же так? Разве можно в моей лаборатории сокращать две единицы? У меня же всего семь человек работает, и работой вы меня уже до конца года завалили.
- Было семь, станет пять, - постучал пальцами по краю стола техотделовский начальник. - Не боись Федорович, не из таких переделок выскакивали. Прорвемся. Я тебе естественно помогу. Вот, например, я уже одну кандидатуру на сокращение подобрал. Должность Булкина уберем. Ему всё равно через год на пенсию. Только рад будет. А уж второго ты давай сам предлагай, не всё мне за тебя пахать.
Владимир Федорович застыл подобно сфинксу с африканского континента и видимо собирался быть подобным ему не только по наружности, но и по времени пребывания в загадочном молчании. Однако руководитель такой возможности ему не предоставил и суровым взором мгновенно разбил все позывы к загадочности, а без неё молчание становилось глупым.
- Давайте Шапкину уберем, - одними губами прошелестел несостоявшийся сфинкс.
- Кого?
- Шапкину.
- Шапкину? А вы Владимир Федорович приказ-то внимательно прочитали или как?
- А чего там?
- А там всё! - рявкнул Трубачев. - Читай ещё раз!
Приказ был ещё раз прочитан, но непонимание у завлаба осталось. Он изумленно посмотрел на начальника и решил, не искушая судьбу вопросами причитать документ в третий раз. Только и после этой читки смысла недовольства руководителя завлаб не понял. Наблюдая терзания подчиненного, Игорь Николаевич тяжело вздохнул и ткнул пальцем в самую нижнюю, самую бледную строку бумаги.
- Читай!
- Подготовил Шапкин А.Д..
- Теперь понял, а если не понял, то промоделируй предлагаемый тобою вариант и скажи мне как ученый ученому, сколько в твоей лаборатории останется человек после следующего приказа о минимизации?
- Всё ясно Игорь Николаевич.
- А чего тебе ясно?
- Нельзя Шапкину под сокращение подводить.
- Молодец. Думай дальше.
- Давайте Царева увольнять, - тут же выпалил очередной вариант заведующий, но выпалил не просто, а с каким-то ядовитым подтекстом.
- Тогда уж давай и Фомина заодно, - моментально парировал выпад подчиненного Трубачев. - Они ведь с Царевым братья.
- Какие братья?
- Братья наших с тобой жен, - пояснил Игорь Николаевич незадачливому сотруднику. - Знаешь, как сказал кто-то из знаменитых, что счастье - это когда ты с радостью идешь из дома на работу и с радостью же возвращаешься с работы домой. Тебе чего дома радости не хочется?
- Хочется, - уныло согласился Владимир Федорович и решил не предлагать кандидатуры Антонова.
У Антонова подруга работала секретарем у директора по экономике, а жена заместителем начальника отдела снабжения. Предлагать к сокращению человека с такими качествами не просто глупо, а глупо в квадрате и даже непростительно для руководителя среднего звена.
- Так чего ж Скворцова, что ли сокращать? - неожиданно даже для себя выпалил вдруг завлаб.
- Скворцова говоришь, - искренне заинтересовался предложением начальник, - А Иван Степанович Скворечня из городской администрации ему не родня?
- Вроде нет.
- Тогда хорошо. Ну, давай излагай, что это за тип такой, твой Скворцов.
- Нормальный парень, чего попросишь, всё сделает и сверхурочно, если надо без слов остается. Работает у нас недавно, но уже подал два рационализаторских предложения. Вот ещё неплохую реакцию придумал для получения нашего базового полимера.
- Стоп! - прервал выдачу характеристики Игорь Николаевич. - Слушай Володя тебя ещё раз заставить приказ почитать? Где там сказано про то, что нам с тобой надо подобрать кандидатуру на награждение медалью "За трудовую доблесть"? Ты давай в тему излагай.
Заведующий немного подумал и нехотя указание выполнил.
- В прошлом месяце Скворцов не провел проверку технологического процесса по графику, на той неделе опоздал на работу, а позавчера пожарник грозился его оштрафовать за курение в неположенном месте.
- Вот это добре, - впервые за разговор улыбнулся Трубачев. - Это то, что надо, а то начал мне лапшу на уши вешать. Тащи сюда своего Скворцова.
Радостный Юрка влетел на порог кабинета высокого начальства и застыл там, улыбаясь своим счастливым и потому, наверное, немного глупым мечтам. Он вежливо поздоровался и, протянув вперед принесенный с собою лист бумаги, уверенно пошагал к столу руководителя.
- Так вот вы, какой товарищ Скворцов? - проигнорировав приветствие вместе с листом , задумчиво промолвил Игорь Николаевич. - Ну, впрочем, таким вас себе я и представлял. Все мы были молоды, все мы были нетерпеливы. Ну, как товарищ Скворцов, работается у нас? Может, какие претензии к предприятию есть?
- Хорошо работается, - немного удивленно, но все ещё радостно пожал плечами Юрка, - и нравится мне в лаборатории. Я вообще химию всегда любил. И претензий у меня никаких нет.
- Это хорошо, что у вас претензий нет, - устремив на молодого человека строгий взгляд, сказал Трубачев и тут же встал из-за стола. - Хорошо, что у вас нет, а, вот, у предприятия к вам претензии имеются. И претензии серьезные. Не дисциплинированный вы человек, товарищ Скворцов. На редкость недисциплинированный.
- Как так? - захлопал глазами Скворцов.
- А вот так. Кто в прошлом месяце сорвал график проверки технологии. Вам поручили такое ответственное дело, а вы его изгадили неподобающим образом.
- Как изгадил? - растерянно прошептал Юрка. - Я же в командировке был, а когда приехал, то цех уже не работал. Сырье не завезли. Я же Владимиру Федоровичу всё объяснил, и он мне срок проверки перенес. Правда, Владимир Федорович?
- А ты на Владимира Федоровича не кивай, - погрозил молодому человеку пальцем Трубачев. - Знаю я вас нарушителей. У вас всегда начальник виноват. Нехорошо молодой человек. Ой, как нехорошо. Да ладно бы, если дело только одной проверки касалось, а то вы и опоздать на работу любите.
- Так было это всего один раз.
- Значит, было, не отрицаете. Правильно, кто же такой факт отрицать будет. Все труженики комбината, как один тянутся к дисциплине, к повышению производительности труда, а вот из-за таких как ты у нас в стране бардак. Вот такие и не дают нам нормально жить и трудится. Что же вам молодой человек в жизни не хватает? Всё ведь вам дали. Что же вы честно-то не хотите жить? И как только тебе не стыдно юноша?
- Игорь Николаевич позвольте мне объяснить! - чуть ли не со слезой в голосе попросил Юрка.
- Не позволю! - грозно оборвал его руководитель. - Вот оно нынешнее воспитание: я ему слово, а он мне десять в ответ. Ты прав Владимир Федорович, гнать его надо из лаборатории поганой метлой. Извини, что я тебе сразу не поверил. Не знал я, что такие подонки бывают. Не знал.
- Да, ну вас всех! - вдруг почти нечеловеческим голосом завыл Скворцов. - Плевал я на вашу лабораторию! И на науку эту чертову плевал! И на вас всех вместе с нею! Не надо мне ничего!
Скворцов развернулся на месте, словно бывалый сержант роты почетного караула и хотел бежать прочь из негостеприимного кабинета, но Трубачев ловко поймал его за рукав.
- Ну-ка сядь! - снова строго, но уже с отеческой интонацией приказал он. - Жалко мне тебя сопляка. Ой, жалко. Знаю, что вредно тебя жалеть, но жалею. Не хочу тебе трудовую книжку портить. Черт с тобой, пиши заявление по собственному желанию. Ох, погубит меня когда-нибудь моя доброта. Не ругайся Федорыч, давай не будем парню судьбу крушить, а вдруг он одумается, вдруг за ум возьмется. Черт с ним пусть пишет по собственному желанию.
На следующий день на столе перед Трубачевым лежали два документа: приказ об увольнении по собственному желанию инженера-химика Скворцова Юрия Сергеевича и распоряжение технического директора о разработке долгосрочной программы по повышению теплостойкости базового полимера. Программа была насыщенной и потому весьма интересной. Чего здесь только не было: и сотрудничество с оборонными институтами, и зарубежные командировки, и серьезные капитальные вложения. Игорь Николаевич внимательно изучил оба документа, и довольно откровенно улыбнувшись, прошептал.
- Неплохо для начала.
И только он это промолвил, в правом углу у потолка заклубилась зеленовато-желтая дымка, и из неё раздался скрипучий глас:
- Отлично сработано агент Дельта.
Трубачев сразу же вскочил на ноги, встал в стойку смирно и бодро ответил в сторону правого угла:
- Служу своему измерению!
- Молодец, - прошептал угол. - Хорошо служишь. Людям спуску никак нельзя давать. Если мы допустим их к нашим тайнам, то они и себя погубят и нас добьют. Вот были бы все, такие как ты, то эти обезьяны до сих пор на деревьях бы сидели, но, к сожалению очень много промахов у нашей агентуры. Не каждый способен вычислить потенциальных ниспровергателей, данных нами истин и не каждый способен поселить в их душах черную обиду. Обида на людей - вот главное оружие против таланта. Молодец Дельта! Наше измерение вашей борьбы не забудет!
Облако из угла исчезло. Юрий Николаевич сел в свое кресло и стал ждать прилета мухи. Борьба борьбой, а свои проблемы тоже надо было решать.
