помощник хлебореза.
- А ты чего пустой?
– Зачем пустой, совсем не пустой, – ответил тот, и стал вынимать из–под ХБ буханки белого хлеба.
– А сахара чего не принёс?
– Сахара? – переспросил Зариф. - Сахара никак, завскладом весь сахар на счёт выдаёт.
– Ну ладно, раз никак, значит никак.
– Мы и так уже сытые, – похлопал он себя по пузу. - А хлеб нам потом пригодится, мы его с салом съедим.
Мальчишки сытые и довольные пошли в казарму, было уже три часа ночи и очень хотелось спать.
– Сейчас лягу, и до утра меня из пушки не разбудишь, – сказал Шлихт.
– А куда хлеб спрячем?
– На дерево, там никто не найдёт.
– Дак замёрзнет же, – возмутился Маклак.
– Зато цело будет. Пусть уж лучше замёрзнет, чем Кошкин отберёт, сытому голодного не понять, – закончил он пословицей.
– Это уж точно, этот козёл где угодно найдёт, да ладно бы съел, а то ведь выкинет, – добавил Серёга.
– А ты всё на него злишься? – засмеялся Шлихт.
- Чего мне на него, молиться что ли? – зло ответил Серёга.
– Нет молиться не надо, а вот учиться не мешало бы как следует. Ты чего, устав выучить не можешь, станцию ведь выучил, как семечки щёлкаешь, – посоветовал Шлихт.
– За станцию ему перед Маликом отвечать, а устав - что устав, кто кроме Кошкина спросит? – съязвил Маклак.
– Не скажи, это может у вас на площадке «деды» устав не спрашивали, а на берегу в первую очередь, начали с устава. Кто знает, тот спит, а кто нет, тот учит. Выучил, ответил, идёшь спать.
– Цех правду говорит, и у нас то же было, – подтвердил Беркут.
– Так что думай, голова, шапку куплю.
– Да ты сам–то ни хрена не знаешь этот устав, – обиделся Серёга.
– Знаю, не знаю, но ко мне Кошкин не привязывается, – парировал Маклак. Солдаты подошли к казарме.
– Ух, холодно как, давайте сальца съедим перед сном, пока хлеб не мороженый, – предложил Цех. Ребята согласились, Маклак залез на заветное дерево и достал сало, завёрнутое в картофельный мешок.
– Целое, никто не погрыз?
– Здесь не видно, может в казарму пойдём – предложил Маклак.
– Нет, в казарму опасно, там и Кошкин может быть, и сержанты шарятся, давайте здесь! – возразили все хором. Солдаты уселись прямо на снегу, развернули сало, завёрнутое сначала в мешок, потом в материал для подшивки подворотничков, нарезали сало и хлеб перочинным ножом, и стали смаковать. Со стороны всё это выглядело довольно странно: в три часа ночи десяток солдат, сидели на снегу рядом с дорогой и что–то ели, при этом рассуждали о чём–то и размахивали руками.
