Лисички для бабушки

Красносельский.

- Не было его, отвечаю.

Володя остановил “пятерку” и решил подождать человека, движущегося в том же направлении. Путник поравнялся с машиной и заглянул в салон.

- Мужики, не подбросите? Тут за мостом, пять километров.

Пистолет подозрительно осмотрел путника. Всякое может быть.
На первый взгляд человек, как человек. Зеленая ветровка, рюкзак за спиной, в руке матерчатая сумка, из которой выглядывает голова собаки, похожей на болонку. Самому, на вид, лет пятьдесят. Круглощекое лицо мужчины украшала шкиперская бородка, и, вообще, он производил впечатление человека интеллигентного.

- Садись, покажешь, где этот мост, - отдал распоряжение Красносельский.

- Спасибо, мужики. Все покажу и расскажу, - расплылся в улыбке новый пассажир. На нижней челюсти у него не хватало двух зубов.

- Редкозубый! – Николай Иваныч стремительно доставал “глок” из наплечной кобуры.

От сигнала тревоги до умерщвления врага Коле-Пистолету требовалось обычно полторы секунды, и шеф громко рявкнул:

- Отставить!

Новый пассажир с интересом посмотрел на участников действа, но ничего не понял.

- А вы, не за грибами ли, часом?

- С какой целью интересуешься? – проявил бдительность Николай Иваныч.

- Да я тут все знаю. У меня фазенда в лесу, если подбросите, то места грибные покажу.

- Ладно, командуй. Но смотри! Грибов не будет – за бензин взыщем, - усмехнулся Володя.

После моста, километров через десять пассажир приказал свернуть на проселок. Полчаса они двигались по усыпанной хвоей песчаной дорожке, тяжело переваливаясь через выступающие корни старых сосен и, наконец, выехали на большую поляну. Дорога закончилась, впереди шумела небольшая, но быстрая речка.

- Все, дальше пешком, - бородач вылезал из машины. – Сейчас ручей перейдем, и мы дома.

Форсировав водную преграду, мужики преодолели крутой подъем и оказались в довольно живописном месте. На ровной площадке, среди вековых сосен они увидели деревянный стол и несколько чурбаков, заменяющих стулья.

- Все, пришли, - бородач опустился на пенек, открыл сумку и выпустил псину на свободу.

- Она у меня сама пропитание добывает.

- А где же фазенда?

Мужик подошел к небольшому бугорку, заросшему земляникой, и отбросив в сторону несколько кусков дерна, снял деревянную крышку. Перед глазами Красносельского предстал вход в землянку.

- Берлога номер шесть. Под крестом, - как-то туманно изрек хозяин.

- Партизан, что ли?

- Как только грибы-ягоды начинаются, я сюда переезжаю. Собираю, сдаю, а денег мне на всю зиму хватает. Таких, как я, здесь много, шифроваться приходиться.

- Ладно, бросай вещи, да показывай, где лисички растут.

- Мужики, вспрыснуть бы надо.

- Вован, “борода” дело говорит, - проглотил слюну Коля-Пистолет.

Природа располагала, и Красносельский кивнул на корзинку. На дне ее лежала поллитровка бабушкиного самогона.

- Мужики, я оставлять не умею. Так что, сначала вы пейте, - наивно предположил, что ему предложат первому, бородач.

Володя сделал пару глотков, занюхал сосновой веточкой и передал бутылку Пистолету. Тот последовал примеру шефа, а потом булькнул два раза.
Когда заветный сосуд оказался в руках партизана, слеза умиления показалась на его обветренном лице. Он раскрутил бутылку, и самогон винтом излился в горло, кадык остался на месте, глотательных движений не наблюдалось. Примерно минуту зрители наблюдали борьбу с зеленым змием. Партизан покраснел, его затрясло в конвульсиях. Видимо организм пытался бороться с алкоголем, рвотный рефлекс еще не был убит до конца.

Змий оказался сильнее, и “борода” вскоре поплыл на ласковых волнах кайфа.
Информацию о грибных местах требовалось получить немедленно.

- Где лисички растут, лишенец?

- Там, - партизан рухнул на землю. Рука с пустой бутылкой указывала направление.

Пистолет нашел жердь, положил ее на опавшую хвою, так чтобы она являлась продолжением указующей руки и затащил “бороду” в землянку.

- Каков кидок! Ты видел, Вован. Если грибов не найдем, вернусь и накажу.

Партизан не соврал, вскоре стали попадаться большие семейки лисичек. Слой пошел недавно, все грибы были на загляденье, дряхлых и червивых не попадалось.

"Пятерка" остановилась у бабушкиного дома, и Коля-Пистолет открыл багажник, намереваясь достать корзину.

- Мотя, стой, - послышался испуганный голос бабы Даши.

- Редкозубый! – вздрогнул Николай Иваныч, мгновенно перекрыл воображаемую линию огня и закрыл грудью шефа.

Из-за угла показалась бабушка, в руках она держала большую черную курицу.

- Вот, Матрена. Это Коленька, это он тебя спас. Пока вас не было Мотя уже бегать начала. Наверное, просто ногу подвернула. Все равно, пусть пока с “гипсом” походит.

Пистолет с облегчением выдохнул и даже потрепал курицу за гребешок.
Вечером мужчины вынесли столик во двор, на свежую травку, под яблоню. Бабушка расстелила скатерть, поставила большую сковороду с лисичками и бутылочку первача.

- Хорошо, что вы, ребятки, приехали. За вас, - баба Даша чуть пригубила рюмку.

Пистолет, с аппетитом поглощающий лисички, не сразу заметил, что его кто-то дергает за ногу. Он заглянул под стол и обнаружил куру, которая с завидным упорством пыталась развязать шнурок на его высоком ботинке.

- Матрена, ты это…. того, - умиленно произнес Николай Иваныч.

- Ко-ко, - жизнерадостно ответила курица.

Глубокой ночью Пистолету позвонили, и чей-то равнодушный голос произнес всего два слова:

- Мотя заболел.

На следующий день соратники плотно позавтракали, попрощались с бабушкой и уселись в машину. Красносельский легонько нажал на педаль газа, и “пятерка” медленно стала выезжать со двора. За ней, смешно переваливаясь, помогая себе крылом, семенила большая черная курица.

- Смотри, Пистолет, тебя провожают, - шеф смотрел в зеркало заднего вида.

- Счастливая ты, Мотя, - философствовал Николай Иваныч. – А тезке твоему, не повезло.