Любые совпадения случайны. Это всего лишь история о боли
Предисловие
Она плакала... Она плакала так сильно, что, казалось, лежащая у двери собака заплачет вместе с ней настоящими слезами. Казалось, что из-за соленых слез перевернется весь мир и исчезнет от горя. А он и исчез... Только в ее жизни...
Это всегда больно – узнавать про чью-то смерть. Особенно больно – про смерть самого дорогого и любимого человека. Эта история о простом совпадении, о простой случайности, о чистой любви.
***
-Ванек, тут дело поступило, - потрясая бумагами, ко мне в каморку, именуемую кабинетом, протиснулся шеф. Затем он сделал эффектный пас рукой, и папка, описав дугу, приземлилась ко мне на стол, подняв кучу пыли от старых папок-скоросшивателей. Я чихнул пару раз, а затем прогундосил:
-Опять висяк?
-Не совсем. Но надеюсь, ты справишься, - ослепительно улыбнувшись мне тридцатью двумя белоснежными зубами, которые явно побывали среди инструментов хорошего стоматолога, к которому не сходить на зарплату начальника отдела, шеф вышел, согнувшись почти в три погибели. А я остался разбираться с бумагами.
Я был самым молодым сержантом милиции отдела К в городе N. Поступил на службу недавно, имея в зубах красный диплом государственного университета внутренних масштабов. Меня приняли с распростертыми объятьями, всучив каморку, кипу бумажной работы и парочку нераскрытых вот уже несколько лет дел. Я почти ничего не делал, квалифицируясь из штатного сержанта в штатного аналитика, наживающего геморрой, ухудшение зрения и старческий маразм. Никто всерьез меня не брал, считая зеленым кактусом без иголок, который для красоты стоит на подоконнике и никому не мешает. Но в этот раз шеф сам зашел ко мне в каморку и лично всучил мне дело. Наверное, поспорили на меня, ну да ладно.
Закурив, хотя это было строго запрещено, но кто из нас не нарушает правила, я стал листать предварительный отчет. Дело в отношении убитого, в одной из подворотен огромного города. Действительно, полнейший висяк. Но с другой стороны...
Полистав еще немного, узнал, что в другом городе у него есть вполне полноценная семья. Так что же он забыл у нас?
Неприятная процедура – подняв трубку, я набрал их домашний телефон. Гудок, два, три...
-Алло?
-Мария Владимировна?
-Да, это я.
-Это сержант Селимонов вас беспокоит из N. У меня для вас печальные известия...
-Что случилось, молодой человек?
-Ваш сын... он был убит.
Как я и ожидал – на другом конце провода повисла тишина. А затем тихий, полный боли вопрос:
-Вы уверены, что это Сережа?
-Да, к сожалению. При нем нашли... паспорт и использованный билет на его имя.
Снова болезненная тишина. А затем горестные всхлипы безутешной матери.
-Простите, что спрашиваю, когда у вас такое горе, но иначе никак, вы ведь находитесь в другом городе. Скажите, пожалуйста, что ваш сын делал в этом городе, а не у вас?
Тоненько всхлипнув, она выдала:
-У него там невеста. Они жили вместе. Он уехал от нас около года назад, но по моей просьбе частенько приезжал к нам вместе с Анечкой. Она очень милая девушка, мы были не против брака... А она знает?
-Нет, мы только вот сейчас узнали, что у вас была почти невестка.
-Вы ей позвоните? Или...
-Нет, мы позвоним сами. Неприятная процедура, но нам придется вызвать ее на опознание и допрос.
-Бедная девочка... Она такое хрупкое и нежное создание. Будьте с ней очень осторожны.
-Ясно. Спасибо большое за информацию. Вы не могли бы дать ее телефон?
-Конечно, записывайте.
Положив трубку, я крепко задумался. Неприятная ситуация. Очень неприятная. А еще девушке сообщать... Господи, дай мне сил.
Горько вздохнув, я набрал телефон...
***
Она пришла не одна. Точнее было бы сказать, что она прилетела минуту спустя после того, как я ей все сообщил. Девушка до последнего не верила, что это правда. Но после того, как она увидела его мертвое лицо... Я даже не могу передать словами, что тогда почувствовал. Мне показалось, что из помещения исчез весь воздух, а мир остановился. Ее боль была настолько безумной, что это пугало. Ее поддерживала ее лучшая подруга, пришедшая вместе с ней. Я никогда не видел такого бледного лица: нос заострился, губы побелели, а из щек ушла вся кровь. Девушка почти сравнялась по бледности с ее мертвым любимым. Да уж, не каждый может достойно встретить такое... Не говоря уже об убитой горем невесты...
-Может, ей принести воды? – обратился я к ее подруге, кажется, Ксении.
-Да, если можно.
Бережно протянув ей стакан прохладной воды, я обогнул стол и сел напротив.
-Я понимаю, что ваша подруга не в состоянии сейчас ответить на мои вопросы, но, может, вы мне поможете?
-Чем смогу.
-Вы знали жертву? – я увидел, как ее передернуло. Взяв себя в руки, она кивнула.
-У него были враги? Или те, кто его недолюбливал?
-Вроде нет. Я этого никогда не замечала. Вообще он всегда жаловался на то, что не может нормально заводить друзей, исключая некоторых уже приобретенных. Так что ему очень повезло, когда они познакомились. А круг знакомых Сергея был очень мал, особенно здесь. За год он так и не завел друзей.
-Они часто ссорились? – я кивнул на девушку, сидевшую в углу комнаты.
-Как все. Но больше они жили душа в душу. Я ни разу не встречала столь идеальной пары.
-Ясно. Мне очень жаль, правда. Я знаю, что это неприятно, но такова моя работа.
-Понимаю. И вы нас извините. Но когда я сама услышала от нее эту новость, не поверила. И примчалась вместе с ней. Нельзя же оставлять ее в таком горе.
-Это верно..., - я осекся на полуслове, увидев то, что раньше в жизни мне казалось чем-то малозначительным и капризным. Я увидел настоящие слезы боли и горя. Они скатывались по лицу молодой девушки крупными горошинами, шлепаясь на руки и джинсы. В наступившей тишине повисли горестные всхлипы, прерываемые шмыганьем носа. Переведя взгляд, я увидел, как плачет ее подруга, глядя на ставшую вдовой невесту. И почувствовал, как по моей щеке скатилась одинокая слеза...
***
Неделями я бился, пытаясь распутать дело, ставшее для меня каким-то особенным. Я плакал вместе с той самой невесткой, которая почернела от горя. Пару раз, приходя к ней на дом для допроса, я видел, как ухудшается ее состояние. Горе иссушило ее. Смерть сломала. Боль сделала ее жизнь невыносимой. Я делал это не ради галочки в личном деле «за особые заслуги». Я делал это для нее и ее матери. Потому что в один день женщины познали ужасное горе. Не спрашивая, я словно прочитал ее состояние «больше никогда не любить». Это казалось чем-то ужасным, которое навеки запечатлелось в моей памяти.
Я допросил всех: друзей, знакомых, преподавателей университета. И все в один голос говорили, что он был «замечательным человеком, добрым, отзывчивым, всегда помогавшим и приходившим на помощь. А еще он очень любил ее. Свою вторую половинку». Так кому мог помешать этот прекрасный человек?
Дело я так и не раскрыл. Оно просто зашло в тупик. При всем моем желании я не смог. Я не сумел. И мне было очень стыдно.
Через неделю после отправления дела в пыльный архив я узнал, что невеста жертвы умерла. Не поверив, я позвонил ее подруге, которая сухим голосом сообщила мне, что это действительно так. Девушка сильно страдала, что высушила себя бесконечными слезами, отказавшись от пищи и еды. От горя ее сердце остановилось, пережив любимого человека на считанные дни.
Придя на похороны и возложив скромный венок, немного постоял рядом с гробами. Их похоронили вместе, в один день, рядом, в одной земле. А рядом стояли безутешные родственники и друзья, заливаясь вечными слезами.
Столкнувшись с ее подругой, Ксенией, на похоронах, я узнал об еще одном печальном факте. От врача, у которого состояла Аня на учете, выяснили, что она была на четвертом месяце беременности. От горя у нее произошел выкидыш. Господь забрал жизнь трех человек: двух влюбленных и плод их любви. Не выдержав, я расплакался, как мальчишка, вытирая слезы рукавом рубашки и размазывая по щекам. Я вспомнил ЕЕ настоящие слезы боли и горя и понял, что никто бы не смог плакать так искренне и так великолепно, зная, что он так и не увидел своего ребенка...
***
Через год убийцу поймали. Это оказался местный наркоман, который искал себе деньги на дозу, но так ничего и не взяв у жертвы. Он был слишком возбужден от приближающейся ломки, что убил человека, а затем сбежал, испугавшись вида крови. На допросе он сам признался в убийстве, хотя и поймали его за другое. Возмездие настигло его в камере предварительного заключения – у него просто остановилось сердце.
Каждый год я хожу на могилы этих влюбленных. И каждый год там, опускаясь на колени, я отпускаю свое сердце на свободу, и оно плачет вместе с ними. Ведь нет ничего прекраснее настоящей и чистой любви, полной искренних слез.
