с утра, на работе Сашенька появлялся в числе первых. Происходило это вовсе не от излишнего служебного рвения, а просто потому, что ехать от дома до работы ему было 10 – 15 минут и, в принципе, можно было дойти пешком, а кроме того, Сашенька полагал, что он, как руководитель, должен сам соблюдать дисциплину, что бы требовать того же от подчиненных, а иначе он ничего требовать не сможет, и воцарится бардак.
Ну, вот, да… Обычно, за полчаса до начала работы, Сашенька, буксуя в вечно неубранном снегу, парковал машину под окном своего кабинета, отпирал решетку на двери «Приемки», отпирал собственно дверь, табличка на которой уведомляла, что фирма по восстановлению деталей двигателей находится именно здесь, и работает с  9 до 19.
Сашенька входил в темноту, автоматическим движением  точно попадая в выключатель включал свет, проходил мимо стеклянных витрин с красивыми импортными запчастями с одной стороны и промасленных верстаков для приема деталей в ремонт с другой. Повозившись с внутренней дверью, он попадал во двор.
В зимнее время  двор был покрыт утоптанным снегом и окаймлен грязными сугробами. Сашенька здоровался с грузчиком Гариком,  который так же рано появлялся на службе, подтверждая тем самым незыблемость утверждения, что сон алкоголика крепок, но краток.
Гарик был невысоким, тощим, но каким-то кряжистым, что ли? Несмотря на тщедушный вид, он легко, будто стальными клешнями, поднимал тяжеленные чугунные блоки цилиндров. Было не понятно, как это у него получается. Гарик с каким-нибудь шестицилиндровым, например, мерседесовским блоком в руках, выглядел абсолютно противоестественно, ибо блок мог быть чуть ли не размером с него! Видимо тут сказывалась проведенная на лесоповале молодость.  Отмотал он в свое время достаточно! Было у него несколько ходок и все за мелкое воровство. Потом  это  Гарику, видимо, надоело. Теперь  на левой руке у него красовался синий татуированный паук на паутине. Гарик доверительно объяснил как-то Сашеньке, что это значит «Завязал воровать» и для ясности добавил: «Если буду воровать… ****ец мне». Сколько было правды в этом откровении, да и была ли она там вообще, Сашенька не знал…
Хитрющий Гарик вечно косил под дурака, при виде начальства талантливо изображал преувеличенную радость, подобострастно тряс всеми двумя  протянутую ему руку, кричал: «Здорова Саныч!»,  перегаром несло от него за версту, серо-голубые глазки под стеклами сильных очков выглядели совершенно безумными!
«Саныч! – частенько заявлял Гарик с чрезвычайно серьезным видом, – В наш дом пришла беда!». И следом выдавал какую-нибудь глупость, типа того, что, по его наблюдениям, паста для мытья рук заканчивается. Или еще что-нибудь в том же духе.
Надо полагать, таким образом, он изображал неравнодушие к работе, ну и, конечно, малость, подтрунивал над начальством…
Отделавшись от Гарика, Сашенька пересекал двор, поднимался по бетонным ступеням на крыльцо и входил в здание, некогда бывшее советским НИИ, а ныне розданное в аренду всяким фирмам и конторам. В коридорах гуляли сквозняки, тускло светили редкие, покрытые пылью неоновые лампы, пахло кошками. Как и лампы, покрытый пылью,  раритетный, еще советский плакат на стене, посвященный некогда важной теме гражданской обороны, популярно, в весьма доходчивых картинках объяснял каждому, как следует этому каждому вести себя в случае ядерной атаки…
Сашенька входил в тепло кабинета, раздевался, включал компьютер. Пока компьютер грузился, Сашенька готовил себе кофе. Мешая в пенопластовом стаканчике «как бы кофе», он смотрел в окно на грязный снег, серое небо, вечную автомобильную пробку…
Пароходный гудок возвещал, о том, что загрузилась «Аська». Это был хороший звук. Он бередил душу, будил воспоминания о морях и солнце. Перед  мысленным Сашенькиным взором начинали качаться высокие пальмы, с шумом разбивались о коралловый брег пенные волны. Вздохнув, он закуривал, садился за компьютер и начинал открывать рабочие программы.

Я останавливаюсь и думаю. Как рассказать эту будничную, в общем, историю, так, чтобы не получился производственный роман? Как бы так сделать, чтобы это стало похоже на волшебную сказку, коей безо всякого сомнения и является жизнь абсолютно любого человека, если только правильно ее увидеть. Ведь, согласитесь, сам факт жизни уже является величайшим чудом, тайной, загадкой!

Да, так вот. Жил себе Сашенька на земле. Плох ли был он, хорош ли? Сложно сказать. Зла и подлостей особых старался не делать, так…  обыкновенный в целом человек. Немножко был он застенчив, даже, пожалуй, трусоват. Знал за собой эту слабость, знал, но поделать с ней не мог ничего. Старался прятать это от окружающих, прикрывать нарочитой даже бравадой. Мешало это ему, портило иногда жизнь, потому  как имел мой герой определенные достаточно понятия о том, «Что такое Хорошо, и что такое Плохо» и когда, по слабости, вступал с этими понятиями в противоречие, мучился потом и переживал…
В юности, ныне далекой, уже подернутой розовой дымкой времени, был Сашенька мальчиком околобогемным. Писал стихи, тусовался с подпольными тогда еще рок-музыкантами, авангардными художниками.
О материальном  думал мало, все больше о духовном…
Со временем, обзаведясь семьей и вместе с ней всякими обязанностями, стал он, высоколетающий, работать – зарабатывать, как и все добрые, и вполне приземленные люди.
Горько пожалел о брошенном в свое время институте, да и еще о многом. Но стоял он в тот момент уже по колено в наезженной колее  и сил  что-то менять в корне не обнаруживал. Успокаивал Сашенька себя тем, что, в общем и целом, все складывается у него неплохо, не хуже чем у прочих.
От богемной юности осталась у него любовь к некоторым непростым жанрам в кино, музыке, литературе, да политические взгляды либерального толка.
Всякое случалось с ним на жизненном пути, как и со всяким средним человеком. Были взлеты, правда отнюдь не космической высоты, были и паденья, но тоже не фатальные. Все казалось Сашеньке, хоть и понимал он, что мираж это, обман, будто впереди случиться еще что-то важное такое, большое, главное! Что это собственно такое будет, представлял он себе смутно, но точно должно было образоваться достаточное количество денег, чтобы почувствовать себя свободным от каждодневной заботы о куске хлеба, разогнуть спину, оглядеться вокруг, посмотреть мир… Однако, вместо этого, тайно ожидаемого, однажды случился 1998 год, а точнее этого года август, который превратил недоучившегося инженера-строителя  Сашеньку (он о ту пору удачно подвязался в некоей частной фирме в качестве дизайнера интерьеров) в нищего безработного!
Положение сложилось у него незавидное. Имевшийся небольшой запас денег стремительно таял, а работы подходящей  что-то, как-то не подворачивалось. Вот в этот-то самый момент, с отчаяния и перепугу пошел он (разумеется, временно!) поработать в авторемонтное это предприятие грузчиком на склад.
Если бы кто сказал тогда Сашеньке, что проработает он там не месяц и не два, что полностью сменит профессию, а в 2004 году станет директором одного из филиалов быстро растущей фирмы, чрезвычайно удивился бы он такому пророчеству и вряд ли поверил бы…
Да…  А вот поди ж ты! Жизнь, а?
Ну, да ладно. Вкратце и по порядку. Уже весной 1999 года, разъезжал он по страшноватой, еще вполне бандитской Москве на начинающем местами ржаветь фургончике Ford Transit и занимался вопросами снабжения. Покупал оптом «Советские» запчасти по рынкам и всяким торговым конторам.
Непростое было это занятие, нервное. Постоянно в плотном транспортом потоке на непривычной полугрузовой машине, с плохим обзором. Только и смотри, чтоб не цепануть притулившееся в слепой зоне BMW или Mercedes какой!
Лазить, например, по рядам рынка в Южном порту в поисках нужных товаров и приобретать их партиями, засвечивая немалые суммы – тоже удовольствие ниже среднего. Да в одиночку.  Да регулярно!
Было совершенно ясно, что однажды обуют. Только вопрос времени. Жизнь проистекала, как на пороховой бочке.
Однако, Сашенька зарабатывал, и зарабатывал, на его непритязательный взгляд, совсем неплохие деньги. А главное, имелась тенденция к росту.
Повторюсь, было ему непросто, потому еще, что ко всем перечисленным радостям этого ремесла добавлялись его, не самые удачные для такого дела, личные качества. Был он и водитель неважный, малоопытный, и коммерсант никакой, это  уж вследствие характера.
Он конечно старался! Боролся, как мог,  со своей природой. Пытался проявлять не свойственные ему точность и аккуратность, уверенность и смелость, пытался соответствовать, т.е. крутым быть…
Старание - это конечно дело хорошее, да вот только не был Сашенька крутым никогда и где взять-то, если нету?
Напряжение нервное, после трудового дня стал он снимать не медитацией, конечно, а способом вполне для России традиционным, т.е. водочкой. Местами помогало, зато осложняло семейные отношения.
Как-то попал Сашенька, все-таки, как не старался быть бдительным, в небольшую аварию. Рассчиталась за его грех фирма и оказался он должен своим боссам объективно не очень большую, но весьма чувствительную для него, небогатого, сумму. Стал ее постепенно выплачивать и уже половину выплатил, когда лихие ребята на Балашихинском авторынке  выставили его на куда большие деньги. На самом деле, развели его, как последнего лоха, коим он в сущности и являлся.
В этом  признаться он своему начальству никак не мог, а потому пришлось занимать деньги у друзей - знакомых. Кончилось это все очень даже плохо.

Трудно сказать, что сыграло главную роль, то ли нервы, то ли злоупотребление водочкой, но только оказался наш герой в реанимации с прободной язвой. Сложилось все так удачно, что едва на операционном столе не откинул он сандалии. Но все же не откинул. Бог миловал!
Так и вот. Когда лежал Сашенька после операции  под капельницей в палате