Глава 11 Степная оспа.

Глава 11
                           Степная оспа.

 Наутро все черпаки, чистившие будку киномеханика, встали разбитые и  самыми первыми заняли все свободные места на толчке. А кому не досталось свободного места, уселись за свинарником прямо в степи. Животы у мальчишек урчали на разные лады, до завтрака они успели сбегать на толчок раз по пять каждый и на завтрак никто из них не пришёл. Узрев это безобразие, санинструктор приказал каждому поноснику выпить по стакану густо разведённой марганцовки. А также потребовал от дежурного сержанта не назначать их рабочими на кухню. Тот немножко, для вида, поломался, но дал своё согласие, при этом обозвав мальчишек:
- Ну, засранцы, вы у меня потом за троих будете пахать на кухне. А пока - одни пойдут колоть дрова, другие мыть полы в казарму, – распорядившись, сержант ушёл, а больные приступили к работе. Серёга попал в группу кольщиков дров.
- Повезло, близко к толчку и к свинарнику, будет куда бегать, – думал Серёга, махая колуном. К обеду у всех страдавших диареей поднялась температура до тридцати девяти. Санинструктор Гурий из-за этого сильно струхнул.
- Не хватало, чтоб вся площадка от этих поносников заразилась! Аспирину, что ли, им дать?
 Но к вечеру температура прошла, то ли от аспирина, то ли оттого, что организмы молодые и здоровые. Но, как потом оказалось, совсем от другого.  Болезнь перешла в другую фазу, на этом этапе температура у неё не была предусмотрена. Понос тоже прошёл сам по себе, за всю ночь мальчишки не сбегали на толчок ни разу. Зато утром каждый, кто таскал гнилые овечьи шкуры, обнаружил на ногах, ниже колена, по десятку, а кто и по два, маленьких белых прыщей.
Ребята на такую мелочь даже внимания не обратили.
- Подумаешь прыщики, главное, что понос прошёл, –  рассуждали мальчишки.
 Сутки всё было нормально, а на второй день прыщики стали лопаться и на их месте появились небольшие, с булавочную головку, гноящиеся болячки. Таких странных болячек у Серёги ещё никогда не было,  казалось, что они живут своей какой–то  отдельной  жизнью.
 Через неделю самые большие из них достигли размера пятикопеечной монеты   и представляли собой толстую чёрную корку,  из–под которой сочился гной. Корка эта двигалась от края к краю причиняя при этом страшную, невыносимую боль. Даже с восьмью болячками, которые появились у Корзуна, ходить было страшной мукой, а уж выполнять какую нибудь работу - предел нечеловеческих страданий. Серёга скрипел зубами, морщась при каждом шаге, но делал всё, что ему приказывали: мыл полы, стирал хб, колол дрова. Самым тяжёлым оказалось раздеться после команды «отбой», за день гноящиеся болячки присыхали к брюкам, и снять одежду за сорок пять секунд было практически невозможно. Но и с этим испытанием болью мальчишки с честью справлялись. Сдирая болячки вместе с брюками, они чуть не выли на всю казарму, но терпели.
 Санинструктор долгое время делал вид, что не замечает гноящихся ног «черпаков».  Но когда  внимание на это безобразие обратил дежурный офицер, санинструктор Гурий с брезгливой гримасой на лице осмотрел струпья на ногах Цветика и, улыбаясь, предложил:
- Утренней мочой промывайте, и всё само собой пройдёт. Это всего лишь чёрная оспа, а от оспы у каждого есть прививка, так что не умрёте, от этого никто ещё не умирал.
 Действительно, от этой заразы никто ещё не умер, хоть болели ей все салабоны, приехавшие из европейской части России. Цветик, больше всех страдавший от этой заразы, зло спросил санинструктора:
-Товарищ сержант, а почему только утренней мочой? Дневной можно?
- Можно Машку за ляжку, «черпак», а таких простых вещей не знаешь, ясно?
- Так точно, ясно!
- Что тебе ясно? – огрызнулся санинструктор.
- Ему ясно, что можно Машку за ляжку, – засмеялся дежурный лейтенант.
 Используя вместо лекарств примочки из утренней мочи, «черпаки» промучились с болячками целый месяц.

 В середине мая закончился карантин, и на площадку пришло новое пополнение, двенадцать свежих, не шуганных сынов. Серёгин призыв тоже пополнился четырьмя свежими персонами. А также на площадку были откомандированы два Серёгиных врага, братья Салтановы.
 Первым из вновь прибывших, на площадке появился белорус Незагорин Игорь. Закончив учебку, он получил звание сержанта и был откомандирован в нашу часть. Проболтавшись месяц в карантине командиром отделения, он все же был направлен служить на двадцать вторую площадку. Сдав старшине свои манатки, он первым делом представился «дедам». Те внимательно осмотрев его со всех сторон, потрогали висящий на брюхе ремень, а Сайгак, пнув по сапогу, спросил:
- Ты «черпак», или уже в «шаманы» себя произвёл?
- «Черпак», – понурив голову, ответил вновь прибывший сержант.
- Раз ты «черпак»,  гармошку с сапог убрать, ремень на пузе натянуть, понял? Да, ушитое х/б тебе тоже рано, поэтому распороть. Сделаешь, тогда можешь жить, ясно?
- А если не сделаю, тогда что?
- Тогда будем воспитывать по принципу: « не умеешь - научим, не хочешь - заставим», понял?  - и лежавший на втором ярусе Сулейменов со всей силой ударил каблуком сапога в лоб сержанту.
Незагорин ойкнул и плюхнулся на задницу.  Сулейменов спрыгнул с кровати и, подскочив к сидящему сержанту, пнул его ногой в грудь. Затем, поставив свой сапог на горло упавшему на спину сержанту, спросил:
– Ну что, понял, или добавить тебе ума?
- Понял! – прохрипел, задыхаясь, Незагорин. Сулейменов, сняв ногу с горла сержанта, и улыбаясь во всю свою рожу, сказал:
- Буду звать тебя негром.
- Почему? – удивился всё ещё лежащий на полу сержант.
- Потому что  пахать будешь, как раб, пока я не уволюсь, – засмеялся Сулейменов, - на пару со Стрелком я вас зашугаю, повеситесь  на одной верёвке, – добавил он, залезая обратно на верхний этаж койки.
- Нет, «негром»  плохо - он же не чёрный, он хохол, будем звать его Негоро, так красивее, – возразил Олень, хлебопёк.
- Негоро, так Негоро, пусть будет Негоро, – бубня себе под нос, согласился  Сулейменов. Незагорин, встал, отряхнулся и, сняв ремень, стал его убавлять.
- Про сапоги не забудь, – напомнил  Олень.
- И про х/б то же, а то порвём сами. Ишь нарядился, как «шаман», совсем нюх потеряли в этой учебке сыны, – бубнил, засыпая, Сулейменов.
   Убавив ремень ровно по талии, и выпрямив голенища сапог, Игорь пошёл искать Стрелка. Ещё в карантине, услышав, что его направят  служить на двадцать вторую, Игорь попытался узнать, кто из его призыва там служит. И кто сможет  помочь устроиться и поддержать его в первое трудное время. Земляк из роты охраны посоветовал обратиться  к Серёге «Стрелку».
- Крутой парень, взял автомат и положил мордой в грязь «шамана» и двух «черпаков». А когда они стали сомневаться, заряжен  автомат или нет, он так бабахнул в потолок, что те чуть не обмочились. Вот его и ищи, – добавил земляк.
   Вот его и стал искать новоиспечённый Негоро.
   Следом за Негоро на площадке нарисовались сразу четыре новых персонажа:  двое братьев-близнецов  Салтановых и  азики Натик Гасанов, и Гасан Хасанов.
  С братьями Серёга уже сталкивался на «двадцатке», а вот азиков никто не знал. Все четверо вновь прибывших солдат служили раньше на «двадцатке» в роте охраны. Братья, отслужившие по году, были уже «шаманами», а азики, как и Серёга, «черпаками».  Узнав братьев, выскочивших из кузова машины, Серёга подумал про себя.
- Не было у бабы печали, купила баба порося. Теперь мне достанется от этой троицы, можно прямо сейчас идти вешаться.
Проблемы не заставили себя долго ждать. Увидев среди солдат, стоявших у казармы, Серёгу, один из братьев подскочил к нему и, ударив кулаком в спину, пригрозил:
- Ну что, сынок, я же тебе говорил, что встретимся, вот и встретились, теперь мы тебе припомним конфеты!
  Сказав, он ещё раз со всей силой ударил Серёгу в спину кулаком.
Корзун сморщился, но промолчал, да и что ему было говорить, палкой обуха не перешибёшь. Но зато не промолчал вышедший в этот момент из казармы Сулейменов. Увидев, что его врага бьёт чужой  солдат, тем самым, отнимая у него удовольствие, лишний раз шугануть Стрелка,  «полез в пузырёк»:
- Эй ты, клоун, ты чего граблями машешь, это наши сыны! – заорал Сулеймен  и ударил близнеца в ухо.
«Сейчас начнётся карусель», – подумал Серёга. Но ничего не началось, удар был настолько слабым, что близнец только отскочил в сторону и встал в стойку, выставив вперёд кулаки. К нему  тут же подскочил его брат и вдвоём они пошли в атаку на Сулеймена. Тот, испугавшись, что ему сейчас достанется на орехи, с криком «дедов бьют», убежал в казарму. Близнецы из соображения безопасности преследовать его не стали, а занялись Серёгой.
- Эй, Стрелок, это чего за придурок? – спросил один из братьев, тот который получил от Сулеймена в ухо.
- Почему придурок?  Это «дед» Сулейменов, – ответил Серёга.
- Это которого ты мордой в грязь в котельной положил?
Серёга промолчал.
«Сказать «да» - навлечёшь на себя гнев Сулеймена, лучше промолчать, будь что будет», – подумал он.
- Молчание - золото. Помолчи, целее будешь! – засмеялся близнец.
Дверь казармы распахнулась и оттуда выскочили четверо «дедов».
- Кто на тебя наехал, показывай? – спросил Олень, державший в руках черенок от лопаты.
- Вот эти двое новичков, – ткнув в близнецов пальцем, ответил Сулейменов. Серёга решил не дожидаться пока повздорившие «деды»  и «шаманы» переведут часы на него, и попытался уйти. Но это у него не получилось, на пути встал Сайгак:
- А ты куда? Решил смотаться, а ведь всё из–за тебя началось, – стал он привязываться.
Корзун стоял, понурив голову, и опять молчал.
- Сулеймен! Ты чего, за врага своего заступиться решил? – захихикал Олень.
- Чего хочу то и делаю, мой враг, захочу - убью, захочу - в живых оставлю, это моё дело, ясно? – огрызнулся Сулеймен и ушёл в казарму. Серёга облегчённо вздохнул.
- На этот раз прокатило, – подумал он.
 Последним на площадке появился туляк Вешкин, он служил на берегу, в музвзводе, стучал на барабане. Но оттуда его турнули по причине полной профессиональной непригодности, стучал, видно, мало. Вешкин и сам был похож на барабан: маленький, толстенький, он вывалился из кузова машины и покатился, как колобок.
- Эй, Барабан, ты куда? – спросил дежурный сержант.
- Пойду парадную форму старшине сдам, – ответил тот.
- Сначала иди в казарму, «дедам» представься, пусть они на тебя посмотрят. Пиздюлину получишь для скорости, тогда и к старшине покатишься, – засмеялся Негоро.
- А ты кто такой, чтобы мне приказывать? – спросил Барабан, но, приглядевшись повнимательнее, возмутился:  - Да я тебя вроде  знаю, ты в карантине сержантом бегал. Значит, тоже черпак, как и я, так что вали отсюда, пока в глаз не получил. - И барабан толкнул сержанта своим пузом.
 Коренастый Негоро, посмотрев сверху на этот кусок мяса, снял с его головы пилотку, и ловко приложив к стриженой голове ладонь,  влепил Барабану «чилим».
  Барабан чуть не лопнул от злости и негодования.  Подпрыгнув как козёл, он ткнул макушкой, словно кулаком, в челюсть Негоро. У того от неожиданности даже зубы клацнули. Негоро хотел ответить, но Барабана уже не было, он стоял в стороне,  наклонив голову и, как бык, перебирал ногами. Сержант опешил, он не ожидал такой резвости от этого куска мяса. Негоро встал в позу и приготовился. «Сейчас я тебе вмажу по яйцам», – подумал