Космические дознаватели. Дело о печати

Глава 1. Пропавшая печать

Зима подходила к концу. Камил считал оставшиеся до весны дни, чтобы ровно первого марта с удвоенной силой возмутиться снегом, холодом и ветром, дующим со всех сторон разом. До этого священного дня замученные ежедневными жалобами Олаф и Санди строго-настрого запретили Камилу разговаривать о климате. Камил покорно молчал и ждал своего часа.
Утро первого марта встретило дознавателей ярким солнцем, немедленно начавшейся капелью и птичьим щебетом. Всю дорогу до здания штаба Камил, щурясь на искрящуюся корочку спёкшихся под яркими лучами сугробов, злобствовал. Через полчаса сидения за столом он заявил:
- Спать хочу.
Высказавшись, Камил улёгся на стол и перестал подавать признаки жизни. Прошло полчаса. Санди, не отрываясь от документов, попросил Олафа:
- Свет включи.
Олаф отвёл хищный взгляд от монитора и ахнул:
- Вот это да!
За окном на фоне тёмно-серой мути кружили сказочные белые хлопья.
- Ага! - немедленно проснулся Камил. - Я говорил!
- Что ты говорил? - неприязненно спросил Олаф, вознамерившийся в обед прогуляться с подружкой.
- Никогда она, ваша весна, не наступит!
Санди улыбнулся и мечтательно посмотрел на бурлящую за окном стихию.
- Знаете, - сказал он, - есть такая сказка...
- Правильно, - кивнул Камил, - Олафу расскажи, он у нас из детства никак не выпадет.
- Не сказал бы, - усомнился Санди. - По-моему, Олаф вполне созрел для взрослой жизни. Даже где-то перезрел. Кстати, сказка совершенно недетская. В одной стране никак не наступало лето. Чтобы его подманить, молодёжь начала прыгать через костёр, и одна девушка, сделанная из снега, пролетая над костром, растаяла. Её любовник с горя утопился. Вот тут лето и началось. Двадцать четвёртого июня.
- Поздновато, - сочувственно пробурчал Камил.
Санди продолжил:
- Но это сказка, а на самом деле в традициях той страны было оставлять девушек на ночь привязанными к дереву в подарок богу зимы, чтобы он насладился жертвой и, наконец, ушёл.
Олаф передёрнул плечами.
- Круто очень. Так девушек не напасёшься.
Камил зашипел:
- Я бы за такие сказочки... на Марс ссылал без штанов. А зачем девушка прыгнула, если она была из снега?
- За компанию, - ответил аноформ.
- Шуточки у тебя! - возмутился Олаф, неравнодушный ко всем девушкам, в том числе сказочным.
Несколько минут было тихо, потом щелкнул замок и на пороге кабинета появился тот, кого, в общем-то, не ждали – командир корпуса. Выглядел командир бледно.
- Неприятности у меня, - сказал он шёпотом.
- Какие? - спросил Камил, гадая на кого это «у меня» ещё распространяется.
Командир ответил грустно:
- Печать личную потерял.
- Как это вы? - ахнул Олаф.
Санди пихнул его в бок, но командир корпуса счёл нужным ответить:
- Час назад возвращаюсь из здания канцелярии, а печати в кармане нет. В канцелярии была, и я её там не забывал. Лично бегал проверить, чтоб шум раньше времени не поднялся. В сущности, не удивительно, что печать пропала: я на площади два раза грохнулся, подошва ботинок кожаная, гладкая, а снега нападало – сами видите. Только это - между нами. Помогите найти.
- На нас можно положиться! - рявкнул, вытягиваясь во фрунт, Олаф.
- Да, я знаю, - согласился командир корпуса. - Грехов у вашей группы так много, что на неё, действительно, можно положиться. Старайтесь держаться направления на канцелярию, коридор - метра три. Пурга, я мог слегка сбиться.
- Где, хотя бы приблизительно, вы грохались? – уныло поинтересовался Камил.
- Ближе к началу пути и ближе к концу. Или к середине.
Дверь за командиром захлопнулась. Камил застонал. Санди горестно вздохнул.
- Пошли! - решительно приказал Олаф.
- Сейчас? - изумился Камил. - Там снег по пояс!
- По щиколотку, - поправил его Санди. - Надо в нём поковыряться пока, и правда, не стало по пояс.
Через час, когда Камил намертво окуклился в шубе и прекратил всякое движение, а Олаф начал шмыгать носом, Санди сказал: «я сейчас» и убежал куда-то в падающий снег. Довольно скоро он вернулся, сжимая в руках странные металлические предметы - сетчатые листы.
- Греби, греби! - приказал он Олафу. - Иначе Вершителя недосчитаемся. Он у нас в такую снегурочку превратится, что никакой костёр не растопит.
Олаф начал работать, как крот, и вскоре уже держал на сетке сверкающую медью печать.
- Ура! Я... - он дёрнул статую Вершителя за локоть, - мы, отдадим печать, а ты, Санди, верни на место орудия труда.
- Ага, - согласился Санди, - их уже полкорпуса ищет. Время ужина. Меня убьют.
- А кого - их? - наконец догадался спросить Олаф. – Ужин-то тут причём?
- Противни из столовой.
- Что? – переспросил Олаф. - Тогда спрячь их под снег. Концы – в снег.
- Под ёлку! - проснулся Камил. - Снег завтра растает, и все узнают, кто, чем и зачем. Под ёлку!
Санди сунул решётки в подъёлочную труху и спросил:
- Завтра снег растает?
Камил вздёрнул лысые брови и мёрзлыми губами выговорил:
- Завтра ещё и не то случится.

Глава 2. Семейство печатей

Сделав столь торжественное и пугающее заявление, Камил заметно оживился. Оживление это выразилась в скорости, с которой Вершитель, бросив коллег на произвол судьбы, устремился домой.
- Эй, - крикнул ему вслед Олаф, - у меня под кроватью – типа бар. Бутылочки стоят разноцветные. Хлебни чего-нибудь, сразу согреешься.
Санди посмотрел на тающую в белом мареве тёмную спину и сказал задумчиво:
- Я тоже, пожалуй, пойду, согреюсь разноцветными бутылочками, а ты отнеси командиру печать.
Олаф прихватил его за рукав.
- Да? Вы будете в тепле квасить, а я по начальству шляться? Дудки! Вместе к командиру пойдём.
Санди хихикнул:
- Дрейфишь? Что так? Тебя же не ругать будут, а хвалить за спасение имиджа.
Дёргая за рукав в такт словам, Олаф проговорил:
- Меня? Нет. Командир скажет: «выражаю благодарность группе Ка-ми-ла».
Санди попытался рукав отобрать, но у него ничего не получилось. Тогда Санди предложил:
- А ты экзамены сдай, которые Камил сдал, тоже Вершителем станешь.
Олаф сделал вид, что задумался, махнул рукой и ответил:
- Здоровье дороже.

- Вот молодцы! – обрадовался командир корпуса. – А где же ваш начальник?
Олаф закатил глаза, ткнул Санди локтём в бок и проворчал:
- Греется. Между прочим, Камил сказал, что завтра весь снег растает. Но сказал только после того, как я нашёл печать.
Командир посмотрел на заоконное безобразие и улыбнулся.
- Спасибо! Ты очень тонко намекнул на истинного героя поисков, но Камил мне нужен не как старший группы поимщиков печати. Ладно, пусть сегодня греется, но завтра с утра – ко мне. Кстати, отдайте ему почту. Она на адрес штаба пришла.
Санди взял большой конверт, обмотанный бечёвкой и уляпанный золотыми печатями. Подобный способ доставки информации давно отошёл в прошлое, но иногда, в особо торжественных случаях, использовался.
Олаф, отогревшись, разговорился:
- Разрешите задать вопрос?
- Задавай, любознательный ты наш, особенно, если знаешь, что делать с ответом.
- Вы давно с Камилом знакомы?
Командир корпуса посуровел лицом и отрезал:
- Я не имею привычки обсуждать коллег за их спинами.
Олаф удивлённо возразил:
- А мы никого обсуждать не будем. Просто ответьте. Или это секрет?
- Лет десять знаю – точно. Кстати, пять лет назад Камил мне практически уступил должность командира корпуса. Не хотел со своей группой расставаться. Только вот судьба их всё же разлучила, ну, это вы знаете. Вопросы кончились?
- Нет. Скажите, а Камил с момента гибели своей группы сильно изменился?
- Сильно, и не в лучшую сторону. Легко говорю это вам, потому что не раз говорил самому Камилу. Однажды прямо сказал: хмурая физиономия тебя не красит. Но Камил ответил, что не может всё время ржать, так и рехнуться недолго.
- А не случилось ли с ним ещё что-то, нам неизвестное?
- Я Камила об этом однажды спросил, так он туда меня послал, куда обычно командиров не посылают. А, ведь, раньше любого мог задолбать своей игривостью.
В разговор вмешался Санди.
- При первой встрече мне тоже так показалось. Может быть, это из-за того, что Камилу приходится в нашей компании играть чуждую роль? Надо же кому-нибудь быть серьёзным. Группа из трёх весельчаков – всё-таки перебор.
- Не знаю. Но инициатива наказуема. Страж, расследуй, почему Камил попортился и причины устрани. Советник тебе в помощь.

Сразу по возвращении домой Санди прильнул к справочникам по психологии элери, но был немедленно от них оторван горестным воплем Олафа:
- Вставай, пьянь сизая!
Камил обнаружился на веранде. Олаф тоже, но в другой позе. Олаф стоял, сжав кулаки, Камил, уютно свернувшись клубочком, спал на полу среди стайки пустых бутылок. Санди охнул:
- Сколько же он выпил?! Вдруг умрёт?!
- Выживет, - злобно отозвался Олаф, примериваясь, как бы ловчее пнуть безмятежное тело. – Они все початые были.
- Хороший у тебя бар. Учту на будущее.
- И ты туда же?!
Камил завозился и заныл:
- Уйдите из моей спальни… одеялко верните…
- Сейчас я тебе всё верну! – не совсем внятно пригрозил Олаф.
Санди оттащил разгневанного Стража подальше.
- Подожди зверствовать. Тебе что приказали? Камилу плохо? Расследуй, почему.
Олаф возмутился:
- Что тут расследовать?! Нажрался в хлам.
Санди улыбнулся.
- Вот и пользуйся возможностью расспросить, пока он не в себе.
- А как? – заинтересовался Олаф.
Санди погладил чешуйчатый лоб и ответил:
- Нежно. Солнышко, как ты себя чувствуешь?
Камил жалобно завёл любимую песню:
- Замёрз…
- Олаф, положи его на кровать и заверни в одеяло.
Олаф возмутился:
- С пола и на мою постель?
- Почему на твою? А пол чаще надо мыть.
Олаф подумал, брезгливо поднял сонное тело на руки и потащил в уютную спальню на втором этаже. Там Камила вытряхнули из мятого костюма на шёлковые простыни и укрыли периной. На прощание, вместо пожелания счастливых снов Олаф несильно стукнул по перине кулаком.
- Никто меня не любит, - так и не проснувшись, пробурчал Камил.
Санди быстро ответил:
- Любят-любят. Вот Олаф, точно, любит!
Олафу такой поворот сюжета не очень понравился, и он спросил у Санди:
- А ты любишь?
- Конечно, люблю, как литр старого доброго виски.
- Ик, - сказал Камил. – Виски мне сейчас не хочется. Давай, потом?
- Давай. А вот Олаф – тёплый, пушистый, - Санди хихикнул и добавил: - небритый в смысле.
- Ну, пусть любит, если тёплый, - согласился Камил.
Прогулявшись вдоль кровати, Олаф предложил:
- Давай я тебя завтра любить буду? Ты сегодня всё самое вкусное выпил, а мне без вкусного любить несподручно.
Не открывая глаз, Камил неожиданно трезво сказал:
- Вот. Тебе вкусного для меня жалко. Какая же это любовь?
- Пламенная. Без любви я бы тебя сейчас с упоением избивал.
Олаф погладил торчащую из-под перины пегую макушку. В ответ раздался тихий, с переливами храп.
- Чёрт! – вскинулся вдруг Олаф. – Письмо!
Санди попытался разбудить спящего.
- Камил! Камил! Тебе письмо!
Камил открыл один глаз и пробурчал:
- Выбрось его к херам.
Санди покосился на золотые печати с замысловатым вензелем:
- Вскрывать пакет нельзя, но по обратному адресу… Знаешь, Олаф, ты его тут пока люби, как сможешь, а я побегу, может быть, в штабе кого-нибудь из переводчиков застану.
У вернувшегося через полчаса всегда невозмутимого Санди тряслись руки и светились квадратные глаза. Неизвестно, как получилось с любовью, но Камила он не добудился. С трудом удалось растормошить Олафа.
- Этот пакет – из адвокатской конторы с планеты Элери. Представляешь?
Олаф со