Так и живём

                                                    


Пыльный луч пробивается в щёлку и плавно скользит по комнате. «Пыльный луч» - не метафора. Пыль давно часть моей жизни в этом доме. Часть меня. Ровно через тринадцать минут луч доползёт до моей левой пятки, и тогда я проснусь. А пока лежу. Под головой кулак. Так удобнее. Подушка у меня есть, она совсем рядом.  Упала на пол и валяется в пыли. Я лежу на кулаке. Сплю. На лице газета от мух и позавчерашняя щетина - от пьянства и лени. От уха до уха - блаженная улыбка. Я всегда улыбаюсь во сне. Я не видел - так говорит Наташка. Я крепко сплю, иначе давно бы подобрал подушку и не мучился на костлявом кулаке. Когда проснусь не знаю. Об этом знает только солнечный луч, но он пока тактично молчит. Разбудит меня, впрочем, тоже молча. Я сяду на кровати и сперва не пойму, в чём дело. Помотаю головой. Говорят, это помогает сбросить остатки сна. Нет, я об этом не помню. Я трясу головой машинально. Убеждаюсь, наверное, что она на месте. Потянусь и встану. Пойду на кухню. Ванная по пути, но я туда не зайду. Незачем. Я - мимо. На кухню. Я  не собираюсь завтракать. Честно сказать, я в такое время никогда не завтракаю. Через полчаса придёт Наташка и накормит меня ужином. Она всегда приходит с работы в это время. И всегда кормит чем-то вкусненьким. Пройдёт полчаса, и я вспомню. Вспомню, что Наташка не придёт. Она меня бросила. Иногда ей кажется, что я не нашёл своего места в жизни. Она мне так и говорит. Говорит, ты, мол, не нашёл своего места в жизни. И уходит. А-а, нет, сначала она добавляет, что больше не может жить с тряпкой. И лишь потом хлопает дверью. Ничего, я привык. Я знаю, через неделю Наташка вернётся. Потому что она меня любит. Вернётся счастливая и довольная. И виноватая. Странная смесь. Вернётся и скажет, что я лучший. И губами... Нежно-нежно…
Я ещё некоторое время посижу за столом. Мне предстоит многое вспомнить. Голова гудит. Перво-наперво я вспомню, что пью не случайно. Я всегда пью, когда Наташка меня бросает. Сначала я думаю, что жизнь кончилась и надо бы повеситься. Потом решаю, что Наташка не единственная женщина на планете, а мир не без добрых людей. Зачем вешаться? Я пойду к соседке на пятый. Есть и другие, но надо звонить, договариваться, ехать на такси. Я пойду на пятый. На четвёртом поскользнусь на кошачьей миске и съеду по ступенькам. Я часто там падаю, но бутылку не разбил ни разу. Я не пьяница, нет. Просто без бутылки к соседке никак нельзя. Она страшная зануда. Вернее не так. Она страшная и зануда. Кандидат наук. Пока не поговоришь с ней о квантовой физике, ни за что не даст. Как тут без водки? И как её терпит муж? Да, не забыть: главное - муж. C мужем долго говорить не надо. Мужу надо наливать. Он алкоголик в третьем колене. Тихий, не буйный. У них с соседкой мезальянс. Что их связывает, ума не приложу. После третьего стакана муж споёт про ямщика и начнёт клевать носом. Важно не пропустить этот момент. Если не допеть с ним песню до конца - беда. У него хватит сил подняться и дойти до комнаты. Тогда он займёт единственную кровать. А стол на кухне неустойчивый и скрипучий. Можно спуститься ко мне, на третий. Казалось бы, чего проще. Но никогда! Я человек культурный. Моё воспитание ни за что не позволит мне опуститься до такой низости. Нехорошо. Нехорошо трахать других женщин там, где меня любит моя Наташка. Родная моя! Она вернётся, она обязательно вернётся. С ней не надо про ямщика и физику. У меня нет слуха и диплома инженера. Я Малевич. Так меня прозвали на привокзальном рынке, где я торгую чёрными квадратами. Рисовать я не умею, но копию знаменитого шедевра выдам с закрытыми глазами. Малярной кистью орудую мастерски. Людям объясняю, что мэтр ещё при жизни изготовил более сотни квадратов. Затем нелёгкое дело продолжили ученики. Я собираю раритеты по всему миру и уступаю ценителям. Всего по полтиннику. Обычно это прокатывает. Каждый хочет иметь высокое искусство по сходной цене. Соседка - нет. Ей никогда не постичь супрематизма. Её удел - опровергать постулаты Бора. Как только Бор будет разбит в пух и прах, мы приступим к предварительным ласкам. Те промчатся  стремительно, словно нейтрино в магнитном поле. Это легко объяснить. Соседке не нравятся мои колючие щёки. Мне, в свою очередь, её небритые ноги. Мы дополняем друг друга. Мы дотерпим до оргазма и разбежимся. На четвёртом я снова наступлю в кошкино молоко. Кубарем скачусь до своей двери и усну на коврике. Рядом клубочком свернётся кошка. Говорят, они лечат ушибы. Улыбка вновь засияет на моём лице. По соседству с ней засияет фингал, а в небе над домом засияют месяц и звёзды. Почувствовав случившуюся со мной беду, ранним утром примчится Наташка. Глупенькая! Она решит, что я хотел наложить на себя руки. Станет корить себя и молить о прощении. Мы обнимемся и пойдём на кухню. Сядем рядышком - пить вкусный чай и встречать рассвет за пыльным стеклом. Потом умрём в один день. Через сто лет...