Глава 8.

                                        Глава 8. Купальская ночь.

Торжествовала я не долго. Сюда-то я попала вслед за Кузей и по сторонам особо не оглядывалась — не до того было. А вот как выбраться назад, понятия не имела. Луна луной, но всё-таки ночь! Вокруг темно и страшно! Ой, ма-а-ма! Я, конечно, привыкла за это время и к лесу, и к темноте, но ведь рядом всегда был Кот, да и Митрич тоже. Активно впадать в панику не моё любимое занятие, я как-то больше истерику предпочитаю, но сейчас, кажется, самое время поменять приоритеты.
Так, отставить панику! Кузьма наверняка побежал домой. Значит что? Значит нужно топать за ним! Светлая мысль омрачалась только одним — а вдруг этот хмырь специально сбивал меня со следа. Отогнав пораженческие настроения, я отправилась вслед за Кузей.
Первые двести метров я одолела одним махом, а потом меня стали терзать сомнения. Когда знаешь дорогу и путь короче, но мне начинало казаться, что сюда я дошла быстрее. Понятно, что тогда двигателем (в прямом смысле слова!), выступал обиженный умом в счёт мышц воздыхатель, но я-то брожу уже битый час и по логике давно должна была выйти к людям.
”Вот зараза! Увижу ещё раз этого качка допотопного, я ему такой концерт закачу, что ни один психиатр не поможет! Я ему, паразиту, слух отобью почище стада медведей и табуна слонов вместе взятых! Он от комариного писка шарахаться будет! Я ему в кошмарах являться буду, пока заикой не оставлю!”
Так отводя душу в продумывании жестокой мести, я и топала в неизвестном направлении. Но додумать не получилось. Преодолев очередные заросли, я со всего маху рухнула в воду. Н-да, думать во время добровольно-принудительной прогулки опасно для жизни. Это хорошо ещё, что я плавать умею, а то остался бы Кот беспризорным сиротой.
Речка оказалась неглубокой и активно заселённой лягушками. Фу, мерзость! Не сказать, что я их боюсь, но умиления и желания погладить они у меня не вызывают. Основательно перемазавшись в прибрежной грязи, я выползла на сушу. А всё из-за Кузьмы!
Я мстительно занесла этот пункт в перечень моих претензий к нему и занялась было изобретением соответствующего возмездия, как вдруг услышала чей-то смех. Сначала я подумала, что это вода журчит, стекая с моего одеяния, но смех стал громче. А потом женский голос спросил:
- Ты что, тоже топиться решила? - и не дожидаясь ответа, собеседница принялась меня поучать. - Кто ж так топится? Вот взяла бы камушек потяжельше, привязала к шее, да и в воду. И тебе не мучиться, и нам по привычней. А то ныряют тут всякие, утопнуть толком и то не могут. Я вот с первого раза потопла и никто мне не помогал, между прочим!
- Безумно рада за тебя, - совершенно искренне ответила я. Меня не покидало чувство надвигающейся шизофрении. - Любой позавидует такому незаурядному таланту. Ты, можно сказать, уникум. Где-то даже вундеркинд.
- О-о... А-а-а? - так и вижу, как моей незримой подруги выкатываются глазки от недоумения. И тишина.
- Ты кто, Голос-В-Ночи? - поинтересовалась я, прерывая затянувшуюся паузу. Девушка фыркнула, плеснула водой и засмеялась.
- Я-то? Я — русалка.
После длительного общения с домовым и сатиром, эта новость меня даже не потрясла. Ну русалка, так русалка. Подумаешь! По сравнению со Змеем Горынычем, она просто Золотая Рыбка.
- Звать-то тебя как?
- Марфуткой. Так меня маманя кликала, - отозвалась наяда.
- Ну ладно, Марфутка. Давно ты здесь плещешься? - полюбопытствовала я. Не то чтобы до смерти интересно, но нужно же как-то завязать непринуждённую беседу.
- Да, почитай, уж зим десять будет.
- А чего это ты в русалки подалась? На земле скучно, что ли?
- Не-е-е, - дева углубилась в воспоминания. - Посклизнулась, - секунд через сорок выдала она. Я ожидала чего угодно: злой мачехи, подлых разбойников, неразделённой любви. А тут на тебе: "Посклизнулась!"
- Это как?
- Как, как... За водой пошла, на камушек стала, а он скользкий оказался... зараза. Вот я в реку-то и нырнула. А ведро тяжёленькое было, я и потопла.
- Так чего ж ты ведро не бросила, дурында?!
- Ага, папаня его у мастера на кунью шкурку сменял. Он бы меня пришиб! Как есть пришиб!
Ну и логика! Вместо пары затрещин, предпочесть общество раков. Ну, это её выбор, конечно. Но даже мне, с моим начальным историческим образованием быстро стало понятно, что кунья шкурка не в пример дороже даже самого распрекрасного ведра. Разве что его делали из розового дерева, с алмазной осыпью.
- Что-то ведёрко дороговато ему стало, - я не преминула выказать удивление. Русалка похихикала и созналась:
- Это он мамане сбрехал. А сам сменял его на заячью шкуру, а кунью продул одному... одному...
- Хмырю.
- Ага! - девушка обрадовалась неожиданной помощи, но тут же удивилась. - А кто это?
- Это такой нехороший человек, почти редиска, - пояснила я.
- Точно! Это был он!
- А дальше?
- Чего дальше-то? Потопла и потопла. Вот, плаваю теперь с подружками, веселюсь. Хороводы водим, песни поём, в прятки играем.
- Весело у вас. А по людям не скучаешь?
- Не-е-е. Я ж почитай у городища живу, а там не соскучишься: то просто кто в реку свалится, то топиться надумает. Только успевай вытаскивать.
Ничего себе! Меня местная спасательница на водах облагодетельствовать не спешила!
- А я?! Меня ты поучать стала, как лучше утопиться!  - Так ты ж не здешняя. Сразу видать.
- А ты что, только знакомых спасаешь?!
- Не-е. Те-то уже надоели. Хуже рыбаков с сетями. А ты, глядишь, что новенькое расскажешь. Всё веселей.
Н-да, и не поспоришь!
- Вам бы сюда Славко. Он знатно байки завирает.
По тому как перекосило личико русалки, быстро стало понятно — неугомонный сказочник отметился и здесь. И, похоже, с тем же результатом.
- Ну, ладно. А к людям-то как отсюда выбраться? А то зуб на зуб уже не попадает.
- Вдоль реки ступай, аккурат к городищу-то и выйдешь.
Вдоль, так вдоль. Вот только... Я стыдливо огляделась и юркнула в симпатичные такие кустики, отжать недостёкшую с одежды воду. Ночь-то тёплая, но всё же не уютно разгуливать в платье, с подола которого капает вода. Да и не комильфо!

Я уже почти вышла к городищу, когда меня притормозил Костик.
- Где тебя нелёгкая носит?! Мы уже лес прочёсывать собрались!
- Это вы где шляетесь, когда бедную меня под венец тянут?! - в ответ наехала я на брата. - Как только мне помощь нужна, так вас ураганом сдувает, приходится самой выкручиваться!
- Кому на этот раз не повезло? Ты бы хоть рога обламывала в знак победы. Глядишь, на ожерелье насшибаешь, чтоб остальных смертников отпугивать.
И эта ехидна мой брат! Надежда, что его подменили в роддоме падала замертво, стоило сравнить его с дедушкой — копия! Так что, я ограничилась затрещиной, от которой братец привычно увернулся.
- А что это ты такая мокрая? - удивился брат.
- Да пока дорогу назад искала, в реку угодила. Еле от лягушек отбилась, - пришлось излагать историю моего несостоявшегося замужества. Кот бессовестно ржал, вместе с ним подхихикивала стоявшая поодаль берёзка. Причём та-а-ким знакомым голосом! Одно из двух: или у меня окончательно съехала крыша, или там заховался некто бородатый и краснорубашечный. Ставлю на второе!
- Митрич, выходи уже, я тебя слышу. Ты чего прячешься?
- А он побоялся, что опять придётся из бороды шишки с ветками выковыривать.
Высунувшийся из-за берёзы домовой погрозил Коту кулаком и, посчитав на этом лирическое отступление завершённым, приступил к основной части собрания.
- Я вас собрал... - начал он.
- ...чтобы сообщить пренеприятнейшее известие... - подхватил язва-братец.
- ...к нам едет ревизор?! - удивилась язва-я.
- Тьфу на вас, охламоны! Мы зачем в поход отправились? За травами для зелья.
- Да? - удивился брат. - А мне показалось, чтобы изобразить шашлык, для пухнущих с голоду на чужих коровах драконов.
Митрич смутился и сбавил обороты.
- Ну-у-у... это было побочное действие запущенной реакции под воздействием избыточного количества катализатора, - выдал он. У нас с Костиком синхронно вылезли глаза на лоб, а нижняя челюсть самовольно решила проветрить недолеченый кариес (это у брата!).
- Так вот кто у меня лекции по химии таскал! - возмутился Кот. - А я Тёмке не поверил и вместо футбола на балет его отправил!
Вот почему тот так вздрагивает, когда у меня на мобильнике партия из "Щелкунчика" играет! Митрич попробовал смутиться ещё больше. Не вышло. Поэтому наш предводитель команчей заложил руки за спину и стал прохаживаться вдоль строя. Мы вытянулись во фрунт.
- Бойцы! Сегодня наш первый бой! Не посрамим же честь мундира и знамени! Вперёд!!! За царя!!! За отечество!!!
Поскольку вылуплять глаза ещё больше было чревато для здоровья нехорошими последствиями, мы просто тихо о-фи-ге-ли.
- Ой, опять что-то не туда, - огорчился домовой, глядя на наши остекленевшие выпученные глазки и общее офонарение тушек. - Значит-ца так, мы ж за травками отправились, так вот сегодня самое время ими и заняться.
- Митрич, ты головой ушибся?! - возмутился Костик. - Какие травки? Ночь на дворе!
- Вот! - наш бородач поучительно воздел палец. - А какая сегодня ночь?
- Хорошая такая ночь, лунная, - откликнулась я.
- Двоечница! Сегодня Купальская ночь! Ночь, когда нечи... нежи... не людское население Руси покидает привычные места обитания, - политкорректно вещал домовой. - Ночь, когда цветёт папоротник, что гораздо важнее для нас.
Блин! Я же знала! Это меня Кузя со своими матримониальными планами из колеи выбил. Всё, встречу этого гада — спою ему весь репертуар "Блестящих" (не подумайте дурного, это соседка наша крутит целыми днями. Уже наизусть помню это творчество неизвестного поэта, сильно ушибленного музой и озверевшего композитора!), я ему гаду всё припомню!
- Ну тогда погнали, - внёс предложение Кот. - Как он хоть выглядит?
- Увидишь — не спутаешь. Но смотрите, сегодня русалки шалить взялись, так вы полынь-то с собой носите, не любят они этого запаха.
И вот мы с братишкой, вооружившись полынью, отправились на охоту. Кот — налево (как всегда!), я — направо. Хорошо ещё, что ночь сегодня лунная, иначе посшибала бы все встречные деревья, понаставила бы себе шишек и поотбивала ноги о коварно выставленные корни. Никаких папоротников и в помине не наблюдалось, зато дорогу вдруг перегородила странная девушка в наряде явно не по местной моде, с распущенными и, как мне показалось в неверном лунном свете, зеленоватыми волосами.
- Полынь, или петрушка? - огорошила меня дева.
- Где петрушка?! - ужаснулась я. Надо сказать, что эту травку я с детства не выношу. Даже пахнущая клопами кинза не вызывала во мне такого отвращения. Всё самое невкусное у меня стойко ассоциировалось именно с петрушкой, от манной каши в детском саду (мама долго недоумевала, почему повара готовят там кашу с этой зеленью), до батончика "Баунти", который любила мне презентовать зловредная папина кузина.
- Ах ты моя душ... - преждевременно обрадовалась странная девица, кидаясь ко мне с объятьями. Я обниматься не желала и машинально выставила вперёд руку с зажатой в ней полынью. Как ни странно, девицу это притормозило. Она обозрела протянутую растительность, брезгливо повела хорошеньким носиком и возмутилась. - И чего это ты честных лю... ру... честных девушек в заблуждение вводишь?! Я ж тебя русским языком спрашивала!
- А я русским языком и уточнила, где ты видела эту вредную траву?!