«Работают все радиостанции Советского Союза. К гражданам СССР с экстренным сообщением обратится Генеральный Секретарь ВКПБ, Председатель Совета Народных Комиссаров товарищ Сталин»…
Вся страна ловила каждое слово Вождя, выговариваемое с характерным кавказским акцентом: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! По имеющейся неопровержимой информации, в нарушение подписанного пакта о ненападении, гитлеровская Германия в самое ближайшие время готовится вероломно вторгнуться в пределы нашей Родины. Германский фашизм ставит своей целью захват наших земель, уничтожение государства, превращение советских людей в рабов. Наша доблестная армия, весь наш могучий военно-морской флот, все наши летчики-соколы, все народы нашей страны дадут решительный отпор действиям германских фашистов. Я объявляю всеобщую мобилизацию! Мы должны немедленно перестроить всю работу на военный лад. Также объявляется всеобщая амнистия. Советский народ в это тяжелое время должен быть един. Мы победим!»
Сталин допоздна работал в своем рабочем кабинете в Кремле. Услыхав по радио собственный голос, он оцепенел. Что это? Кто сплел этот безумный заговор? Как он сможет объяснить стране, что он - это не он? А вдруг Гитлер теперь действительно начнет войну?
А страна пришла в муравьиное движение. Все как будто только и ждали от Сталина этакого поступка. Заработало сарафанное радио-мудрый вождь не дал Гитлеру провести себя! Типографии сдавали в набор записанную усердными стенографистками сталинскую речь. Телефоны в райвоенкоматах раскалились. Ретивые комсорги готовили собрания. Окрыленные заключенные просились добровольцами в армию. Напуганные обыватели запасались продуктами и керосином.
Пробыв в ступоре до следующего дня, Сталин заставил себя поверить, что автором обращения был он.
Гитлеру сообщили о случившемся уже через час. Он был взбешен. Сталин, очевидно, знал что-то такое, что позволяло ему себя так вести. Может, и Гесс поэтому сбежал?
Вермахт будет готов к наступлению только через полтора месяца – убеждали фюрера генералы. За это время Сталин подтянет свои войска к западной границе, мобилизует миллионы, подготовит резервы.
Через десять дней в Москву прибыл обиженный Риббентроп. Сталин понял, что тактическое сражение выигранно. И приписал эту заслугу себе.
После радиообращения Сталина братья Антоновы как сквозь землю провалились. Если Кирилла могли отправить с секретным заданием, то куда подевался Николка?
Самая страшная, самая жестокая война началась в июле 42-го и продлилась три года. С нашей стороны в ней погибло семь миллионов человек.
Дядя Сережа до Победы дожил. Ему исполнилось восемьдесят восемь лет. Он, как представитель позапрошлой эпохи, сам был этому несказанно удивлен.
Иду Сигал амнистировали. Во время войны она добровольцем ушла на фронт, была санитаркой. Находившиеся на излечении бойцы сходили по ней с ума. Вонврач Галкин звал в жены. По ночам, когда не бомбили, Иде снился один и тот же сон: она в облегающем бедра платье, фильдеперсовых чулках и подаренных Кириллом туфлях с перепонкой на удобном каблуке заходит в угловую кондитерскую, что на Фридрихштрассе, и покупает берлинские пирожные.
А Сонечка в январе 42-го родила мальчугана. Сашку. Еще от Николки у нее сохранилась тонюсенькая тетрадь в клеточку со стихами.…
…Ты помнишь наши славные походы?/ Атаки с криком «шашки наголо»!/ Бесславные? В какие это годы?/ Ты знаешь, я не помню ничего./С кем воевали и за что сражались./ Менялся почему-то цвет знамен./ Меня-то вспомнишь?/ Нет, уже едва ли./Наверно, ты из будущих времен….
И всё-таки от него очень многое осталось...