.
С ЗАДАНИЯ НЕ ВЕРНУЛИСЬ
Я люблю море. Штормовое! Яростно ревущее! Злобно плюющее пеной.
Люблю и спокойное. Вечернее. Равнодушное, усталое. Жаждущее покоя и тишины. Но больше всего я люблю его ранним утром, когда легкая голубая дымка висит еще над морской поверхностью, когда лучи только что вынырнувшего из- за горизонта солнца золотят плывущие по небу редкие облака, пустынные в этот ранний еще час пляжи и белые паруса легко скользящих по водной поверхности яхт. В такие минуты оно кажется мне живым существом, расположившимся на отдых в своём удобном ложе после трудной и опасной ночи. Оно мерно дышит . Шуршит таинственно у моих ног , перекатывая мелкие , разноцветные камушки . Оно зовет меня в свою прохладную глубину обещая раскрыть мне великие тайны человеческого бытия . Там , в недоступной для солнечных лучей глубине , на деревянных останках древних кораблей , свидетелей боевой славы юной еще России , покоятся тяжелые , бронированные корабли нашего , двадцатого века .Места их гибели, с точностью до минуты, помечены на старых военных картах. Им поют славу в веках. И на тех же старых военных картах, по всему синему полю нанесены чьей – то не уверенной рукой не сколько, не больше десятка, маленьких красных крестиков. Словно тот, кто наносил на карту эти крестики, был не уверен в точности своих пометок. Да и могли ли быть уверенными неведомые мне штабисты , расставляя на картах эти малозаметные значки - крестики ? Ведь этими крестиками помечали они районы действия не вернувшихся с задания подводных лодок. Только районы действия. А места их гибели не знал ни кто. Эту тайну погибшие унесли с собой на дно морей океанов . Они и сейчас там , в холодной , мрачной мгле подводного мира . Бессменные экипажи прославленных « Малюток» , « Щук « , « Катюш « , « Сталинцев « несут свою вахту навсегда оставшись в тесных отсеках своих легендарных кораблей. И только лаконичная, скупая запись, как память: « С задания не вернулись «. И маленький, Красный крестик на безбрежном, голубом поле.
- Ни дьявола не видать!- пожаловался капитан второго ранга Лежнев стоящему за его спиной штурману, отрываясь от окуляра перископа.- Как в молоке болтаемся. Туман будь он не ладен. Хоть всплывай.-
- А чего бы и не всплыть?! - В раз оживился штурман, хлипнув давно уже остывшей трубкой, привычно торчащей изо рта. В лодке поговаривали , что он не расставался с ней даже во время сна и удивлялись мужеству , с которым штурман переносил табачные страдания , так знакомые каждому заядлому курильщику.
-Всплывём немцу под нос – заметно раздражаясь, проворчал капитан, склоняясь над расстеленной на штурманском столике картой. – А чего ему здесь делать? - изо всех сил стараясь казаться равнодушным , откликнулся штурман , настороженно косясь на Лежнева. – Фарватер здесь тяжелый. При хорошей видимости и то в оба глаза смотреть надо. А уж в туман... – А чего туман? - спросил капитан, отрываясь от карты и со всё возрастающим раздражением прислушиваясь к тоскливым всхлипам штурманской трубки. - Он, может, где – то рядом стоит и слушает. – Коли рядом бы стоял, давно б услышал - осторожно возразил штурман, задумчиво глядя в спину стоящего на рулях вахтенного матроса. – Немец – то, он тоже не дурак. – Не дурак, конечно, - усмехнулся капитан, подавляя раздражение.- Поэтому и поосторожничать лишний раз не грех.
- Да я что?! Ничего. Не настаиваю, - уступил штурман, обреченно пискнув трубкой. - Немец-то, конечно, шутить не будет. - В том–то и дело, что не будет,- примирительно подвел итог спора капитан.- Немец – то - он и в тумане немец. На девяносто девять процентов Лежнев был уверен , что немецких катеров ни над ним , ни поблизости нет. Но вот этот, один – единственный недостающий процент не разрешал ему отдать команду на всплытие. Конечно, опасность быть обнаруженным при такой видимости была ничтожно мала. Но и ста процентов за то, что в момент всплытия лодки не вынырнет из тумана какой–нибудь заблудший егерь бот, не было тоже. Вот и думал капитан. Вот и взвешивал вся и все. Конечно, всплывать особой необходимости не было. В отсеках еще достаточно оставалось кислорода. Вполне бы хватило до ночи. Энергии батарей тоже достаточно. Но это только с одной стороны. С другой - усталая уже от постоянного напряжения команда. Да и как же ей было не устать? Почти месяц на позиции. Две атаки. Два потопленных транспорта. Две отчаянные погони, где преследуемыми были они. Две страшные погони. С визгом винтов немецких конвойных катеров над головой и обвальным уханьем глубинных бомб, от которых вибрировали и стонали стальные переборки корабля. Уходили от преследования на рекордной глубине. Да только не кому было регистрировать эти рекорды. Да и в чем их было измерять? Количеством истерзанных в клочья нервных клеток? Или литрами просочившейся сквозь стальные борта лодки соленой балтийской воды? Конечно, лодка имела полное право вернуться на базу. Два потопленных танкера. Это вам не фунт изюма. Это застывшие неподвижно на полях России немецкие танки. Это не взлетевшие со своих аэродромов « юнкерсы» , «хейнкели «, «фокеры», « мессершмитты» . Их баки пусты . Они не поднялись в небо только из-за того , что неуклюжие танкеры , торпедированные подводной лодкой Лежнева , отправились на дно . А топливо , так нужное самолетам и танкам Германии , превратилось в косматые , черные облака дыма, подхваченные, и унесенные от берегов России порывистым ветром Балтики. Да, лодка имела право вернуться. Но в её торпедных аппаратах еще оставались две торпеды. Их хищные, густо смазанные тавотом тела ждали своего часа. Они ждали , когда откинутся наружные крышки аппаратов и они , Грозные ,неотвратимые , как рок , врежутся в обросшее ракушками днище танкера или рудовоза . Разорвут сталь его бортов . Прожгут его яростно ревущим пламенем . Отправят на дно. Вот эти две торпеды и не давали капитану Лежневу покинуть позицию. Еще было чем воевать. Было чем кормить команду. Еще плескалась в цистернах солярка. Лодка еще могла сражаться. Вот только люди. Люди, конечно, устали, и короткая передышка была бы им просто необходима. Конечно, пятнадцати минутная прогулка по узкой палубе не велик отдых. И все же …. - Всплываем, _ решает капитан.— Когда еще придется? Да и придется ли?
Как же бывает, сладок первый глоток свежего воздуха! Его вбираешь в себя не легкими. Всем телом! Каждой его клеточкой! Стоя на палубе только что вырвавшейся из глубины подводной лодки, Лежнев, прищурив глаза, Настороженно оглядел горизонт. Впрочем , горизонта, как такового, не было . Весь видимый мир заканчивался в полусотне шагов от борта. Дальше - глухая, непроницаемая стена тумана. И только журчание стекающей с палубы воды нарушило нависшую над морем тишину. Убедившись, что пребывание на поверхности никакими неприятностями лодке не грозит, капитан приказал провентилировать отсеки и разрешил подняться наверх первой пятерке матросов. За очередностью пребывания на палубе всплывшей на поверхность лодки следили сами матросы . Каждый должен побывать на палубе в независимости от званий и возраста . Норма для всех одна . Дать возможность привыкнуть глазам к неограниченному бортами лодки пространству . Вытолкнуть из легких пропитанный запахами краски и масел воздух .Напитать тело энергией надводного мира. Выкурить одну цигарку и все - вниз, уступить место следующей пятерке, с нетерпением ждущей своей очереди. Только капитан и штурман выпадали из этого, давно отработанного графика . Только они да вахтенные матросы и сигнальщики , Чья очередь подошла вести наблюдение за горизонтом. Почти три часа отдыхала лодка в надводном положении. Словно большой кит – финвал лежала она на воде, слегка покачиваясь на ленивой пологой волне. Но вот потянул легкий ветерок. Стоящий сплошной стеной туман клоками серой ваты бесшумно поплыл мимо лодки . В разрывах мелькнула даль. - Пора на глубину, - решил капитан. Освободившийся от тумана мир становился опасен. Приняв балласт, лодка скрылась под водой. В мглистой , холодной глубине ей не страшны самолеты и егерь боты немцев . Можно спокойно лечь на грунт и ждать своего часа. Работа идет только в отсеке акустиков, слушающих море. Так проходит час, второй , третий . Море спокойно. Всплыли на перископную глубину. Тумана как не бывало . Видимость насколько глаз хватает . Вновь легли на грунт. Время 13 ч. 40 м. – Еще двое суток, отдежурим, и домой - решает командир. Все резервы автономного плавания лодкой исчерпаны. Еще двои суток. Всего сорок восемь часов . В каждом часе шестьдесят минут. Прожить бы еще их, эти часы.
Еще дважды всплывали на перископную глубину. Море спокойное. Ни звука, ни шороха. Только однажды протопал куда – то немецкий тральщик. Неуклюжий, тихоходный, весь в подтеках рыжей ржавчины. И снова тишина . Надолго . Ни шороха , ни всплеска. И вдруг – неожиданно! Впрочем, настоящие цели всегда появляются неожиданно. В этом Лежнев убедился уже. – Слышу шумы винтов!- взволнованно доложил акустик. - Много!- Сонливость как рукой сняло. – Караван? Похоже да! Просто так по морю никто шататься не будет. Для прохода каравана самое удачное время . По светлу пройти трудный участок фарватера , а к вечеру затеряться в море. - Хитрецы, ничего не скажешь. Эскорт большой. Значит что –то стоящее ползет . Время 16.40. Подняли перископ. Конвой как на ладони . Несколько егерь ботов . Топают нахально . Как у себя дома . За ними эсминец . Это уже посерьёзнее , но для торпед мало. Еще егерь боты. Мелочь . Шелуха . Мористее еще один эсминец. За ним тральщика, вроде того, что протопал утром. – Да , не зря эта компания сюда заявилась ,- вслух подумал капитан , отрываясь от перископа. - Много? - односложно спросил штурман. – Да есть, есть . Видать что-то тяжелое ползет.- Прошло еще тридцать - сорок минут томительного ожидания. Скрывшиеся было эсминцы, явились снова. - Чуют , что ли , что мы здесь ?- сквозь зубы проворчал капитан , разглядывая в перископ хищные , стремительные силуэты вражеских кораблей . – Пугают,- коротко ответил штурман на мгновение оторвавшись от карты , расстеленной на штурманском столике . – Пусть пугают, мы не из пугливых. – Это уж точно…- начал, было, штурман, но осекся на
