Саша.
-Но Правила Дорожного Движения выучи, - посоветовал адмирал. – А то больно уж часто под колеса попадаешься.
-Обязательно выучу, - торжественно пообещал Саша и приложил руку к сердцу.
На этой фразе мы Сашу и оставим. Он, как видим, и впрямь стал довольно удач-ливым пиратом. Ну и что с того, что пиратом дороги? Сути-то это не меняет. Правда, пока еще только летним. Но неизвестно, были ли на свете вообще зимние пираты?
Жена в Саше души не чает. Вот вам и зелье...
А что Саша по-настоящему не любит – так это рестораны. И никогда в них не ходит. И из всех напитков, как истинный флибустьер предпочитает только чистый, хо-роший, темный, неразбавленный ром «Капитан Морган». Попробуйте, может и вам понравится?
ГЛАВА 9
«Ну, и как дальше будем жить?…»
А теперь вернемся в оставленный нами полутемный зал и посмотрим, – как дела там? Так ли в нем все хорошо и успешно, как можно было судить по зрительским аплодисментам?
Начнем с того, что Анна Моисеевна и ее под руки уводимый супруг проигнори-ровали такой момент представления, как плату за просмотр. Анна Моисеевна сделала заключение, что имела дело не с артистом, а с аферистом, что, в сущности, было почти истиной. И что достоин аферист не гонорара, а чего-то, по мнению Анны Моисеевны, гораздо большего.
В каких пропорциях соответствовала оплата Симиного труда полученному от представления удовольствию, мы не знаем. Но сами видели, как вахтер, поставленный специально для получения платы за сеанс, несколько раз ссыпал содержимое фуражки в целлофановый пакет с надписью «Мальборо».
Один из зрителей, а именно фермер из-под Урюпинска по фамилии Будз, оста-вил в качестве гонорара живого пятинедельного поросенка. Фермер купил его для ввоза свежей крови в свое урюпинское стадо. Но отдельно взятый поросенок, носимый, к тому же, по Ялте на руках, требовал гораздо большего внимания и ухода, чем все, копошащееся на просторах Урюпщины стадо. Потому, нещадно устав от таскания под мышкой подрастающей свиньи, и совершенно оглохнув от ее голодных воплей, фермер, проходя мимо афиши и заинтересовавшись невиданным в его краях гипнозом, заплатил за вход (а не как все - за выход) поросенком, который так и не стал урюпчанином.
Именно этот потенциальный носитель свежей крови и оказался той единствен-ной крупицей гонорара, который получила «Группа современного гипноза Бонифаций и др.». Среди «др.» числилась теперь и проснувшаяся Зоя Беньевна. Именно она первой обратила внимание на то, что на месте, где прежде сидел вахтер, теперь сидела свинья.
Сам же вахтер бежал вместе с деньгами.
Редкие свидетели этого бегства указывали в сторону моря и говорили, что бег-лец сильно сгибался под тяжестью огромного целлофанового пакета, переброшенного через спину.
Указание на размеры и тяжесть пакета едва не ввергли Пегасова в новый транс. Сима в ответ только тяжело опустился на землю. А Бонифаций укусил свидетеля, лиш-ний раз подтвердив рекомендацию: «Не суй свой нос в чужое дело».
Потянула, видно, бывшего моряка и каторжанина на волю шальная силушка дурных денег. Запахнулся он в свою лесоповальную фуфаечку, и был таков. Хорошо, хоть поросенка оставил. Тяжеловат, видно, оказался для надорванного Сахалином ор-ганизма пятинедельный отпрыск свинячьего племени.
Поросенок, меж тем, неприкаянно болтался по прихожей, тычась пятнистым пя-тачком во встреченные препятствия. Когда же в качестве препятствия ему на пути по-пался свесивший морду Бонифаций, поросенок живо захватил губами его ухо и начал жадно его смоктать. Бонифаций же, захлебнувшийся в нахлынувших на него отцовских чувствах, так и остался стоять с наклоненной вперед головой, на правом ухе которой маленьким розовым вампиром болтался изголодавшийся поросенок.
-Итак, - сделал заключение Пегасов, - наш билетер подложил нам свинью. – И, нагнувшись, он посмотрел свинье в глаза. Но выражения в них он не увидел, так как глаза подложенной свиньи были блаженно зажмурены. Бонифаций же на Пегасова слегка рыкнул.
-Тебе, дармоед, - обратился тогда Пегасов к Бонифацию, - можно было бы и по-молчать. Мы работали, а гонорар, выходит, получил ты?
-А я не согласен, что только он, - вмешался в разговор Сима. – Поросенка мы продадим, а на вырученные деньги купим билеты до дома.
Бонифаций, в знак несогласия с таким вариантом развития событий, рыкнул те-перь и на Симу. Но ответом на этот рык был, вопреки ожиданию, голос не Симы, а Зои Беньевны.
-Товарищи, - сказала она почти торжественно. – А я ведь дома.
-Да? Ну и что? – спросил Цезик, под натиском финансового краха забывший о своей деликатности.
-Мне не нужен билет домой, - пояснила Зоя Беньевна.
-А что же вам, в таком случае, нужно? – спросил Цезик, продолжая задумчиво разглядывать сверху вниз присосавшегося к Бонифацию поросенка.
-Деньги, - ответила Зоя Беньевна. И двусмысленности в ее ответе было не боль-ше, чем в фонарном столбе напротив входа.
Цезик выгреб из кармана все, что там еще оставалось. – А оставалась сущая ерунда. Ведь все было вложено в их предприятие. И, отдавая жалкие, смятые крохи, - напоминание о недавнем капитале, - Пегасов сказал, совсем как генерал, раздающий солдатам после боя вместо орденов имеющиеся в его распоряжении медальки:
-Все, что могу.
Зоя Беньевна аккуратно сняла с ладони Пегасова купюры. Их, разумеется, было две. Впрочем, в виду незначительности проставленных на них цифр, купюрами их на-звать было слишком помпезно.
Тоже вздохнув, Зоя Беньевна сунула деньги по старой привычке за пазуху. Хотя, оттуда они, из-за возрастной усохшести «запазухи», могли вывалиться гораздо скорей, чем из кармана ее праздничного, хоть и испачканного паутиной, платья.
-А вы-то как? – только после этого спросила Зоя Беньевна.
-Вот так, - показал на поросенка Цезик.
-Ну что ж, - прощаясь, сказала Зоя Беньевна, - за два дня работы…
-Да еще на двух роялях…, - добавил Сима.
-Да, - согласилась Зоя Беньевна, и закончила прерванную фразу: - …это не слишком много, но я всегда буду рада вам помочь. Это на будущее, - добавила она, зная, что все, связанное с ней, одним разом не заканчивается.
-Всего доброго, мадам, - изыскав где-то в опустошенной вахтером душе остатки галантности, сказал Пегасов. – Надеюсь, когда-нибудь мы сочтемся с вами, согласно оговоренного прейскуранта.
И Зоя Беньевна ушла в темноту улицы, которая освещалась фонарями только за перекрестком. Она уносила в своем излюбившемся и изверившемся сердце образ обая-тельного, галантного человека в очках с бородой, с многообещающими и романтиче-скими инициалами Цезарь Октавианович Пегасов.
-Вот старая калоша, - пробормотал ей вслед, уже ушедшей, Цезик. – Обобрала, как бандит с большой дороги в темном переулке. – И из другого кармана он достал ка-кую-то металлическую мелочь, все-таки утаенную от Зои Беньевны. – На дорогу до Ве-ры должно хватить, - сказал он, пересчитывая монетки.
В этот момент Пегасов услышал возле себя запыхавшийся голос забывшей что-то Зои Беньевны:
-Молодой человек! Молодой человек! – Тут взгляд Зои Беньевны упал на мелочь в руке Пегасова. – Как это галантно с вашей стороны, - заскрипела Зоя Беньевна, тут же счищая мелочь в свою «запазуху». – Вы хотели меня позвать? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
-Разумеется, мадам, хотел, - пробормотал со вздохом Пегасов. – Вы что-то забы-ли?
-Я забыла вам сказать, чтобы вы не беспокоились. Вы должны мне всего четыр-надцать рублей и… – она пересчитала мелочь, - …нет, тринадцать рублей и семь копе-ек.
-Эту цифру я вырежу на скрижалях своего сердца, - пообещал Цезик. И, когда Зоя Беньевна ушла во второй раз, со вздохом уважения сказал:
-Профессионально работает. – Потом добавил: - Теперь до Веры нам придется добираться пешком. И квартира у нас оплачена только до завтра.
А из темноты слышался удаляющийся голос Зои Беньевны, напевавшей «Две гитары, зазвеня, жалобно заныли». Впрочем, о скольких гитарах она еще могла петь?
Друзья же пошли к Вере пешком.
Первым, как идейный вдохновитель и мозг предприятия, шел Пегасов.
За ним плелся Сима.
Бонифаций, вопреки обыкновению, не бегал по помойкам, а шел третьим. Дви-жения его были скованы вцепившимся в хвост поросенком.
Его переместили с уха на хвост, справедливо решив, что хвост Бонифация ни-чуть не менее вкусен, чем его ухо. А может, даже и вкусней, поскольку ближе соприка-сается с органами Бонифациевого пищеварения.
На свету фонарей поросенок оказался не таким розовым, каким увиделся в по-луосвещенном помещении. И что самое удивительное, – он был на редкость лохматым. Ну, точно толстенькая обезьянка из джунглей Борнео.
По его розовой шкуре были щедро разбросаны темные пятна, из-за которых Пе-гасов окрестил поросенка Веснушчатый. Похоже, что Веснушчатый обладал не менее завидным аппетитом, чем Бонифаций. Потому, когда гастролеры добрались домой, хвост Бонифация до половины был наголо обглодан от шерсти, что наталкивало непо-священных на мысль о какой-то кожной болезни, поразившей хвост дога.
Вера со своим многодетным семейством встретила «Группу…» в полном вос-торге от их представления. Когда же ей рассказали о бегстве вахтера с гонораром, эй-фория Веры несколько поутихла. Как-то сразу забыв о своем обещании столовать их бесплатно, Вера скривила нос при виде поросенка и, выразив надежду к утру его боль-ше не увидеть, ушла спать.
Пришлось ложиться на голодный желудок. Кто знаком с этим состоянием, пой-мет, как трудно заснуть, если с утра не ел. Конечно, если ты не ешь, соблюдая тибет-скую диету, и знаешь, что в случае чего твой холодильник полон провизии - это одно. Но если ты не имеешь в радиусе ближайших двухсот километров вообще никакого хо-лодильника, а также совершенно точно знаешь, что не только ложишься без ужина, но и завтра без завтрака будешь вставать, это уже дело совсем другое. И умудриться за-снуть при этом – подвиг почище, чем заснуть на доске, утыканной гвоздями.
Ворочался, не спя, Бонифаций. Из-за прицепившегося к его хвосту поросенка он не смог обежать вечерние помойки. Поросенок же, объев нижнюю половину хвоста, постепенно принялся за верхнюю. Но, видимо, хвост Бонифация оказался все же не слишком калорийным блюдом. Потому что, как усиленно поросенок ни смоктал эту часть собаки, его слабое повизгивание свидетельствовало о том, что он тоже не спит.
Лежал с открытыми глазами и Пегасов. Он даже забыл на ночь снять очки.
-Ты не спишь? – спросил он Симу.
-Нет, - ответил Сима. – Есть очень хочется.
-Мне тоже, - признался Цезик.
-Слушай, - предложил Сима. – А может, мы нашу свинью съедим?
-Да я уже об этом думал, - сказал Цезик. – Но боюсь, наш стегоцефал не даст.
«Стегоцефал» зарычал, показывая, что и правда, не даст.
-Вот видишь? – показал на него в темноте Цезик.
-Ну, и как дальше будем жить? – спросил Сима.
-Откуда я знаю? – отозвался Цезик. – Придумаем что-нибудь.
-Что можно придумать без денег? – вполне резонно спросил Сима. – Раньше хоть «Запорожец» был. А теперь и продать нечего.
-Да-а, - протянул Пегасов. – И надо же было тебе того лысого так загипнотизи-ровать? Теперь ноги надо делать.
-Зачем?
-Пока не привлекли к ответственности за несоблюдение правил безопасности при гипнозе. Тебе-то хорошо, ты уже «сиделый». Стало быть, привычный. А у меня и без
