Космические дознаватели. Дело о печати

Настоящими были, конечно, не призраки, а чёртова секта. Первые несколько дней прошли очень интересно: сектанты рассказывали о пришествии тёмного властелина, о том, что мы все станем его представителями в новом мире. При этом: никаких наркотиков и порнухи. В конце конференции предполагался шабаш с присутствием этого самого повелителя. Лично я думал, что фирма как-то подсуетится, повелитель явится, побудет с нами и откланяется. Вечером расселись мы в зале при свечах и стали ждать того, кто должен повелителя вызывать, а он не идёт… чего-то. Пошли его поторопить, а там… Крик поднялся, дамы некоторые в обморок попадали. Я сам труп видел – мрак, надо же такое с человеком сделать! Но это, точно, не наши!
- Почему? «Ваши» могли тоже «подсуетиться»: для остроты ощущений.
Литтл аж задохнулся:
- Вы что?!
Камил пожал плечами, арестант подумал и оправдался:
- Кстати, никто из нас не знал, как маска должна выглядеть!
Олаф тоже решил внести лепту.
- Туристы заперлись все вместе, значит, друг другу доверяют. А зря!
Камил бросил арестованному ключи и распорядился:
- Освободите остальных и идите к своим. Запритесь в рекреационной, по базе не шляйтесь. Люди должны быть на виду и под присмотром. Банковский служащий, вам можно доверить такую несложную операцию?
- Можно. Я привык отвечать за свои действия.
Когда дознаватели остались наедине, Камил сдавленным голосом потребовал:
- Ты Страж? Вот и занимайся своими делами! Лишнего не болтай. «А зря». Хорошо, если у парня нервы крепкие, и он не поднимет паники.
Адепты встретили Камила негромким женским всхлипыванием и тягостным молчанием мужчин. Остановившись в дверях, Камил сказал:
- Я не повелитель.
- Мы уже поняли, - ответил хмурый молодой мужик.
- Представьтесь, - потребовал Камил.
- Мордок, - неуверенно сообщил хмурый.
- Раса?
- Тёмный ангел.
Олаф захохотал. Камил зарычал сначала невнятно, в потом внятно, но совершенно нецензурно.
- Здесь дамы… - ошарашено прошептал Мордок.
- Ага, поняли смысл слов? Хомо сапиенс, значит?
Мордок смутился.
- Меня, вообще-то, Витьком зовут.
- Вы по профессии-то кто?
- Я диспетчер третьего лунного маяка.
Камил ткнул пальцем Олафу в грудь.
- Никогда, ты слышал, никогда не привязывайся к третьему маяку. Нет, привязывайся, я частное определение его начальству напишу, чтоб тёмных ангелов поувольнял. Ладно, продолжим. Рассказывайте.
Назвавшийся Мордоком тяжко вздохнул и предложил:
- Может быть, наедине поговорим?
В комнате сидели заплаканные женщины и несколько испуганных мужчин. Из милосердия и конспирации не следовало беседовать при них.
- Поговорим наедине, - согласился Камил.
Он привёл Мордока в допросную и повторил:
- Рассказывайте.
- Понимаете, людям иногда хочется сказки. Хочется почувствовать себя могущественным, причастным великим силам. Я не знаю, насколько заигрался каждый из нас…
Камил усиленно делал вид, что заинтересованно слушает.
- В нашем кругу принято называть друг друга выдуманными именами, и если, скажем, Аспазия говорит, что умеет летать, значит, она умеет летать. Для всеобщего блага в этом не следует сомневаться. Тогда никто не усомнится в твоих способностях.
Камил примирительно вздохнул.
- Так везде. И у нас. Если Олаф говорит, что мало пил, я делаю вид, что он мало пил. Вы бы о преступлении рассказали.
- А что я могу рассказать? Горгул у нас - Зовущий. Он должен был нарисовать на лице маску и вернуться в зал. Но оказалось, что маску на нём нарисовал кто-то другой. Причём, нарисовал очень точно. А мы её вдвоём подбирали на информационном портале.
- Значит, это сделал кто-то из ваших людей. Остальные не настолько увлечены тёмными силами, чтобы по порталам лазить, они на готовое приехали.
- Своих мы знаем, они Горгула уважали.
- Учтите, если человек на допросе называет себя «чёрным ангелом», я уже не уверен, что у нас с ним одинаковое понимание слова «уважение».
- Что касается меня, то с того момента, как Горгул вышел, и до того, как за ним пошла его жена, я сидел в тесном кругу людей и держал ритуальный подсвечник. Другого освещения в комнате не было.
- Сумрак, и выйти мог практически любой?
- Да.
- Мне надо поговорить с женой покойного. Олаф побудь с… этим господином. Которая из дам жена?
- Она держит на руках маленькое белое животное.
Олафу немедленно вспомнилась Ханская база, и он спросил грозно:
- Какое именно животное?
- Я не зоолог. Зверёк бумажки с гаданиями из чаши Судьбы достаёт. Хотите, вам достанет?
- «Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от чужого бара», - предсказал Олаф.
- Я вам сам бумажку с гаданиями достану – протокол называется, - пообещал Камил, жалея, что дверью нельзя хлопнуть.
- Давайте-ка по подробностям пробежимся, - включив диктофон, предложил Олаф.
- Давайте, - согласился Витёк – «чёрный ангел».
- Имя, нормальное имя, а не вот это, раса…

Глава 5. Плоская печать

Когда на базе началась условная ночь, и допрашивать стало некого, дознаватели встретились у себя в каюте.
- Санди, - попросил Камил, - обрадуй чем-нибудь.
- Причина смерти сомнений не вызывает – инфаркт. Я исследовал тело по классической схеме – наркотических веществ нет. Ядов не обнаружено тоже. Боюсь, что это всё.
- А лицо? – спросил разочарованный Олаф.
- Видишь ли, снят тонкий слой кожи. Это очень больно, но не смертельно. Ты бы от такой операции не умер.
- Изъясняйся аккуратней, - морщась, приказал Камил.
- Хорошо. Представитель расы хомо сапиенс, обладающий здоровым сердцем и нормальным болевым порогом, от операции удаления кожи общей площадью порядка квадратного дециметра умереть не может. Следов борьбы на теле не обнаружено, и, кстати, в комнате все вещи остались на своих местах.
Камил напряг фантазию и предположил:
- А если к потерпевшему применили гипноз?
Санди пожал плечами.
- Гипноз физических следов не оставляет, мы можем узнать о нём только опосредованно. Я забрал из номера всё, что обнаружилось на столе перед потерпевшим и в мусорке. Есть вероятность того, что долговременный анализ прояснит ситуацию.
Судя по выражению лица, Камил на это не надеялся.
- Практически пусто. Олаф, что по адептам?
- Выйти из общего зала, кроме Мордока, державшего канделябр, мог практически любой. В комнате было полно дыма – препараты дымились вонючие, но разрешённые – и горело только три свечи. Участники оделись в похожие плащи с капюшонами, понять, кто где, не представлялось возможным. Теперь о психологической атмосфере. Конфликтов в секте последнее время не было, неофиты с удовольствием поддержали правила игры: нервам щекотно, девушки в восторге. Кстати, наш банковский свидетель оказался прав: в вещах покойного обнаружился стандартный пульт, поэтому я обшарил зал и нашёл-таки голографическую запись появления властелина. Всё пристойно: под шорох крыл появляется фигура, хорошо поставленным голосом толкает речь о грядущей победе тёмных сил и растворяется в пространстве. Правда, в сортире это выглядело несколько неуместно.
- Почему в сортире?
- Надо же мне было уединиться. Мало ли что на этой записи? Короче, всё у организаторов было на мази.
Побродив по комнате, Камил признался:
- Ну, я не знаю, что делать. Покажи, что там было перед убитым?
Санди поставил на стол контейнер.
- Джем, сыр, чай, гренки, образец маски, кисточка…
- А краска?
- Краски не было.
- Чем же он собирался маску рисовать?
- У меня создалось впечатление, что он собирался чаю попить. Время позволяло.
Олафа прорвало:
- Краску забрал убийца! Возможно, в краске была кислота. Слушайте, а вдруг там было кислота с анестетиком? Намазал покойника кто-то из своих, он неладное почувствовал, ан уж поздно было. Жена!
- Я опрашивал жену покойного. Их связывал не просто брак, но и запойное увлечение мистическими ритуалами. Она искренне горюет, хотя что-то мне подсказывает: вдова скоро перестанет быть вдовой. Мордок очень нежно её утешает.
- Это весьма подозрительно.
- У него алиби.
- Советник, скажи что-нибудь умное!
Санди сказал:
- Спокойной ночи.
В дверь постучали. Страж поднялся и впустил в комнату женщину, держащую на руках белого зверька.
- Простите за беспокойство, но мне хотелось бы узнать, когда можно забрать тело.
Зверёк радостно заверещал, спрыгнул на пол и поскакал к джему. Вдова заволновалась.
- Ещё раз простите, но это его любимое лакомство. Клюквенный джем. Сказать по правде, я иногда, если знаю человека, на записке с указанием подходящей судьбы оставляю капельку. Пуффи тогда не ошибается. Такой вот невинный обман.
Олаф открыл джем, пальцем подцепил кусочек и предложил зверьку. Тот немедленно к пальцу присосался.
- Фу ты, - вскрикнул Олаф, - не язык, а тёрка.
Женщина слабо улыбнулась и двинулась к столу.
- Я знаю, чем покойник нарисовал маску, - сказал Санди. – Джемом нарисовал и от обширного инфаркта умер. А зверёк его умыл. Он же не только джем любит, он - всеядный, вот и прихватил лишку кожи. Осторожней!!!
Олаф прыгнул из дальнего угла, но Камил оказался ближе и успел подхватить падающую женщину. Впрочем, он тут же протянул её Стражу.
- На, держи. Отнесёшь к врачу, а завтра утром выдай ей тело мужа и помоги с организацией перелёта.
- А вы?
- А мы будем спать до самого обеда.
- Почему это?!
- Потому, что я – начальник, а Санди премирован за сообразительность.
Утром Олаф сколько ни топал подкованными ботинками по композитному полу, разбудить никого так и не смог. Позавтракав и подписав положенные бумаги, он вернулся в сонное царство.
- Камил, дело есть.
- Важное? - открыв один глаз, спросил Камил.
- У меня все дела важные.
Санди застонал. Камил закрыл глаз и предложил:
- Излагай.
- Помнишь, перед отъездом ты получил пакет?
- Помню.
- Только не говори, что ты его так и не вскрыл.
- Я его так и не вскрыл.
На этот раз застонал Олаф. Санди сел, откинув одеяло, и сказал уверено:
- Камил, ты любопытен, как кошка, иначе бы никогда дознавателем не стал. Верю, что конверт остался нераспечатанным, но только потому, что ты знаешь о его содержимом.
Камил тоже выбрался из-под одеяла и с интересом предложил:
- Догадывайся дальше.
- Это завещание.
Камил восторженно крикнул:
- Ух, ты! Молодец!
Олаф разочаровано спросил:
- Что тебе завещали?
Камил, а случалось такое с ним нечасто, захохотал.
- Мне? Ой, не могу! Дурь несусветную и наивность безграничную. Покидая родину, я оставил в нотариальной конторе письма самому себе. Они приходят раз в несколько лет. Очень бодрит.
- Расскажи, о чём эти письма?
Камил показал Олафу фигу.
Санди крепко задумался.