( переведен на итальянский язык)
- Итак, ЭМ, я позвал на помощь своего друга… - продолжал Анжел, как будто ничего не было между абзацами его рассказа. Он удобно устроился в кресле, каких было два в моей маленькой комнате.
- …Я изложил ему все, что произошло со мной, что я чувствовал при этом, и каким образом разбирался в происходящем... Я поведал ему о платке и о странных звуках неземной пустоты,- этого «вакуумного грохота», который преследовал меня в комнате загадочных ЖЕНЩИН... Он, как хороший друг, слушал меня, с внимательным интересом.… А ты, ты, ЭМ? Ты, вообще хотя бы слышишь меня?
- Да, конечно, слушаю тебя, мой АНГЕЛ… — сознавая, что нахожусь в рассеянном состоянии, под впечатлением недавнего «завтрака»… неожиданно, даже для себя, я не спеша, подошел вплотную к моему другу и опустился на колени перед его креслом. Наши лица стали совсем близко, и он смотрел прямо на меня глубокими темными глазами, ни сколько не смущаясь моим очень близким присутствием.
Я поднял руку и медленно провел по его гладкой щеке…
Что мной руководило? Первоначально, сдерживаемый сарказм и возмущение нашим вояжем в кафе и вообще всем происходящим, но когда я коснулся его кожи, теплая трепетная волна словно накрыла меня, даже пальцы слегка дрогнули.
- Так значит, АНГЕЛАМ тоже нужна помощь? Как и нам, простым смертным… - от иронии я не смог удержаться, лишь напряжение в голосе было излишним для ироничности.
- …Скажи мне, почему у тебя не растет щетина на лице? Прости за нетактичный вопрос, но посмотри на меня, - я слегка отстранился торсом, как бы давая возможность рассмотреть мое лицо. Можно подумать, он меня не видел. Но я не хотел больше молчать, и говорить о чем угодно, только не о том, что меня волнует...
- Посмотри, я весь как Бобик оброс щетиной, - и властно взяв его руку, провел ею по своему подбородку.
Что нашло на меня? Неужели такая агрессивность от морковного суфле?! Или оттого, что я остался голоден?
Я смотрел ему прямо в глаза, и, честно говоря, ожидал, резкого движения, какого либо отторгающего жеста...
Я смотрел ему в глаза и чувствовал, как по моей спине разливается холодный пот, словно я мокроштанный младенец, сделавший на глазах у всех что-то непристойное:
« Миша, ты снова совершил это! ... Ты нехороший мальчик... Ты будешь наказан Господом Богом, который управляет моим ремнем...».
Чувство непоправимости, безвозвратности овладело сознанием.
Лицо человека, сидящего передо мной, было совершенно спокойным...
А глаза,.. слегка печальные и в то же время непроницаемые, напомнили мне какой-то иной образ.... Да, я помню эти глаза!!:
«...У тебя еще есть время,.. Мы приходим сюда, чтобы встать в очередь, в очередь за…».
На мою выходку внешне Анжел не отреагировал никак. Даже не отнял своей руки. Он держал ее на моей щеке, и я чувствовал жгучее проникающее тепло...
Вряд ли АН чувствовал то же самое. В его лице и близко не виделось смешанных чувств, похожих на мои, смеси сарказма, испуга, и трепетной страсти.
Он как будто осознавал возвышение надо мной, возвышение, ведомое лишь ему...
А могло ли вообще что-либо смутить его?
Я вдруг понял – ничего! Ничто не могло смутить его! Все рассказы о его эмоциях – это только рассказа для того, чтобы увидеть мои эмоции! Ну, так он добился своего! Он получил мои эмоции, которых я никогда прежде не знал!
- Дослушай меня, ЭМ, и тебе многое станет ясно...
Как странно все перевернулось в наших недолгих отношениях. Недавно он был передо мной как мальчишка. Трепетный испуганный мальчишка... Что же случилось вдруг?! Я случайно приподнял завесу и узнал раньше намеченного кем-то времени недозволенное для меня?.. Опять проявил нетерпение и меня вот- вот подведут к балкону башни, и я увижу маленького мальчика на оранжевом песке... на оранжевом ... суфле... и мальчик этот, буду я сам?
- Налей мне горячего кофе, - услышал я как в забытье знакомые ироничные нотки, - предупреждаю твой вопрос - Ангелы тоже пьют кофе...
…Значит, я снова на какие-то доли секунды оказался в «отключке»… Потому как, загадочный мой собеседник уже стоял надо мной, и я мог созерцать одну из его улыбок: весьма приветливую, и в то же время, абсолютно непроницаемую.
- Да, надо бы съесть хотя бы немного печенья, благодаря кое-кому мы остались весьма голодными. Все равно, кроме печенья у меня нет ничего съедобного, - подыграл я веселому некстати тону ночного гостя, только, чтобы не усугублять натянутую ситуацию.
Тем более мне не терпелось услышать дальнейшее из его сумасшедшей истории. Возможно, я все же боялся узнать, что происходило с рассказчиком на самом деле… хотел… и боялся…
- Итак, - продолжал Анжел, снова устроившись на своем прежнем месте, в той же позе, положив ногу на ногу, - …итак, уговорив моего любезного друга пойти со мной в ТУ комнату, я пояснил ему, что в любом случае это будет интересно…
Даже если у нас ничего не выйдет из задуманного, мы получим ни с чем несравнимое удовольствие. Мой друг скромный человек, но как многие тихие люди, достаточно любопытен. Идея была в том, что, оказавшись вместе на этом МОЕМ и НЕ МОЕМ ложе в объятиях сколь прекрасных столь и пугающих женщин, я должен был незаметно ускользнуть, / я говорил тебе, что однажды мне это удалось/, и быстро подняться на свой четвертый этаж… Понимаешь, ведь человек - это не вещь! Он должен где-то находиться!! Значит, я должен был увидеть его! Увидеть его у себя! Понимаешь?
- Честно говоря, нет, - ответил я, желая более подробного рассказа.
- Да нет же, ты все понимаешь, ты понимаешь, что я хотел увидеть его на своей кровати, с девицами или без… неважно… потому что, ни минуты не сомневался, что пространство той таинственной комнаты - мое пространство! А как могло быть иначе. . . Если, допустим, эти женщины… женщины из ГОРНИГО МИРА, исчезали, когда я раньше убегал и быстро поднимался к себе наверх, и я не знал, существовали ли они вообще, и откуда они появлялись,… то Борис — человек из крови и плоти, должен был где-то находиться…
Анжел перевел дыхание, отхлебнул кофе налитый мною в две маленьких фарфоровых чашки, раскрошил двумя пальцами печенье и продолжал:
- Ведь эти женщины, получается, жили этажом выше третьего, а значит, на моей территории... Это не может быть непонятно. . . Итак, мы спустились на третий этаж. Дверь как обычно оказалась приоткрытой. Изнутри не доносилось ни звука... Я мельком взглянул на своего приятеля, он был абсолютно спокоен, видно не принимал рассказанное мною всерьез до конца.
Он поймал мой взгляд и подмигнул мне, так же весело, как это бывало в наши прошлые времена. Внутри помещения - опять эта гнетущая тишина, словно фильм без звука, совершенно неестественная. Но почувствовал ли это идущий со мной? Однако на лице его читалось лишь любопытство. Ступени закончились, не издав под нашими ногами ни скрипа. И мы предстали перед обширным ложе, уже знакомым мне и столь же незнакомым. Пустота здесь была еще более гнетущей, чем внизу, пространство казалось нежилым...
В этой звенящей тишине на широкой кровати восседали две женщины - мучение всех моих последних дней - сидели совершенно неподвижно, словно изваяния из неживой материи. Были они здесь до нашего появления, или это лишь плод нездорового ума? В эту минуту я всерьез подумал - не болен ли я психически?
Не прерывая рассказа, Анжел устремил на меня «невидящие» глаза…
От чего- то в этот момент показалось, что все изложенное говорится лишь в мой адрес. Что ни будь меня, не было бы данной истории. Словно, во всем рассказанном есть некий тайный смысл, который хотят донести до меня… хотят донести, а я его не улавливаю... не улавливаю... не улавливаю…
Стало даже холодно и неуютно в собственном доме и я, не прерывая монолога этого, странного, теперь такого близкого мне молодого мужчины, достал из вертикального барчика в нижней части стола, Мартель ХО и два «тюльпана».
Напиток теплым янтарным светом и ароматной составляющей слегка успокоил меня. Анжел лишь повернул голову на мое предложение, и, как будто не понимая, что от него хотят, продолжал, не прерываясь:
- ...Они обе сидели вполоборота, опираясь на руки, слегка наклонив головы вниз. Они не разговаривали между собой, как бывало, но, почувствовав наше присутствие, брюнетка медленно подняла голову и на ее лице появилась улыбка. Улыбка была естественной, а радость, исходящая от нее, неподдельной. - А вот и ОН… Посмотри, Жанна, это - ОН ... вот ОН и пришел... ОН и наш ДРУГ…
Как обычно, протянув руки нежные и белые, она слегка покачнулась, словно, не опираясь на них, теряла равновесие. Жанна выпрямилась, не поворачиваясь к нам, и я услышал этот незабываемый бархатный голос... ни с чем несравнимый... Ведь и тебя он так интересует, да, ЭМ? Ведь из желания услышать, что - либо о нем, ты до сих пор слушаешь меня? Разве не так? Не обижайся, ЭМ, и не отвечай ничего, я знаю, что это так. . .
…Итак, Она произнесла: « Да, это ОН... я тоже жду ЕГО. . . пусть они идут к нам.» При всем при этом мне показалось, ЭМ, что она нас не видит. . . . Словно она потеряла зрение, а возможно, она его и не имела никогда.. .
- Она имела зрение, она имела прекрасные всевидящие глаза.- неожиданно произнес я, не переставая внимательно слушать то, что теперь считал для себя очень важным.
- Да нет, я не хочу сказать, что она была слепой, но, словно не присутствовала здесь, или присутствовала лишь телесно. В этот момент, я помню, Борис слегка стушевался, и мне пришлось немного подтолкнуть его за локоть... А потом началось все то, что было обычно, если можно так выразиться... Я помню это как сладкий сон... всегда - как сладкий сон. ... Они обнимали и целовали меня обе, вместе и в то же время, каждая отдельно... Я видел перед собой солнечные глаза сказочной блондинки, которые смотрели и на меня и сквозь меня. Помню эти теплые губы, мягкий влажный рот, нежные и в то же время крепкие объятия. Самое приятное и необычное было то, что казалось, они сами получают от ласк невероятное удовольствие. Они вздыхали, и что-то шептали, обнимая и целуя нас. Я пытался увидеть, что с моим другом, сильно ли он обескуражен происходящим. Но заметил лишь отсутствующее выражение его лица, утонувшее в объятиях тело, и руки, поднятые за голову как у спящего ребенка. Казалось, он не задавался ни какими вопросами, он пребывал в блаженстве.
А мне надо было уйти, быстро и в то же время незаметно, уйти, как уходят из сна, когда очень хочется проснуться, и не можешь… или когда вовсе не хочешь пробуждаться, но проваливаешься в явь в самый неподходящий момент... И я побежал... беззвучно передвигая ногами, не слыша ни шагов своих не скрипа половиц, ни шороха одежды... Я вырвался как из вакуума, как из ваты... И поднимаясь к себе на этаж, я все еще чувствовал прикосновение мягких рук.
… Стоя в своей спальне, я смотрел на мое ложе, как на белое квадратное чудовище... Оно бледным аморфным пятном вырывалось ко мне из темноты, абсолютно холодное и пустое... абсолютно холодное и пустое... На нем никого не было... никого... Оно было... так же одиноко, как я... как я... Сначала я не понял всего трагизма происходящего. . .
- И ни тумана, ни каких следов наркотического зелья в комнате?- Не выдержал я, бестактно перебив рассказчика.
Мне казалось, что здесь что-то не так, но что именно? Понятно для меня, что рассказ абсурден,
