Глаза Шанталь наполнились слезами. Ей вспомнился тот, далекий уже ноябрьский день. За окном падал первый снег. А Франсуа д'Аспер стоял перед ней на коленях и, держа ее за руку, говорил о ее единственном шансе спастись. Что дав жизнь малышу, она сама выживет. А здесь, в этом мире, останется его продолжение, его ребенок...
- Что же мы натворили, Франсуа... - прошептала молодая женщина. Грубая ткань подушки уже намокла от ее слез, а они все лились и лились. - Я только продлила свою агонию. И обрекла на мучения собственного сына. Лучше бы меня тоже казнили вслед за тобой, Франсуа...
Она все шептала и шептала его имя, как-будто д'Аспер мог ее слышать.
***
Ребенок спал, и Шанталь, измученная и физически и душевно, сама не заметила, как ее глаза закрылись, и она провалилась в тяжелый тревожный сон.
Шанталь не знала, сколько времени она проспала, но когда открыла глаза, в небольшой комнате был уже полумрак. Все тело ныло и болело. Когда Шанталь пошевелилась, боль усилилась. Она прикоснулась рукой к непривычно похудевшему животу и сразу же вспомнила про маленького Франсуа. Повернув голову, молодая женщина увидела, что ребенка рядом не было. Видимо его унесли, когда она заснула. Почувствовав сильную тревогу, Шанталь попыталась встать с кровати. Ухватившись сзади рукой за деревянную спинку, она с трудом села, чувствуя усиливающуюся в теле боль. Затем, спустила ноги на пол и встала. Перед глазами поплыли темные круги. Сказывалось, что во время родов она потеряла много крови.
Шанталь выждала пару минут, стоя и держась рукой за спинку кровати. Затем медленно подошла к закрытой двери и, сжав руки в кулаки, начала по ней стучать.
Долгое время никто не реагировал, но затем раздался звук открываемого замка. В двери показалась физиономия одного из охранников.
- Ну, чего колотишь? - грубо спросил он встревоженную женщину.
- Где мой ребенок? - выдохнула Шанталь.
- Жив и здоров твой ребенок, - буркнул он, оглядев бледную женщину с растрепанными волосами. - Унесли, когда заснула. А то придавишь ненароком или мало ли что еще сделаешь.
"Надо же, какая забота..." - с какой-то горькой иронией подумала Шанталь.
- Где он? - спросила она.
- Да принесут его тебе скоро, что разволновалась так, - усмехнулся охранник. - И пойди, приляг, видок у тебя неважный.
И он с грохотом закрыл дверь перед самым носом молодой женщины.
Он оказался прав. Через полчаса в комнату вошел уже хорошо знакомый Шанталь тюремный врач. В руках он держал ребенка, запеленутого в залатанное одеяльце.
Шанталь слабо улыбнулась, увидев его и смахнула с ресниц слезы.
- Можешь покормить его и побыть с ним, - бросил ей врач, глядя куда-то мимо Шанталь. Через час его унесут.
- Почему вы все время его уносите? - спросила она, разворачивая грубое одеяло. Она осторожно взяла сына на руки.
- Таков закон, - услышала она равнодушный ответ.
Врач сделал уже несколько шагов к двери. Но уже почти на пороге обернулся и посмотрел на Шанталь с ребенком на руках. В его взгляде мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.
- Твой сын здоров, его осмотрели, - произнес он. - Республика вырастит из него достойного гражданина. Так что можешь не волноваться за него, Дюбуа.
Сказав это, он вышел, оставив Шанталь наедине с маленьким Франсуа. Если это и было утешением с точки зрения врача, то для Шанталь его слова возымели обратное действие. Сердце опять сдавила страшная боль, и Шанталь едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она перевела взгляд на ребенка. Он смотрел на нее своими, пока еще немного мутными глазами. Шанталь разглядела, что у него были длинные темные реснички и темные волосики на голове.
"Как у Франсуа", - подумала она. И по щекам опять потекли слезы...
Ребенок сморщил маленькое личико и заплакал, потянувшись к ней и явно давая понять матери, что голоден.
- Сейчас, сейчас, мой маленький... - прошептала Шанталь, поднося его к груди.
***
На следующее утро Шанталь перевели обратно в камеру, где она была прежде вместе с Лилу. Рыжеволосая девушка радостно обняла ее.
- Я так счастлива за тебя, Шанталь! Мне сказали, что у тебя родился сын. Как ты его назвала?
- Франсуа, - ответила молодая женщина. - Также, как звали его отца.
- Прекрасное имя, - улыбнулась Лилу.
Она мечтательно вздохнула.
- А я надеюсь, что у меня родится девочка.
Она провела рукой по своему большому животу:
- Я назову ее Женевьевой. Правда, красивое имя?
Шанталь кивнула.
- А потом... - продолжала Лилу. - Потом, когда мы выйдем отсюда с малюткой Женевьевой, мы поедем к папе. Он уже будет дома. Как я хочу домой, Шанталь... - вдруг горестно вздохнула она и подняла на молодую женщину свои большие карие глаза.
"Похоже, она совсем не в себе", - мелькнуло в голове у Шанталь. Но это она, конечно, не сказала, а лишь улыбнулась в ответ несчастной девушке.
Через час в камеру принесли ребенка для очередного кормления. Шанталь уже гораздо более уверенно взяла его на руки и поцеловала в маленькую щечку.
- Какой он! - воскликнула Лилу, заглядывая ей через плечо. - Просто прелесть!
- Да, - улыбнулась ей Шанталь, смахивая с глаз слезинку.
Ребенок деловито зачмокал, глотая молоко. Лилу не отрываясь смотрела на них.
- А можно... можно мне его подержать? - попросила она, заглядывая в глаза Шанталь. - Я буду очень осторожной. Ну пожалуйста, Шанталь...
Шанталь мгновение колебалась, затем протянула ей одеяльце с малышом:
- На, только не урони.
Лилу взяла из ее рук маленького Франсуа, и ее лицо озарила счастливая улыбка.
- Скоро и у меня будет такой же, - пропела она. - А ангелы сказали мне, что у меня родится девочка. Какой же ты милый... - она осторожно поцеловала Франсуа, но он, закрыв глазки, уже дремал.
"Опять эти ангелы", - подумала Шанталь и, сложив руки на коленях, отвернулась к зарешеченному окну, сквозь которое виднелся кусочек июльского неба.
Лилу что-то шептала ребенку и весело смеялась, а Шанталь изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
***
Рано утром 27-го июля или 9-го термидора второго года республики Шанталь покормила Франсуа, которого вскоре унесли. Лилу еще крепко спала на соседней кровати, а Шанталь подошла к окну и, взявшись исхудавшими руками за решетку, стала смотреть на небо. Чувствовалось, что день будет очень жарким. Небо было безоблачным, а в воздухе уже ощущалось зарождающееся марево, грозящее днем превратится в нестерпимый раскаленный зной.
"Мой последний день здесь, - с горечью подумала Шанталь. - Завтра я уже буду в Консьержери".
Надо было как-то смириться с этим. Но смириться было невыносимо трудно. Особенно, когда Шанталь представляла себе это беззащитное и уже так любимое ею создание, ее ребенка... который вскоре окажется в сиротском доме. Она закусила губы и сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь хоть как-то успокоить нервы.
Лилу все также мирно спала на кровати, ее темно-рыжие волосы разметались в стороны, на губах была полуулыбка.
"Наверное, к ней опять пришли ангелы", - подумала Шанталь и в этот момент ей захотелось быть такой же беспечной, как эта сумасшедшая девушка.
Сойти с ума, чтобы не осознавать то, что происходит вокруг. То, что вскоре произойдет с ней и с ее сыном.
***
Днем Франсуа почему-то не принесли на кормление, и Шанталь сильно забеспокоилась. Им самим также не принесли ни обед, ни скудный ужин. Молодые женщины поочередно стучали в дверь и кричали, но охранники как-будто вымерли. Никто не отзывался на их призывы.
- Хорошо, что у нас почти полный кувшин воды, - проговорила Шанталь, бросив взгляд на стол. - До утра нам хватит, а там...
- А там... - подхватила ее Лилу. - Прилетят ангелы, они всех освободят. Тюрьмы откроются. А мы с Женевьевой поедем домой.
- Хватит! - резко оборвала ее Шанталь. - Перестань, безумная девчонка. Надоела!
Лилу смолкла, обиженно посмотрев на нее.
Наступил вечер, и камеру окутал полумрак. Франсуа все не приносили, и Шанталь вся извелась.
"Что-то случилось... - вдруг пронзила ее сознание мысль. - Но что?"
И вдруг, словно в подтверждение ее слов с улицы донеслись какие-то равномерные гулкие удары.
- Что это такое? - пробормотала Шанталь, подходя к окну. Лилу тоже подошла и взялась ладонью за решетку. Шанталь посмотрела в ее расширившиеся зрачки.
- Это набат, - прошептала девушка. И Шанталь поняла, что Лилу права. Как правило, в набат били только в самых экстренных ситуациях.
- В городе что-то произошло... - ответила Шанталь и сжала руку Лилу.
Женщины все стояли у окна, прислушиваясь. Постепенно, с улиц стал слышен какой-то слабый гул, который все нарастал. Какие-то крики послышались уже и совсем близко, как показалось Шанталь - откуда-то из тюремных окон. Ощущалось странное и непонятное волнение, которое передалось и женщинам.
***
Они не спали почти всю ночь. Уже под утро Лилу все-таки задремала, а Шанталь так и сидела на кровати, чутко прислушиваясь к звукам за окном.
Что-то явно произошло. Но что? Мысли о Франсуа не давали ей покоя. Почему не приносили ребенка?
Шанталь встала и стала нервно ходить по камере. Затем, почувствовав невыносимую усталость, она все же прилегла на кровать и закрыла глаза.
А еще через несколько минут усталость овладела каждой клеточкой ее тела. Шанталь сама не заметила, как заснула. В зарешеченном окне давно уже брезжил рассвет...
Разбудил Шанталь резкий скрежет ключа, поворачивающегося в замке. Она открыла глаза. Было уже совсем светло, в зарешеченном окне ярко светило солнце.
"Сколько же сейчас времени? - промелькнула мысль. - Уже день".
Второй мыслью, от которой у Шанталь сжало сердце, было то, что сегодня 10-е термидора, день ее перевода в Консьержери.
"Наверное, это за мной, - обреченно подумала она, поднявшись с кровати и оправляя смятое платье. - Господи... а я так и не попрощалась с Франсуа. Несчастный мой малыш".
Все это молниеносно промелькнуло в голове молодой женщины, пока дверь со скрипом открывалась. Лилу тоже проснулась и, убрав с глаз прядь рыжих волос, недоуменно смотрела на вошедших.
- Гражданки Дюбуа и Конде? - спросил их вошедший в камеру мужчина лет тридцати. Он был перепоясан неизменной трехцветной лентой, но что-то в его голосе было необычным. А взгляд его живых карих глаз пробежался по лицам женщин с явным состраданием.
- Да, - Шанталь кивнула головой. - Я Шанталь Дюбуа. А она - Лилиан Конде.
- Хорошо, - кивнул мужчина. - Гражданки, собирайте вещи и выходите. Вы свободны.
Шанталь почувствовала, как у нее закружилась голова. Она схватилась рукой за спинку кровати и села на жесткий матрац. Ноги стали словно ватными. Из глаз вдруг брызнули слезы... Она смотрела на этого человека... и не могла до конца поверить в то, что это не сон.
- Я гражданин Луше, депутат Национального Конвента, - представился мужчина. - Сегодня утром Конвент постановил выпустить из тюрем всех лиц, арестованных ранее, как подозрительные. Мы начали с Консьержери и с Ла Форс. И с женщин соответственно. Так что гражданки, собирайте свои вещи и идите.
- Я же говорила! - воскликнула Лилу и радостно засмеялась, хлопнув в ладоши. - Я же говорила, что нас освободят!
Шанталь перевела дыхание и вытерла рукой глаза.
- Благодарю вас, - произнесла она. - Здесь, в Ла Форс мой новорожденный сын. Я должна его найти. Если... - голос Шанталь дрогнул, - если его еще не успели отправить в
